«Росс — имя существительное!»

Книги самарского историка и краеведа Евгения Бажанова изданы незначительными тиражами, но они обратили на себя внимание заинтересованного и вдумчивого читателя.

Недавно вышла в свет его новая книга — «Барбошина поляна. Тайна урочища романтиков». Книга эта посвящена истории удивительного уголка Самары, ныне известного как поляна им. Фрунзе. На этом историческом месте уже в наши дни по благословению Архиепископа Самарского и Сызранского Сергия построен самый большой в Поволжье собор, посвященный святым равноапостольным братьям Кириллу и Мефодию. Но листая только что изданную книгу, убеждаешься, что в этом урочище пересеклись едва ли не все основные мейнстримы русской истории — с почти детективными сюжетами, с мистическими неожиданностями и, главное, с высоким духовным смыслом. Кто сейчас знает, что на Барбошиной поляне Божий суд настиг палача Царской Семьи Филиппа Исаевича Голощекина? Здесь он был расстрелян и похоронен своими же «пламенными революционерами». Кто помнит, что здесь был древнейший в наших краях монастырь? Что по этой земле ходил не только смутьян Разин, но и великий землепроходец Ермак? И много других замечательных свидетельств собрано в этой необычной книге. Автором сделана уникальная попытка найти новый принцип повествования об истории родины — не по съездам партии, не по смене общественных формаций, а по описанию урочищ. Ведь в каждом крае, в каждом районе есть свои примечательные места. По ним-то, считает Евгений Бажанов, и нужно изучать подлинную историю как отдельных областей, так и всей России. Этот дерзновенный замысел уже начал осуществляться. И новая книга самарского автора стала ярким тому подтверждением. Эта книга дала повод для нашего разговора с самарским писателем Евгением Александровичем Бажановым.

— Можно ли сказать, что вы работаете в неожиданном и своеобразном жанре «идеологического» краеведения?
— Меня всегда интересовала история не только как сумма фактов. А хотелось в прошлом найти что-то полезное для сегодняшнего дня. Изучаю ли земство (эту первую выборную власть на Руси ввел не кто иной, как Иоанн Грозный!) или историю казачества, цель-то у меня всегда прикладная…
— В вашей последней книге вы касаетесь и церковной истории Самарского края…
— В книгу вошел очерк об Архиерейском скиту. Это было уникальное место. Сейчас в здании трапезной бывшего мужского монастыря действует храм во имя Иоанна Предтечи. Но монастырь возник на том месте, где раньше был скит. А скит, в свою очередь, был построен на месте, где в древности находилась пещера. Там хранилась старинная икона. В пещере жил монах-отшельник… Овраг этот сохранился. Думаю, если бы вновь на этом месте вырос монастырь, люди бы потянулись к этому намоленному и святому месту.
— В вашей последней книге немало страниц уделено Ермаку Тимофеевичу, бывавшему в наших местах.
— На Жигулях был его стан, а здесь, на территории Барбошиной поляны, была станица его сподвижника, атамана Богдана Барбоши (в честь него и названо это место). Церковная иерархия до революции готовила прославление в лике святых Ермака. Ведь вместе с дружинами Ермака в Сибирь пришло Православие. Он был не только воином, он был и миссионером. Из-за революции замысел канонизировать Ермака не получил осуществился. Но вопрос этот, возможно, ждет своего разрешения.
— В известной книге Нечволодова об истории России приводится удивительное свидетельство нетления мощей убиенного Ермака Тимофеевича. Эта особая, чудесная сохранность его бездыханного тела, не поддающегося тлению, повергла в ужас его убийц. И кочевники в страхе бежали, бросив мертвое тело Ермака Тимофеевича…
— Я тоже слышал о таком историческом факте. Но даже и без этого важного свидетельства для канонизации или по крайней мере для всенародного гражданского почитания подвига Ермака им совершено достаточно славных деяний. Ведь без помощи Божией люди не могут совершать таких великих ратных подвигов, которые совершили Ермак и его малочисленная дружина, его сподвижники. В те славные времена атаман Барбоша с горсткой казаков положил к ногам Белого Царя огромную территорию — все междуречье Волги и Яика. И вся эта земля от Самары до Астрахани была завоевана несколькими легендарными храбрецами! Разве это мыслимо по земным меркам? Барбоша основал Яицкий городок, ныне Уральск. А Ермак двинулся еще дальше, в Сибирь…
Нечто подобное (конечно, в иных масштабах) имело место в Великую Отечественную войну. Когда я в советское время работал на промышленном предприятии, вместе со мной трудились несколько ветеранов войны — бывшие штрафники. Один из них был летчиком, который однажды по ошибке не там отбомбился. Другой чем-то еще провинился… Причин попасть в штрафбат в те суровые годы было достаточно. И вот что они мне в один голос рассказывали. Надо взять какую-то высоту. Пригоняют штрафную роту примерно в двести человек и приказывают идти на штурм. Впереди три ряда колючей проволоки, между ними мины. Наверху — дзоты и пулеметы, все пристреляно. Верная смерть! И вот без всякой артподготовки, без разминирования пускают в атаку штрафников. Многие навсегда ложатся у этой высотки. Добегают до вражеской траншеи всего 8-10 солдат. Но сколько бы ни было на той высоте немцев, батальон ли или даже полк, все они ВСЕГДА при этом в ужасе разбегались или сразу сдавались в плен, не оказывая сопротивления. Видно, те, кто невредимыми прошел сквозь шквальный огонь, находились под особой защитой Провидения, и никакая сила им уже не могла противостоять… Так горстка штрафников одолевала множество противников! Примерно то же самое, на мой взгляд, совершали казаки Барбоши и Ермака. Ведь их небольшим отрядам противостояли многочисленные местные племена, целые народы!.. Бог явно помогал им в ратных трудах.
В книге у одного современного молодого автора я недавно прочел, что Барбоша якобы перевез свою семью на Яик. А в фильме «Ермак» (где очень много исторических неточностей) есть такая сцена: наконец-то приходят в Сибирь на помощь к казакам царские войска. Там их у юрт встречают узкоглазые жены и детки — казаки, оказывается, уже успели пережениться на местных сибирячках… Все это неправда! У казаков, которые называли себя повольниками, молодцами, был принят обет безбрачия. Сила казаков как раз и была в том, что они не имели никаких житейских попечений. Это были, по сути, монахи-воины! Они подчинялись только Богу. Ну и еще, когда считали нужным, Православному Царю. Так, известно, что казаки сопровождали по Волге войско Иоанна Грозного во время его походов на Казань и на Астрахань. Даже во времена Разина, сто лет спустя, обычай безбрачия у казаков еще сохранялся. Этим объясняется и известный по народной песне случай с персидской княжной, которую атаман Разин бросил «в набежавшую волну»…
Многие острова и островки на Волге образовались так: затонула казацкая ладья, намылся на нее песок и появился остров. Так что даже эти живописные островки суши — своего рода памятники казацкому вольному духу.
— В книге «Россия и Империя» вы пишете и о другой весьма яркой исторической личности — Царе Иоанне Грозном. Как вы оцениваете его вклад в русскую историю?
— Это выдающийся государственный деятель, без которого, на мой взгляд, не было бы России. Он ограничил права бояр, которые в своих вотчинах (по сути — отдельных государствах-княжествах!) никакой центральной власти не подчинялись, и это очень ослабляло страну. Из-за того и монголо-татары так долго облагали данью Русь… И эти важнейшие деяния Царя вызвали шквал ненависти к нему. Отсюда и все многочисленные «воспоминания» о нем как о кровавом тиране. Когда интересы современных олигархов кто-то сегодня осмеливается ущемить, какой крик они поднимают на весь мир. Нечто похожее произошло с Царем Иоанном. Он затронул интересы очень влиятельных людей, которые не собирались лишаться своих огромных привилегий. За это он был оболган и очернен. Другая сила, которая была и остается заинтересованной в очернении этого Государя, — наши западные соседи, которые никогда не были заинтересованы в усилении России. Столько противников у Грозного Царя было раньше и есть сейчас, наверное, потому, что Грозный стал своего рода знаменем сильного русского Православного национального государства. В отличие от него Петр Первый уже строил Империю по западному образцу. Вот потому-то такие жаркие споры идут о Царе Иоанне.
— Другая ваша книга написана на очень актуальную тему — о значении слова «русский».
— Эта книга «Записки о самоназвании русского народа и о национальности казаков» имеет подзаголовок: «История национального вопроса в Российской Империи до 1917 года». На одном из сайтов, контролируемых бывшим министром финансов ельцинского правительства Лившицем, я прочел такое утверждение: слово «русский» не является существительным, а только прилагательным — к какому-то другому существительному. Вот «француз» или «англичанин» — это имена существительные, а « русский», стало быть, нет. И я захотел разобраться в этом вопросе. Действительно, оказалось, что до конца XIX века слово «русский» практически не встречалось. Было другое слово — росс! И это слово как раз и было именем существительным! И тут возник другой вопрос: а кого вообще можно назвать русским, россом? Вот был, например, такой замечательный писатель и общественный деятель Владимир Иванович Даль — он был по крови совершенно не русским. А по духу это был глубоко русский человек. Его вклад в развитие русской культуры очень велик…
— Известно, что только за несколько дней до смерти он принял Православие…
— Но ведь все-таки принял! И стал русским уже окончательно… Но на его примере я лишь хочу подчеркнуть, что вопросы крови для определения национальности отнюдь не единственные и порой даже не главные. Есть и другие не менее важные факторы. Все их я сейчас не буду перечислять, остановлюсь на одном, самом забытом. Немалую роль играет такой фактор, как самоназвание. Немцев мы зовем немцами — но это наше название. Сами себя они зовут по-другому: «дойч…» Грузины тоже называют себя по-другому. А у нас исторически было самоназвание вовсе не «русские», а «россы»…
Слово «русский» как обозначение национальности в конце XIX века было придумано польскими идеологами. Стех пор оно выступает как субстантивированное (т. е. выполняющее роль существительного) прилагательное. Официально же это слово «русский» не значится ни в одном документе Российской Империи. Были официально только великороссы, малороссы, белороссы… А после революции соратники Троцкого ввели в документооборот это слово — русский, как самоназвание народа. Но мы-то сами про себя должны помнить, кто мы. Россы! Имя существительное…
— Насколько значительную роль играет религия в национальном вопросе?
— Может ли русский быть не Православным? Однозначного ответа на этот вопрос я пока не нашел. Но вот пример, Югославия. Там был единый народ — сербы. Но вмешался религиозный фактор, и в результате остались Православные сербы, появились мусульмане-босняки и католики хорваты. Последние так и пишут свою национальность — хорват. А ведь до религиозного разделения это был единый народ, сербы… В результате Югославия как государство больше не существует. На его месте уже три государства. Вот и русский человек, отрекаясь от Православия, хотя и остается этнически русским, но при этом утрачивает значительную часть своей исторической самобытности. И все же каких-то окончательных выводов я делать не берусь. Русский народ и так слишком много уже потерял, и нам сейчас нужно стремиться сохранять, а не отталкивать.
Раньше ведь не было такого народа, как украинцы. Были малороссы. Даже казаки запорожской сечи писали туркам: мы россы. Я в своей книге подробно исследую, как это слово «украинцы» постепенно внедрялось. И внедрилось. Народ мы с ними пока еще один, но самоназвания у нас уже разные. А самоназвание, как я уже говорил, это очень важный фактор. А ведь и Западная Украина — те же самые украинцы. Но другая вера (они в основном униаты) их отделяет от Православных восточных украинцев.
— Но вернемся к краеведению… В какой храм вы чаще ходите?
— Хотя и живу в другом конце города, а все же люблю ездить в тот храм, где был крещен — в Покровский кафедральный собор. Эта церковь построена на средства купцов Шихобаловых, с потомками которых я знаком. Об этой семье я писал в своих книгах. Они были дружны с другим известным самарцем, борцом за народную трезвость Михаилом Дмитриевичем Челышовым. Самарский биржевой комитет принял постановление о сухом законе. И выразил готовность выплатить деньги, которые бы недополучил бюджет от продажи спиртного. Деловая элита прежней Самары была готова нести большие расходы, только бы закрыть все питейные заведения на территории города! Челышов был самарский городским головой с 1910 по 1912 годы. Помимо своей общественной деятельности на благо народа он был еще и церковным старостой самарской Софийской церкви… В октябре мы откроем год Челышова в Самаре. Эту идею поддержал и благословил Архиепископ Самарский и Сызранский Сергий.
— Вы написали книгу о Барбошиной поляне. Но есть ведь и другие урочища в наших местах, которые еще ждут своего исследователя.
— Гаврилова Поляна, Томашев колок, Овраг подпольщиков — Постников овраг… И за каждым из них стоит история всей страны! Вот об урочище Барбошина поляна я написал целую книгу. О каком-то другом урочище в истории нашего края пусть будет всего три строчки или три страницы. Вот бы и создать такой сборник, чтобы в нем по одной-две странички было о каждом урочище! Это было бы интереснее и поучительнее толстенных сухих томов истории… Если народ откликнется на мой призыв, начнет записывать историю тех мест, на которых живет, тогда историю урочищ написать будет несложно. Но пока мы смотрим телевизор, сериал за сериалом, названия урочищ теряются и уходят в небытие… Хотелось бы успеть ухватить хотя бы некоторые из них.

Антон Жоголев

01.07.2005