История одного колокола

Правдивая сказка для детей

На одной очень высокой колокольне, которая вместе с храмом стояла на живописном берегу реки Волги, жила-была дружная семья колоколов. Папа — солидный сорокапудовый колокол, и звали его Бум-Бум. Мама-колокол, хотя и поменьше, но тоже весила немало, целых двадцать пять пудов. Маму звали Бам-Бам. Старшего сына звали Бом-бом, он весил семь с половиной пудов. Старшую дочь звали Бем-Бем, она весила целых три пуда. А ее младшего брата звали Бим-Бим, и он весил один пуд, то есть шестнадцать килограммов. А были и совсем малыши, по нескольку килограммов веса: Динь и Дилинь. Надо заметить, что для праздничного звона и эти малыши не были лишними. Да разве может кто-то в дружной семье быть лишним! Колокол-папа трудился больше всех. Начинал он всегда первым, и долго его могучий бас разносился над волжскими просторами: «бум-бум». Затем как бы робко ему начинала вторить мама-колокол: «бам-бам». Подхватывали звон старшие братья и сестры. И сразу же начинали веселый перезвон малыши, которые просто заливались неудержимым, звонким и веселым смехом: динь-дилинь, динь-дилинь. Так было здорово и радостно, и вся семья была счастлива.
Бим-Бим был очень мечтательным ребенком. Целыми днями он наблюдал с высокой колокольни, как по Волге шли пассажирские пароходы и буксиры, которые тянули за собой огромные баржи. На носу пароходов и буксиров висели сверкавшие начищенной медью колокола.
—  Что это за колокола? — спрашивал он у отца.
—  Это корабельные рынды, сынок. Наши дальние родственники.
—  Как бы я хотел быть рындой, — вздыхал грустно Бим-Бим, — тогда бы я плавал по разным странам и много бы всего навидался.
— Быть церковным колоколом очень почетно, — говорила мама-колокол. — Ведь мы зовем людей на молитву, значит, служим Богу. А выше этого служения ничего нет на земле.
—  Мне уже наскучило это служение, — бурчал Бим-Бим, — каждый раз одно и то же. А на кораблях люди танцуют, поют и веселятся. Там жизнь интересней, чем здесь на колокольне.
— Как это одно и то же? — возмущался отец. — Звон у нас все время разный, для каждого случая особый. На большой праздник — малиновый перезвон. Великим постом — другой звон. На свадьбу — тоже особый звон. Встречаем Архиерея — и тут своя премудрость. А на похороны — там заупокойный перебор идет. Звон — это наша молитва Богу. Если ее исполнять с душою и сердцем, то она никогда не наскучит.
Но Бим-Бим продолжал мечтать о том, чтобы стать корабельною рындою.
Недалеко от храма был причал, и Бим-Бим сумел познакомиться с одним корабельным колоколом. Рында хвастал, что спускается по Волге до самой Астрахани и бывал в Каспийском море. А вверх по Волге он доходил даже до Твери.
— Чего я только не видал на своем веку, — хвастливо говорил Рында, — всего и не перескажешь.
На самом же деле, он был еще очень молод и служил на пароходе первый год, но воображал себя заправским «морским волком».
Как-то раз, проплывая мимо храма, Рында прокричал Бим-Биму:
— Послушай, Бим, в стране произошла революция. Наступила свобода. Храмы закрываются, и религия отменяется.
Бим-Бим очень обрадовался этому известию и даже закричал:
— Ура! А теперь я смогу стать рындой?
— Конечно! — заверил его приятель. — Теперь каждый колокол должен стать рындой.
— Мне больно слышать от тебя такие слова, — сказал колокол-отец. — Разве ты сейчас не свободен?
— Ну какая же это свобода, когда я не могу звонить в то время, когда я сам захочу и как хочу, — негодовал Бим-Бим.
— Если все колокола будут звонить когда захотят и как захотят, такой звон будет никому не нужен. Это уже не молитва, а беснование безумцев.
— Не слушай отца, — кричал Рында, — он отсталый и невежественный колокол и ничего не понимает в свободе.
Вскоре на церковь повесили замок и в колокола звонить перестали.
— Вот тебе и свобода, — ворчал отец, — виси себе никому не нужный.
Бим-Биму такая свобода тоже не понравилась, но все же он с затаенной надеждою ждал, что вскоре придут за ним и отнесут на корабль.
Прошло несколько лет, и вдруг колокола услышали скрип ступенек на колокольне. Они очень обрадовались, думая, что идут звонить.
— Наконец-то вспомнили о Боге, — вздохнула облегченно мама-колокол. — Да и не могло быть по-другому, без Бога жить нельзя.
На колокольню поднялись сразу несколько человек. Колокола увидели, что это не церковные люди. Они не осеняли себя крестным знамением. Двое из них даже курили папиросы, чего никогда бы не позволили себе верующие. Люди стали обмерять колокола. Один сказал:
— Эти самые большие колокола будем сбрасывать прямо с колокольни.
— Они же так разобьются, — возразил второй.
— Ну и пусть себе бьются, — сказал первый, — все равно их отправлять на переплавку.
Тут-то колокола и поняли, какая ужасная участь их ждет. Люди соорудили деревянный настил, спустили на него колокол-папу. Папа-колокол молча упирался, но его все равно постепенно продвигали к краю колокольни. Когда колокол-отец почувствовал, что ему больше не удержаться, он успел крикнуть:
— Прощайте, мои родные, сейчас вы в последний раз услышите мой звон…
 Договорить он не успел и полетел вниз с колокольни. «Бум» — глухо раздалось внизу от удара огромного колокола об землю. И земля, и колокольня содрогнулись от этого могучего удара.
— Прощайте, дети, — сказала, заливаясь слезами, колокол-мать. — Может быть, эти изверги пощадят хотя бы вас, деток моих.
Через несколько мгновений внизу раздалось глухое «бам» — и все смолкло. Дети беззвучно оплакивали своих родителей, готовясь разделить их участь. На колокольне был матрос. Он подошел к Бим-Биму и слегка дернул за веревку его язык. Раздалось печальное и звучное — «бим».
— Звук этого колокола очень похож на рынду, — сказал матрос, — пожалуй, возьму я этот колокол на корабль, наша старая рында недавно треснула.
Он снял колокол и понес его вниз. Вот вроде бы и сбылась мечта Бим-Бима, но это его нисколько не обрадовало. Когда матрос спустился вниз, Бим-Бим увидел на земле умирающего отца. Огромная трещина прошла через все его тело, а отвалившийся от него увесистый осколок лежал рядом.
С тех пор Бим-Бим плавал на корабле по Волге. Он повидал много красивых городов и сел. Вскоре все это стало привычным и ничто не волновало его сердце, кроме одного: каждый раз, когда он проплывал мимо своей родной колокольни, все в нем сжималось в тоске и печали. Ему казалось, что корабль слишком быстро проплывает это место. И он с трепетным волнением ждал новой встречи со своей колокольней. Еще задолго до приближения к храму он узнавал родные берега, и его сердце начинало отчаянно биться. Еще один изгиб русла реки — и уже виднеются кресты и маковки куполов. Порою Бим-Биму начинало казаться, что прямо сейчас на колокольне раздастся отцовское «бум-бум» и понесется сладостным, родным звуком над Волгой. А затем отцовскому голосу начнет вторить материнское «бам-бам». Но колокольня молчала, и это молчание низводило в душу Бим-Бима такую нестерпимую грусть, что предложи ему кто-нибудь хоть еще один разок услышать голоса его близких, он готов был за это счастье навеки сгинуть в глубинах волжской воды.
Как-то раз, проплывая близ одного села, Бим-Бим заметил пожар, и при этом ему послышался голос старшего брата Бом-Бома. А один раз, когда он проплывал мимо школы, Бим-Бим услышал голосок своей младшей сестренки: «дилинь, дилинь, дилинь».
Вскоре началась тяжелая война. И Бим-Бим вместе со своим матросом воевал на боевом корабле под Сталинградом. В самый разгар боя, когда кругом рвались снаряды и свистели пули, он услышал, что его матрос молится Богу. Это очень обрадовало колокол. Корабль сильно качало, и Бим-Бим качался вместе с ним, с упоением продолжая слушать молитву. Пуля летела прямо в матроса. Бим-Бим решительно качнулся в ее сторону, при этом жалобно звякнув от удара свинца. Матрос понял, что колокол защитил его от смерти, и, перекрестившись, поцеловал своего защитника.
Прошли годы. Война закончилась. Матрос уже был капитаном большого пассажирского теплохода, но не бросил свой колокол. Бим-Бим, проплывая теперь мимо своей колокольни, с огорчением видел, что храм потихонечку разрушается: прогнили купола, покосились кресты, провалилась кровля и осыпалась штукатурка. Вскоре капитан ушел на пенсию, а заботу о колоколе передал своему сыну — молодому капитану. Но и молодой капитан успел состариться. И как-то раз, подойдя к колоколу, сказал:
— Вот и все, старина, теплоход наш списывают на металлолом, а меня списывают на берег. Но ты не бойся: я возьму тебя с собой.
Бим-Бим страшно расстроился, ведь он больше никогда не увидит свою колокольню. Потому-то в этом последнем рейсе он с особым волнением ждал встречи со своим храмом, чтобы попрощаться с ним навсегда. Но то, что он увидел, подплывая к храму, его взволновало еще сильней. Бим-Бим увидел, что храм начали ремонтировать. «Раз храм восстанавливают, значит, там будут служить. Кто же там будет звонить к службе?». Подумав это, Бим-Бим взмолился:
— О, если хотя бы только один раз мне дали позвонить к Божественной службе, я готов за это принять мучительную смерть в плавильной печи. Только один раз! — и Бим-Бим горестно зарыдал. 
Капитан тоже заметил восстановление храма. По прибытии в порт он взял колокол, погрузил его в багажник своего автомобиля и поехал к храму.
Когда Бим-Бима несли по свежевыструганным ступенькам на колокольню, он плакал, но уже от счастья. Когда его стали укреплять на звоннице, он заметил, что тут уже висят колокола. Бим-Бим пригляделся и ахнул, едва не лишившись чувств. Рядом с ним — его братья и сестры! Они радостно приветствовали Бим-Бима:
— Ну что, бродяга-романтик, наскитался на воле?
— Братья-сестры! Я уже и не надеялся вас увидеть.
— Меня забрали к себе пожарники, — сказал старший брат Бом-Бом, — и я все эти годы возвещал набатом о пожарах.
— Так это, значит, твой голос я слышал во время пожара! — воскликнул Бим-Бим.
— А меня ты, братик, не мог слышать, — сказала старшая сестра Бем-Бем, — я проводила время в тишине музейных залов.
— Меня ты тоже не мог слышать, — сказал младший братишка Динь, — меня спрятала на чердаке одна верующая старушка. Так я и валялся в пыли все эти годы, пока меня не разыскала ее внучка и не снесла сюда в храм.
— А вот меня ты мог слышать, — похвасталась малышка Дилинь, — я работала в школе и возвещала своим звоном начало уроков и перемен. Звонить на перемену мне больше нравилось…
— Да, сестренка, — воскликнул Бим-Бим, — я действительно один раз случайно слышал тебя.
Наконец они услышали звуки поднимающегося к ним пономаря, и это остановило их беседу.
— Служба прежде всего, а наговориться с вами мы еще успеем, — сказал Бим-Бим. — В своих скитаниях я понял одно: нет ничего лучше и краше на всей земле, чем служение Богу.        
И вот за многие годы впервые на колокольне начался звон. Вместо отца звон начал  его старший сын, и над волжскими просторами понеслось: «бом-бом». И вот уже его сестра начала ему вторить: «бем-бем». Она очень старалась, и поэтому у нее почти по матерински выходило: «бам-бам». Вскоре в общий семейный хор радостно и звонко ворвался голос Бим-Бима. И на всем этом фоне голосов старших братьев и сестер залились мелодичным перезвоном повзрослевшие малыши: «динь-дилинь, динь-дилинь, динь-дилинь». Думаю, не надо говорить, как самозабвенно и с упоением звонили после долгой разлуки колокола. Ведь они себя вновь ощущали дружной колокольной семьей.

Рис. Валерия Спиридонова 

Протоиерей Николай Агафонов

г. Самара

24.11.2006