«Песня должна приносить людям радость…»

30 октября в Самаре при полном зрительном зале прошел концерт известной певицы, лауреата премии «Национальное достояние России» (2005 г.), исполнительницы народных и духовных песен Евгении Смольяниновой. Она впервые выступала с концертом в нашем городе, где у ее творчества так много поклонников. Перед началом концерта она дала пресс-конференцию для журналистов, на которой присутствовал редактор Православной газеты «Благовест» Антон Жоголев. После концерта он задал ей еще несколько вопросов для интервью. Мы предлагаем вниманию читателей запись этой беседы.

— Евгения Валерьевна, можно ли вас назвать Православной певицей?
— Я человек верующий, Православный, и живу как все Православные. У всех верующих людей ведь одна задача — спасти свою душу и попасть в Царствие Небесное. В одиннадцать лет я была крещена в Новосибирске. Совсем недавно я побывала в храме, где меня крестили. Подошла к купели, в которой меня крестили, и была несказанно этому рада. Только сейчас я в полной мере осознала, какое счастье произошло тогда в моей жизни!.. Собственно, моя настоящая жизнь и началась с крещения. Что же касается творчества… У меня была памятная встреча с игуменией Варварой из Пюхтицкого монастыря в Эстонии. Я считала, что монахиня, и тем более игумения, светские песни слушать не станет. Мы были на гастролях в Эстонии и в монастырь приехали с гитарами, с нотами. При встрече я рассказала ей, что приехала в монастырь после концерта. Она сказала: несите сюда гитару. Гитару принесли. Игумения попросила, чтобы я спела. Я стала петь ей духовные песни. «А что-нибудь еще кроме духовного вы поете?» — спросила игумения. «Романсы пою», — ответила я. — «Романсы!.. Вот их и спойте — это же все человеческое, и этого не надо гнушаться, не надо этого разделять…» И я стала петь ей романсы.
Православный человек должен быть всегда в радости. Ведь и в светских песнях — красота Божьего мира. Радость нам Богом дана, игрушки детям для чего даны? — они же не могут все время быть с молитвословами. Должны быть и игрушки, и песни… Нельзя у человека отнимать то, что он сам еще не готов отдать…
Духовная песня — это то же исповедование сердца, которое есть и в народной песне, и в романсе. Я была на Кипре, у места упокоения Лазаря Четверодневного. Мне очень хотелось спеть песню о нем. Я ее долго искала и нашла. Это было желание моей души! (Наш разговор с певицей произошел в день памяти праведного Лазаря Четверодневного, и песня о нем не случайно прозвучала в этот день со сцены — А.Ж.)
— С какими людьми и с какими событиями для вас связана Самара?
— Для меня ваш город ассоциируется с библейской Самарией и с евангельской женщиной-самарянкой… Ну и с конфетами тоже, конечно. Но в меньшей степени, чем с Самарией.
— Наверное, есть еще один человек, который связывает вас с нашим городом — Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн… Он много лет служил в Самаре. А ваш приезд к нам в город как раз пришелся на канун десятилетия со дня его кончины…
— В конце октября 1995 года я была приглашена в духовно-просветительскую поездку на Кипр от Санкт-Петербургской Митрополии. Эту поездку благословил Митрополит Иоанн. Он и решал, кому из нас поехать на Кипр в составе делегации. И вот на второй день после нашего приезда на Кипр, 2 ноября, нам сообщили о том, что Митрополит Иоанн скончался. С этого момента началось необычное: когда такой сильный молитвенник умирает, он становится не дальше, а ближе к нам!.. Мы все время ощущали, что Владыка Иоанн рядом с нами. Где бы мы ни были, священник все время служил литии, панихиды на Кипре. Это была незабываемая поездка. Позже я узнала, что в эту поездку должны были поехать совершенно другие люди. Но одному из близких людей Митрополит Иоанн сказал, чтобы он оставался: «Тебе будет очень трудно на Кипре». Действительно, ему было бы очень трудно оставаться на Кипре во время похорон своего духовного наставника… А 2 мая, на полгода со дня кончины Владыки Иоанна, мне были каким-то таинственным образом подарены иконы Божией Матери Киккской (Милующей) Кипрской, у которой мы побывали тогда в монастыре, и святой преподобномученицы Евгении. И я считаю, что это была милость Божия, очень хороший знак. Я почувствовала, что Владыка Иоанн помолился и обо мне.
— Своим наставником в пении вы считаете псковскую крестьянскую певицу Ольгу Федосеевну Сергееву. Чему она вас научила?
— Она мне дала ключ к пониманию того, как нужно петь народную песню. Я услышала ее голос по радио, и ее пение меня потрясло (ее голос звучит в известном фильме Андрея Тарковского «Ностальгия»). В 1980 году она записала две пластинки. Меня поразили ее мастерство, ее искренность… Ее голос с тех пор звучал во мне. Потом я поехала к ней в деревню и месяц у нее прожила. Только после встречи с ней я стала по-настоящему петь народные песни. Как в любом учении: кто-то должен научить главному — тот, кого ты будешь помнить всю жизнь. Единственный способ передать традицию — это только из уст в уста… Точно так же передается и духовный опыт. Митрополит Антоний Сурожский сказал: чтобы человеку поверить в Бога, ему нужно увидеть хотя бы одного верующего человека. Увидеть исходящий от него свет веры. Здесь книги не помогут. Нужна встреча одной души с другой душой. И Господь так устраивает, что в какой-то точке соединяются пути этих людей. Вот и у меня была краеугольной встреча с Ольгой Сергеевой.
— Какие песни вы пели своему сыну?
— Народные, колыбельные песни. Много ему их пела, просто безконечно пела. И поэтому, наверное, мой сын сейчас на сцене мне аккомпанирует (на концерте в Самаре Святослав Смольянинов аккомпанировал своей матери — А.Ж.).
— Что для вас значит народная песня?
— В искусстве все началось для меня с народной песни. Народ сейчас не знает своих песен, к сожалению. Народная песня почему-то ассоциируется исключительно с кокошниками, пестрыми нарядами. Существует даже какое-то странное представление, что народная песня несет нечто языческое, нецерковное… Это большое заблуждение, потому что народная песня имеет большую духовную силу и вовсе не является языческой. Языческой ее могут сделать люди, которые ее исполняют. А подлинная народная песня совершенно нравственна. Я не встретила за свою жизнь ни одной неверующей бабушки — исполнительницы народных песен. Все это были Православные люди. Ольга Сергеева тоже была глубоко верующим человеком. И где находят фольклористы язычниц-исполнительниц, для меня неведомо…
— Если наш народ возродится, то народная песня может тоже возродиться вновь? И народ снова сам заговорит в песне своим неповторимым голосом, как это было раньше, когда народ сам выражал себя, свою душу через песню.
— Народ и сейчас выражает себя через песню… Но раньше обрядовая песня была отголоском райской жизни — когда душа человека еще в земной жизни уже общалась с Богом, с Ангелами… Такое пение может возродиться только чудом Божиим. Сейчас ведь все другое. Мы прошли некий исторический путь, и потому искусственно возрождать народное пение вряд ли возможно. Всегда нужно смотреть, а хочет ли этого Господь.
— Как вы относитесь к своему голосу? Бережете его?
— Скажу честно, что до сих пор ем мороженое и пью холодную воду. За голос свой не боюсь. Раз Господь дает, то уж дает — и не по человеческой мере, а вдвойне и втройне… Это как ключ воды, и уж если он бьет из земли, то его трудно чем-то забить… Главное, чтобы пение приносило радость. А если поешь и тебе не нравится это, не летит душа за голосом, значит, что-то не так и нужно остановиться. Человеческий организм — самое совершенное, что есть на земле. Иногда голос восстанавливается у меня как-то удивительно, сам собой. Был случай, когда я несколько лет назад ехала из Тулы с концерта. Была зима, тогда не везде было хорошо с отоплением. В гримерной было холодно, и я продрогла. Ехала в Москву тоже в холодном вагоне и наутро проснулась без голоса. Это было 16 декабря. И на следующий день не было голоса. А 18-го вечером —  Всенощное бдение перед праздником Николая Чудотворца. Я очень сокрушалась из-за того, что не смогу петь в храме в праздник этого великого Святителя. И вот к вечеру неожиданно появился голос, и я запела.
— Что вам дает клиросное пение?
— Это как для младенца материнское молоко… Кто кормил своих детей, тот знает, что когда приходит время кормить ребенка, он весь каким-то сереньким, скукоженным делается, плачет… А как припадает к материнской груди, сразу становится белым, чистым, сияющим. Вот и я — приезжаю с каких-нибудь гастролей, после концертных перипетий совершенно уставшей. Сил нет, но все равно надо идти в храм, иначе просто не выдержишь. Разум шепчет, что надо бы отдохнуть, но я все же прихожу в храм, пою — и ухожу оттуда совершенно другим человеком… Я пою на клиросе в храме во имя Преподобного Сергия Радонежского в Москве. Но обычно не говорю, где этот храм находится. Чтобы люди ходили в храм молиться, а не на мои «концерты».
— У Православных немало вопросов к фильму Хотиненко «Мусульманин». А какое у вас отношение к этому фильму, в котором вы участвовали?
— Для меня это была очень радостная работа. Я писала интерпретацию пасторали Чайковского «Мой миленький дружок» из оперы «Пиковая дама». Передо мной была поставлена задача написать совершенно новый вариант в народном стиле. Я это сделала. Что же касается идеи самого фильма… Мне это не близко и не очень понятно. Да, в жизни бывает всякое, наверное, бывает и так, что русский человек принимает ислам. Но… я лишь могу высоко оценить работу актеров. А смысл, который вкладывал в картину сценарист Золотуха, был совершенно другой, чем тот, что зазвучал в картине. Автор сценария хотел сказать: лучше человеку быть верующим, чем неверующим. И еще вопрос был обращен к Православным: а в чем твоя вера? А в чем твое Православие? Только ли по крещению ты Православный? Это вопрос к нашему российскому глобальному безверию. Ведь когда мы говорим о том, что Россия Православная страна, то за это надо отвечать. И не только всем вместе, но и каждому отдельно.
— В каком жанре вы работаете на сцене?
— Это традиционное русское эстрадное пение. Так пели всегда на Руси… А на русской эстраде всегда звучали и романсы, и духовное пение, и народные песни. Сейчас духовное пение стало как будто неким новым жанром, который не был так сильно развит в XIX веке. Но ведь и тогда была русская духовная поэзия, музыка духовная тоже была. Все это лишь оказалось временно забыто и сейчас возрождается.
— Сегодня на вашем концерте мне показалось, что вы вполне сознательно работаете исключительно на Православную аудиторию. Это всегда так или Самара стала исключением для вас?
— Да, здесь я знала, что хотят люди услышать в первую очередь. Я всегда предполагаю, что в концертном зале находятся верующие люди, но все-таки специально такой адресности у меня нет. Я пою просто для человека. А порой человек и сам не знает, что он верующий, и неожиданно для себя это вдруг открывает.
— Мы говорим с вами в годовщину гибели Иосифа Муньоса, хранителя Монреальской мироточивой иконы…
— Его судьба не может не трогать… Вообще, мученичество не может лично не затрагивать Христианина. Сердце содрогается при мысли о мученичестве, и каждый, наверное, все это лично переживает и задает себе, быть может, детские вопросы. Но все-таки задает их: а как бы я смог это выдержать, как бы я поступил… Это милость Божия — получить такую силу, чтобы быть хранителем чудотворной иконы и сподобиться мученического венца…
— Удачно ли сложилась ваша эстрадная судьба? Часто ли вас приглашают на телевидение?
— Я никуда не «пробивалась», все произошло милостью Божией. Что касается телевидения, то надо понять, что так называемые электронные СМИ лишь отражают некий социальный заказ, который в настоящий момент такой. Не исключено, что вскоре этот заказ изменится и на экране появятся совсем другие исполнители. В конце 80-х годов в Петербурге я не сходила с экранов, до такой степени, что меня обвиняли в том, что у меня есть какой-то очень крупный блат на телевидении. Но, видно, я просто соответствовала в те годы тому социальному заказу, который был тогда на телевидении. Сейчас возникла некая пауза, но может быть, что со временем я вновь вернусь на экраны. Но это не имеет никакого отношения к творчеству. У нас есть ложное представление, что если телевидение кого-то показывает, то это что-то означает. Это не так. Телевидение лишь констатирует факт известности. Это просто электричество… Это не относится абсолютно к человеческой душе. Более того, если свою творческую жизнь ставить в зависимость от того, показывают тебя на экране или не показывают, тогда лучше даже и не начинать этим заниматься.
— Известность вам помогает или мешает?
— Бог все обращает на пользу человеку, в том числе и известность.

Антон Жоголев

04.11.2005