Герои и время

Владимир Конкин. Наверное, каждый из нас узнает в нем кого-то из своих любимых киногероев.

Заметки из зрительного зала.

Еще четыре года назад, открывая первый самарский кинофестиваль «Соль земли», Народный артист России Николай Бурляев заметил: «Символ фестиваля, его главный приз — статуэтка с изображением Архангела Михаила — задает тон фестивалю и очень ко многому обязывает его участников».

Так уж случилось, что идейным вдохновителем фестиваля явился мой добрый и очень давний знакомый Михаил Михайлович Серков. Известный режиссер далеко не самарского только уровня. Ведь заботу о создании и проведении фестиваля взяла на себя, в память об отце, его дочь Мария Михайловна Серкова. А помогает ей муж Игорь Владимирович Головлев и еще внучка режиссера Серкова — Полина…

Познакомился я с Михаилом Серковым в очень далеком 1983 году. Тогда я был студентом-первокурсником питерского журфака. И вот в мае позвонили мне из Самары, из главной в ту пору губернской газеты, и попросили узнать, как там «наши» на Питерском международном фестивале кино? Ну и предложили написать небольшую статью.

 По сценарию москвича Успенского — тогда уже началась его блистательная серия книг про Простоквашино — наш Серков сделал фильм «Первое движение души» (сценарий написал дорогой для нашей редакции человек — Алексей Солоницын, но тогда он в Петербург не приехал). А история была грустная. Сенбернара Цезаря кто-то замочалил на шапку. В прямом смысле слова сделал из собаки шапку. Такая вот жестокая совсем не сказка про Простоквашино, а быль. 

Бытовая, в общем, история эта, тщательно расследованная Успенским в «Литературке», под пером самарского писателя и под кинокамерой нашего самарского режиссера стала поэтичным повествованием о братьях наших меньших. Трогающим до слез рассказом об отношениях наших с Божьим миром. С тварями безсловесными… С мирозданьем.

Ну, я тогда развернулся!..

Лихо брал интервью у Успенского, поздним вечером (или ранней ночью) после долгого фестивального дня в своем гостиничном номере в «Октябрьской» закусывающего мороженым. И уже совсем поздно ночью пробрался, проник, прошнырнул в комнату в той же гостинице к уже засыпавшему Серкову.

Так мы и познакомились.

Его картина  удостоилась какого-то довольно-таки забавного приза — не то от клуба собаководов, что ли, или там от шапкозаготовителей каких-то…

Про Серкова, как про любого, наверное, талантливого, хаотичного русского человека, можно вспомнить множество забавных историй.

Однажды Михаил Михайлович позвал меня к себе домой (мы тогда задумали фильм о стариках, замученных «реформами» — а вышло трагически-элегическое повествование под названием «Ангел вострубил». Название, кстати, придумал я, на что Серков мне сказал: только из-за одного названия надо было просить меня писать сценарий). Хотел поделиться своими творческими идеями.

И вот пришел я к нему домой, и он бегал по комнате, возбужденно что-то говорил, размахивал руками, и вдруг — то ли от его жарких слов, то ли от стечения вздорных обстоятельств — но у него внезапно лопнула труба парового отопления. И комнату заволокло густым паром. Кто-то из родни бросился звонить в аварийку. А режиссер все так же бегал среди клубов сизого пара, и все так же размахивал руками, и все так же делился планами, в упор не видя того, что вокруг него происходит…

Но дело не в этом.

И даже не в нашем фильме дело. Проходном, надо сказать, фильме, хотя пара-тройка кадров там была замечательная. И еще записка, которую обнаружила на полу в городском морге самарский танатолог («танатос» — по-гречески «смерть») Тамара. («Телевизор и радио запугали… нет сил думать о будущем»… и т.д.) И даже не в бомже Мальцеве дело — мыслителе, горьковском босяке, которого попутно с нашими съемками где-то в теплоцентральной трубе разыскал Серков и тут же сделал про него чудный фильм с чудным же названием — «Осень. Прозрачное утро…». Не в нем дело, хотя и в нем тоже. Ведь все увидели тогда, что в России бомжи могут рассуждать как академики (хотя академики не могут рассуждать как бомжи).

А дело в том, что истовая жизнь режиссера (и даже не очень хорошая смерть его этому не смогла помешать!) сделала самарский фестиваль возможным.

Небесный покровитель Михаила Серкова — Архангел Михаил — взял под свою защиту этот чудный фестиваль. И я уверен, фестиваль «Соль земли» ждет настоящее, хотя и не громкое будущее.

Последний раз я встретился с режиссером в Петропавловском храме. Он тогда ничего не снимал и жаловался на жизнь. Но молился искренне. Как молятся люди, еще только идущие к храму.

Конкин, или Как закалялся Шарапов.

В детстве мне нравился фильм про Павку Корчагина. Эти серии кинофильма «Как закалялась сталь» воспринимаются сейчас как уже частичка и лично моей жизни, моей биографии — обычного самарского мальчишки семидесятых годов. И таких биографий наберется, наверное, тысячи. И во всех нашлось место для Владимира Конкина, сыгравшего тогда Корчагина. Сейчас уже актер говорит об этом кино осторожнее. «Я играл тогда не комсомольца-фанатика, — я героя играл, создал образ настоящего мужчины, воина…» И он, наверное, прав. Образ дорог не комсомольскими всхлипами, а чем-то совсем другим. Потом к сериалу про Павку добавился другой — «Место встречи изменить нельзя». С ним я до сих пор так по-настоящему и не расстался. Нет-нет, да и «зависну» на телеэкране на том месте, когда Жеглов и Шарапов гонятся за Фоксом или выясняют отношения с Кирпичом, с Манькой Облигацией (через «о» пишется это слово или через «а», я так и не выяснил почему-то).

Вот почему 20 сентября сразу после вечерней службы в честь Рождества Пресвятой Богородицы поспешил я на встречу с Шараповым и Корчагиным. Иначе просто не мог, иначе бы предал детство свое и юность. Ведь к нам на фестиваль «Соль земли» приехал сам Владимир Алексеевич Конкин!

Вот он вбегает на сцену, легкий, веселый, несмотря на всю тяжесть свалившегося на него недавно 60-летнего юбилея. И тут же начинает… оправдываться. Говорит, что все слухи о нем, все сплетни, все глумливые заметки в газетах — неправда. Вот он, живой и здоровый. И вовсе не спился, и вовсе не пролеживает диван — ездит по стране, выступает, работает…

Владимир Конкин в роли Павла Корчагина. 1973 г.

А ведь и правда! Если и пишут о нем, герое советского экрана, то только какую-то гадость (которую не хочется повторять). Почему именно он стал мишенью для расчетливой злобы? Вскоре я получил ответ, почему.

…Все его выступление, где Шарапов и Корчагин то и дело менялись местами, неожиданно вспыхивали и гасли, вступали в причудливые сочетания и даже танцы на одной отдельно взятой сцене, — все это выступление оказалось… проповедью жизни во Христе! Хотя Имя Божье ну разве только раза три или четыре прозвучало в тот вечер из микрофона. Это была проповедь о любви и вере, рассказ о том, как нужно жить по Божьим заповедям. Причем, совсем не нудный, не менторский, а живой и веселый рассказ. Даже легкий, местами игривый. Но никогда не пошлый. Это какой-то новый жанр, какая-то новая форма проповеди. Юродство — не юродство, но что-то такое в нем есть.

Недавно артист похоронил свою любимую супругу Аллу. Он женился на ней совсем еще юным, в Саратове, во время учебы в театральном училище. И прожил с любимой женой всю жизнь. Не было у них ни разводов, ни пьянок-гулянок с изменами. Была семья, были дети. Счастье было, которому ничто не смогло помешать. Даже слава!

— Когда слышу от актрис или от актеров, что вот, мол, семья мешает творчеству, из-за творчества не хотим рожать и воспитывать детей, мне хочется сплюнуть и отойти прочь, — говорит Заслуженный артист России Владимир Конкин. — Нет ничего важнее семьи. Важнее детей ничего нет. Без крепкого домашнего «тыла» настоящее творчество невозможно…

И слышать приходится это не от какого-то «полубомжа», а от человека всероссийски известного, успешного во всех отношениях. Это дорогого стоит.

Вот и злобствуют о нем «желтые» газеты. Разве такое можно стерпеть?

Вслушиваюсь в его долгий (на два часа с гаком) монолог. И ясно вдруг понимаю, почему у него жизнь сложилась так, как сложилась. Блестяще, легко и красиво. В 22 года (когда большинство еще только «начинает жить») он уже был вызван в Киев на роль Корчагина. Вскоре, на кинопробах, его голову склонил к себе и поцеловал в макушку пожилой режиссер Марк Донской — снявший первый, еще военных лет, фильм о Павке Корчагине. Признал в Конкине своего героя! И вскоре чуть ли не каждая третья девушка Советского Союза была влюблена в «него». А после роли Шарапова он стал «звездой» уже самой первой величины… Ему тогда еще не было и четверти века… Как такое могло случиться?

Без Бога не до порога! И слава пришла к нему «авансом», который он отрабатывает по сей день. Проповедует русские ценности — веру, труд, честь, любовь, справедливость… Мы-то не могли знать тогда, что он когда-нибудь выпрыгнет из созданных им киноролей и перейдет прямо к делу. А Бог это ведал — и словно на ангельских крыльях нес его к славе…

О своей роли Шарапова он сказал нам тогда очень мало. Только о том, почему Жеглов (Высоцкий) так и не извинился перед Груздевым (Юрский). «Это застарелая ненависть люмпена к человеку дела, к человеку культуры не дала ему склонить голову и сказать «прости», — заметил артист. — Эта вот «классовая ненависть» много зла наделала в нашей стране».

Долго не мог уйти из зала Заслуженный артист. Все возвращался — чтобы прочесть еще одно стихотворение, что-то добавить, договорить… Долго не отпускал его зал, все мы словно сбросили пару десятков лет и снова стали молодыми: как Павка Корчагин, как молодой лейтенант Шарапов… Какими все мы были в те годы…

Да, чтобы уж закончить про Павку Корчагина… Не случайно Островский назвал своего героя Павлом. Не случайно. Фильм «Как закалялась сталь» начинается как раз с отречения Павла Корчагина от Христа — во имя красной «квазирелигии»… И страшная правда о том поколении «пламенных революционеров» открывается в этом неслучайном имени героя. Когда-то на дороге в Дамаск свет Христовой истины осиял Савла, гонителя Христиан, и вскоре он стал  «сосудом избранным», стал Павлом! И понес свою веру в Христа Спасителя всем народам… Новая «вера», большевистская, христоненавистническая, требовала себе и новых «апостолов», новых «Павлов». И они явились, чтобы явить миру уже новую, безбожную Россию. К каким страшным трагедиям это привело, мы знаем. Интересно, что Конкин, сыгравший нового «апостола» большевизма, со временем стал глубоко верующим Православным человеком. Рассказал, как в четырехлетнем возрасте его крестили в родном Саратове. Как он трудится во славу Христа… У него это «савлово» обращение ко Христу произошло, случилось. И это тоже веление времени. Может, и его герой, проживи он дольше, понял бы, какой пустоте служил тогда!

Надо, чтобы новые Островские, а затем и новые Конкины — создали новый образ «героя нашего времени» — Православного человека, так же горячо и жертвенно отстаивающего свою, истинную веру, веру Христову. А не ту ложь, ради которой гибли, ради которой проливали кровь русские горячие головы — Павки Корчагины советских лет….

«Огнь пылающий»

Лента с таким названием пермского режиссера Аллы Мингазовой рассказывает об одном из тех, кого мы еще почти не научились различать в длинном списке Новомучеников и Исповедников Российских. Но пришло время вглядеться в каждого из них. Приблизить их образ, сделать различимым и любимым. Только тогда они смогут больше помочь нам. Изменить нашу жизнь и жизнь всей  России.  Фильм рассказывает об Архиепископе Пермском и Соликамском Андронике (Никольском).  Его расстреляли в июне 1918 года. Это случилось спустя неделю после расстрела там же в Перми законного наследника Российского Престола Великого князя  Михаила Александровича Романова. Те же самые палачи, которые стреляли в брата послед-него Царя, вскоре расстреляли и Архипастыря. В этом кроется какой-то таинственный урок для всех нас.

Фильм не блещет какими-то кинематографическими изысками. Да и не нужны они здесь. Это добротный фильм-житие, сделанный о настоящем герое «не нашего времени».

Вот только несколько фактов его биографии.

Архипастырь Андроник — активный член «черносотенного» Союза русского народа, истовый монархист, защитник Трона. И вот он, провинциальный Архиерей, добивается почти невозможного: в Ставке в 1915 году встречается с самим Царем Николаем II! Но идет он на Высочайшую аудиенцию не для высокопарных верноподданнических речей — идет «спасать монархию»… И строго «отчитывает» Царя за близость к нему Распутина. Этот момент, мне кажется, один из самых драматичных в ленте, если уж не во всей жизни Владыки Андроника. «Своя своих не познаша»! — и Царь, встретившись лицом к лицу не с врагом, а с другом, с монархически настроенным Православным иерархом (вот уж от кого можно ждать духовной помощи и у кого искать опоры!), вынужден едва ли не в возмущении прервать разговор. Он зовет верного министра Императорского двора графа Фредерикса и произносит известную «протокольную» фразу, за которой плохо скрываются раздражение и разочарование: «Наверное, я уже очень утомил вас…». Все при дворе хорошо знали, что по этикету эти вроде бы деликатные слова означают только одно: Царь недоволен и настаивает на немедленном прекращении разговора. И когда Архипастырь не солоно хлебавши уже направляется к двери, Царь все же бросает ему с горечью вослед: «Не верьте грязным сплетням…»

Священномученик Андроник (Никольский).

Как много непонимания с обеих сторон! Трагического непонимания — не только для них двоих, но и для всей уже зашатавшейся Империи! И ведь каждый по-своему прав. И каждый хочет как лучше (заметим в скобках, что оба участника разговора всего через три года примут мученическую кончину в одном и том же уральском регионе, Архиепископ несколькими днями даже раньше Царя. А за полтора года до них погибнет от руки убийц и «разделивший» тогда их Распутин).

Владыку Андроника неожиданно направляют служить в Пермский край. Накануне он видит во сне, что стал Владыкой… Могилевским! И сразу понимает несложную символику вещего сновидения: ему до самой смерти предстоит служение на Урале… Так все и случилось. Новая власть с первых же дней своих взяла под прицел ревностного защитника веры и Отечества.

Архиепископ Андроник не собирается сдаваться без боя. Но где это видано, чтобы священники объявили… забастовку? Такое было в истории Церкви, наверное, лишь один раз. В Перми! Архиепископ Андроник дает распоряжение по Епархии: «Если меня арестуют, немедленно закрыть все храмы. Можно только напутствовать умирающих и в случае необходимости крестить «страха ради смертного».

Это безпрецедентное решение на несколько месяцев связало руки чекистам. Но и укрепило их в решимости поскорее «убрать» такого мужественного Архипастыря. Он боролся до самого конца. Звуком колокола оповещали народ о приближении карателей, и паства становилась стеной вокруг своего Архипастыря! Однажды на допросе он прямо признался, что между ним и его палачами не может быть мира. Или они убьют его, или он будет призывать Православный народ к борьбе с богоборческой властью. Враги встретили в нем сильного соперника. Его могла остановить только пуля…

Архиепископа Андроника расстреляли почти в том же месте,  где за неделю до этого расстреляли Великого князя Михаила Романова. Пугали тем, что похоронят заживо, если он не напишет отказа от «забастовки» священников. Он принял смерть, ни в чем не уступив своим палачам.

«Над Пермью черный крест», пророчествовал в начале ХХ века святой Иоанн Кронштадтский. Судьба Архиепископа Пермского и Соликамского Андроника тому подтверждение. Свой мученический крест он обрел именно в Перми.

«Лука, Архиепископ Тамбовский»

В почти часовой документальной киноленте тамбовского режиссера Александра Муравьева рассказывается о жизненном подвиге Святителя-хирурга Архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого). Авторы картины особенно подробно останавливаются на тамбовском периоде жизни Исповедника Православия. Фильм снят по инициативе главы города Тамбова Александра Ильина и первоначально носил более «узкое» название — «Тамбовский путь Святителя Луки». Но новое название, выводящее главную тему фильма за сугубо тамбовские рамки, больше отражает то, что представлено на экране.

Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий).

Архиепископ Лука работал в Тамбове чуть больше двух лет — с 1943 по 1946 годы. Он оперировал в эвакуационном госпитале № 5355, обучал врачей-хирургов из других госпиталей и возглавлял Тамбовскую Епархию. Это было почти немыслимо для советских лет. В Тамбове Войно-Ясенецкого настигла заслуженная общесоюзная известность — его книге «Очерки гнойной хирургии» была присуждена Сталинская премия I степени.  Эта книга спасла жизни тысячам раненным на фронтах войны, и властям не оставалось ничего другого, как признать заслуги перед Родиной священника-врача и присвоить Архиепископу высокую правительственную награду. В Тамбове он завершил работу и над другой своей книгой «Дух, душа и тело».

Авторы фильма  с помощью архивных материалов, свидетельств очевидцев и реконструкции исторических событий постарались передать драматизм той эпохи, рассказать о внутренней борьбе между светским и духовным призваниями Архиепископа Луки. Сам Архиепископ Лука предупреждал, что только двуединая биография Святителя и врача сможет целостно отобразить его жизнь, а описанные порознь обе половинки окажутся заведомо лживыми… И создатели ленты постарались справиться с этой непростой задачей — создать целостный портрет человека, который служил Богу и в храме, и в хирургических отделениях госпиталей. Только Просвещением Свыше можно объяснить тот дар врачевателя, которым обладал Святитель Лука. В его биографии приводится такой факт: еще в начале 1924 года, по свидетельству жительницы Енисейска, Владыка Лука пересадил почки теленка умирающему мужчине, после чего больному стало легче. Но ведь официально принято считать, что первую подобную операцию провел доктор И.И. Воронов лишь в 1934 году, когда тот пересадил почку свиньи больной уремией женщине!

В этом году исполняется 50 лет со дня кончины Архиепископа Луки, и этот фильм стал достойным напоминанием зрителям о его жизненном подвиге.

Если Архиепископ Андроник открыто пошел на брань за Православие с его гонителями, с богоборцами, то Святителю Луке предстоял совсем иной жизненный крест. В условиях невероятного давления на Церковь он мужественно нес людям проповедь о Христе, словом и делом служил Церкви и Отечеству.

Были в его биографии ссылки, многочисленные аресты, допросы «конвейером» — 13 суток без сна, с требованием подписать обвинительные протоколы. Но он ничего не подписывает, виновным себя не признает. Невероятную силу духа проявляет Святитель и в пыточных застенках, и в госпиталях при проведении сотен и тысяч операций. Эта невероятная жизнь достойна не одного фильма!

В киноленте о Святителе Луке модный сейчас прием «художественных реконструкций», пришедший в документалистику из телевидения, не выглядит чем-то искусственным и инородным. Эти вкрапления придают фильму новые оттенки, максимально приближают к нам эпоху, оживляют для нас те ситуации, в которых оказывается главный герой картины.

Но лично мне гораздо ближе и важнее живые кадры, записанные в беседе с ныне здравствующей пожилой жительницей Тамбова, прихожанкой храма, в котором служил Святитель Лука, свидетельницей его исторических деяний. Ведь подлинный документ несет в себе совсем иную степень доверия к киноленте. Ее рассказ — безценное свидетельство веры и жизни во Христе, новые живые штрихи к портрету великого человека. И даже не к портрету, а уже к иконе Святителя! Ведь Святитель-Исповедник Лука причислен к сонму Новомучеников и Исповедников Русской Церкви.

«Герой не нашего времени»

Фильм с таким говорящим названием был показан на фестивале. Хороший фильм о советском ученом, одном из тех, кто открывал для страны тюменскую нефть. А в годы перестройки заново прославился тем, что неожиданно отказался принять награду из рук Ельцина. Но мне видится это название более широким. И многие фильмы на фестивале могли бы выйти с таким вот названием. А это — и лента об исследователе почвы Докучаеве, и картина-номинант фестиваля «Марк Донсков. Король и шут» о легендарном советском режиссере, и лента «Жизнь всегда конкретна» про руководителя крупного НИИ, сохранившего институт практически без госфинансирования… Все это «герои не нашего времени». А что же наше время? Неужто в нем совсем не осталось героев? И каким может быть герой уже нашего времени? На этот вопрос фестиваль пока не дал ответа. Наверное, неспроста. Ведь такой герой сначала должен появиться в жизни и уж потом только прийти на экран.

Так что давайте как в пословице: поживем — увидим!

Антон Жоголев.