Возвращение к жизни

Прихожанка самарского Кирилло-Мефодиевского собора раба Божия Вера несколько лет назад пережила, по сути, воскрешение из мертвых. Душа ее вернулась в холодеющее тело только по слезным молитвам — для раскаяния во всех грехах. Мало кому известно об этом, и рассказать о случившемся для публикации в газете Вера решилась только по благословению своего духовного отца, настоятеля собора протоиерея Виктора Ушатова.

— К Богу я шла, наверное, с раннего детства. Еще с десяти месяцев, когда утонула в первый раз…
— Как же ты ухитрилась — в десять месяцев?..
— Родители взяли меня с собой на огород, я сидела у глубокого бака, вкопанного на огороде. Бак был до краев полон водой. Спокойно сидела, играла. Вдруг мама оглянулась — а меня нет. Куда делась? Стали искать по всему огороду и тут заметили плавающую в баке беленькую панамку. Отец сразу нырнул на дно и достал меня уже бездыханную. Откачали, я задышала. Потом уже в восемь лет — опять утонула. Ну, видно, не судьба мне была так умереть. Мальчишки постарше позвали покататься на баллоне. Плавать я не умела, а покататься очень хотела. Я же не знала, что они так учили других ребятишек плавать! Заплыли на глубину, и они вдруг опрокинули баллон. Я упала в воду и… даже не пытаясь барахтаться, тихонько пошла на дно. С открытыми глазами и сложенными на груди руками. Пруд был глубокий, а вода прозрачная. И вся она просвечивалась чудесным солнечным светом. Все это я видела, погружаясь на дно. Опустившись на дно, я села и отключилась. Больше я ничего не помнила. На мое счастье, по дамбе шла машина, и ехавшие в ней увидели, как баллон опрокинулся и девочка ушла под воду. Я не всплывала — и они поспешили на помощь. Подъехали ближе, потом кто-то бросился в воду и достал меня со дна.
Ну ведь как: мы все как можем идем к Богу. Вернее, нас Господь ведет к Себе, а мы упираемся. И я тоже долго упиралась. Даже невоцерковленные понимают, когда с ними творится чудо. И я понимала. Но мы все принимаем как должное. Даже когда происходит такое чудо, которое никак не могло быть в нормальной жизни, и мы прекрасно осознаем это, — мы не благодарим Бога… И продолжаем жить как жили.
Пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Вот точно так же и мне понадобилось, чтобы очередной гром грянул. Господь уже практически меня призвал к Себе.
Во время операции мне дали не тот наркоз, который был нужен. И душа моя полетела. И вот я летела, летела и знала, куда я лечу, знала, Кто меня ждет. Я знала, что лечу к Богу на Суд. Все знала твердо.
Летела я по трубе. Труба была квадратная и вся облеплена моими грехами. А грехи были в виде четких квадратов и прямоугольников самых разных размеров и различных цветов. Большие и малые, посветлее и совсем темные… И меня такой страх обуял: а с чем я лечу? У меня одни грехи, а благих-то дел нет! Я ни в церковь по-серьезному не ходила, так — заходила только, — ни каких-то других добрых поступков у меня не было. Я себя почувствовала страшной грешницей! И от этого ощущения меня обуяло сильнейшее чувство раскаяния и страха, что я с такой кучей одних только грехов предстану перед Богом.
И я стала молиться:
— Господи, прости меня грешную и помилуй! Отпусти меня отмолить мне мои грехи! Я не готова еще к Тебе предстать!..
Моя душа так кричала, кричала невыносимо. Если бы сейчас мне вот так вживую предстать… — я только представляю это, и у меня волосы встают дыбом от страха за свои нераскаянные тяжкие грехи.
Вот таким образом я познала раскаяние. И то, насколько я виновата перед Богом.
Когда я летела по нескончаемо длинной этой трубе, у меня от сверхзвукового полета стоял свист в ушах. Я молилась, молилась в истерике с осознанием всего ужаса своего положения, и неожиданно как-то — раз! — остановилась и зависла в этом пространстве. Зависла и полетела обратно.
— С той же скоростью?
— Сначала — да, с той же скоростью. Но эта скорость быстро прекратилась, полет замедлился, и тут мне стало как-то плохо-плохо-плохо! Это я уже ощутила физически. И я открыла глаза. Я уже лежала на больничной койке, но не могла понять, где я. Потолок был на мне, он лежал прямо на моем лбу. Казалось, вот я руку протяну — и дотронусь. Но протянуть руку я не могла. Потом потолок стал потихоньку подниматься, и я стала ощущать пространство. А до этого было ощущение, что я лежу в гробу. Я не понимала, что это потолок: просто белое вокруг меня. И только когда потолок стал подниматься, я увидела рядом врачей в белых халатах и больничную палату.
— Вера, а сам полет проходил во тьме?
— Нет, в трубе было достаточно светло. Как в обычной комнате. Сама труба была объемная, казалось, что если я протяну в стороны руки, я до нее дотронусь. Размером она была на расстоянии моих вытянутых рук, вдоль и поперек. Труба была с изгибами, и свет в ней был одинаков.
Я очнулась совсем другим человеком. После этого осознанно стала ходить в храм. Чудес в жизни было очень много. А сейчас сколько их совершается! Каждый день — чудо! Слава Тебе, Господи, что Ты меня привел к Себе! Благодарю Тебя…
— Твое преображение после операции было неожиданным для семьи?
— Они ничего не знали о том, что случилось со мной. Без храма, без молитвы к Богу я не могу больше жить. И вся моя семья стала ближе к Богу. В то время я очень сильно ощущала на себе тяжкий грех, что живу с мужем в невенчанном браке. Это очень меня тяготило. До этого я сама предложила мужу повенчаться, но он отказался. А потом настал такой момент, что он сам заставил меня, и мы пошли обвенчались. Я противилась, потому что думала: может быть, он решил это в угоду мне. Потому что я заболела очень тяжкой болезнью. Но муж просто заставил меня с ним повенчаться.
И после моего воскрешения — я ведь на самом деле воскресла, Господь вернул меня к жизни для покаяния, — было много удивительных чудес.
— Расскажи хотя бы об одном из них.
— А можно тогда — об Иеронимушке?..

— Схиигумене Иерониме (Верендякине)? Ну конечно!
— Это случилось вскоре после той памятной операции. Мне стало легче, и летом Господь даже сподобил меня поехать в Дивеево, к Преподобному Серафиму Саровскому. До этого я не была ни в одном паломничестве и даже не представляла, что это такое. Ехали мы через Санаксарский монастырь, и я побывала на могиле у батюшки Иеронима. Было лето 2001 года, еще не исполнилось сорок дней со дня его кончины. Мы служили панихиду на его свеженькой могилке. И было необыкновенное чувство, что батюшка Иеронимушка слышит меня! Это было самое начало моего приближения ко всему святому. И он услышал меня, откликнулся на мои слабенькие молитвы и обогрел любовью! Видимо, он стал молиться обо мне.

Ровно через два года я попала на операцию в онкологию. И получилось так, что меня к операции подготовили, а все уколы — онкология есть онкология, надо было уже за сутки начать делать мне успокоительные и другие уколы, и на ночь, и утром ни свет ни заря, — но мне их почему-то забыли назначить. Видимо, был на это Промысл Божий. Я была предоставлена только Богу.
Помня о том, что произошло раньше, я знала, что меня ждет, и был еще страх оттого, что я плохо переношу наркоз, а здесь без наркоза нельзя никак. Но даже до последнего врачи не могли решить, какой мне дать наркоз. Перед тем как лечь в больницу, я — вроде бы случайно — купила книгу «Старец Иероним». И в дни, пока меня готовили к операции, я не расставалась с этой книгой. Читала ее и вечером накануне операции, и утром, едва проснувшись. Я все время мысленно общалась с батюшкой Иеронимом, разговаривала с ним. Напряжение психологическое было такое сильное, что я даже не могла молиться. Только и могла сказать: «Господи, помилуй меня грешную!» И не переставая читала эту книгу. Когда меня отвлекали от чтения, моментально всю меня покрывала какая-то черная сила и сразу обуревал такой страх перед тем, что мне предстоит пережить: а очнусь ли я от наркоза?.. И тогда я всех от себя отстраняла и продолжала читать, продолжала общаться со схиигуменом Иеронимом. Самое большое чудо для меня было, когда я читала книгу — и чувствовала, что вот он рядом со мной сидит на кровати, гладит по голове и успокаивает: все будет хорошо! Это вселяло в меня такую огромную веру в то, что он за меня молится, что Господь меня спасет и оставит жить. Ради моей дочери, ради которой Он уже когда-то оставил меня в живых. И по молитвам батюшки так и произошло! Батюшка Иероним ободрил и утешил меня, вселил в меня надежду на милость Божию и спасение.
— Так Господь и раньше спасал тебя — ради дочери?
— И тоже на операции. Самое первое мое осознанное чудо произошло по молодости, когда моей дочери только-только — еще неделя не прошла — исполнилось пять лет. А так получилось, что я ее воспитывала одна. И я попала на операционный стол. В тяжелейшем состоянии. Начиналось заражение крови. Когда врачи определили, что со мной, меня бегом-бегом повезли в операционную, была дорога каждая секунда. И врачи между собой — им даже некогда было скрывать от меня — говорили: «Скорее, сейчас она умрет! Сейчас умрет!» Я слышала все это, и это осознание того, что моей дочери всего пять лет, а я сейчас умру и оставлю ее, было ужасным! Я сама росла сиротой. Никому не понять, что такое сиротство, если сам он этого не испытал на себе! Я не желала этого своей доченьке! И я стала Бога молить! Я тогда не умела молиться, а вот тут-то вспомнила, что Бог есть и что только на Него вся надежда. И успела до того, как мне дали наркоз, высказать Господу величайшую свою просьбу: «Господи, не дай мне умереть, чтобы дочь моя не осталась сиротой, как я!.. Ради дочери оставь мне жизнь!» И Господь меня помиловал. Хотя тогда мало кто верил в то, что я смогу жить, но Господь милостив!
…Каждый день, который я живу на земле, — чудо. Дар Божий, Его великая милость!

Ольга Ларькина

Рисунок Валерия Спиридонова.

27.01.2006