Об авторе

Иконописец Павел Бусалаев:

"Мы должны вернуть Церкви священное пространство…"

В рамках секции "Православная журналистика" на прошедших недавно Десятых Рождественских чтениях в Москве состоялась неожиданная презентация. 
Известный московский иконописец, член церковно-миссионерского общества Великобритании Павел Бусалаев представил журналистам свой проект "Святое без Бога". Он посвящен теме весьма актуальной — эстетике, или, скорее, антиэстетике современной наружной рекламы. И ракурс при этом взят весьма необычный. На большом фактическом материале (который у всех нас — жителей больших, а теперь уже и малых городов — всегда перед глазами) он убедительно доказал, что светские криэйторы — создатели индустрии образов — многие свои приемы и средства воздействия на зрителя позаимствовали из… Православной иконописи! Но при этом все сделали с обратным знаком — и то, что веками служило возвышенному и прекрасному, оказалось на службе у современных нигилистов. Суть явления древняя и вполне узнаваемая: дьявол ведь "обезьяна" Бога. У него ведь нет ничего "своего", и приходится все время воровать ему не принадлежащее… Перед началом презентации своими парадоксальными наблюдениями иконописец Павел Бусалаев поделился с редактором Православной газеты "Благовест" Антоном Жоголевым.

— Суть моего проекта в том, что рано или поздно те люди, которые работают в 
рекламе, выходят на СВЯЩЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО, — говорит Павел Бусалаев. — И перед ними встает задача не просто продать свой товар, но создать некое пространство, в котором бы люди оказались в религиозной зависимости от предлагаемых им вещей. Естественно, работники рекламы в этом случае начинают использовать ту структуру, которую Бог "встроил" в человека, чтобы человек восходил к Богу через познание вещественного мира. Собранная мной коллекция рекламных образов напоминает Православным о том социокультурным пространстве, которым мы, Православные, раньше владели, но власть над которым утеряли. Мой вывод может кому-то показаться парадоксальным. Тот язык священного, который сейчас используется в рекламе и вводит людей в мир псевдосвятости, мы должны отобрать у рекламы и вернуть Церкви. 
Если внимательно посмотреть на те лозунги, которые нам сегодня навязчиво предлагает реклама, то мы обнаружим, что каждый день проходим через леса "иконостасов". С рекламных баннеров нам постоянно что-то заповедуют. И когда мы начинаем говорить людям о Заповедях Божиих, то люди их воспринимают через пространство чего-то уже навязанного им извне. Например, прочтите своему ребенку замечательные слова Евангелия от Иоанна: "И свет во тьме светит, и тьма не объяла его" (Ин. 1, 5). А он на это скажет, что по соседству есть магазин продажи лампочек "Свет во тьме". Пример этот взят из реальной жизни… И это нам нужно учитывать в своей проповеди. Или "возвышенный" слоган "Вознесись над суетой", который звучит почти "библейски". Но… оказывается, он стоит на рекламе казино! А на рекламе фирмы по продаже электроники уже сияют слова: "Да будет свет.." Так мы потихоньку лишаемся оперативного пространства для нашей проповеди. 

— А раньше это "оперативное пространство" было у Церкви и за пределами храма?

— Конечно! Раньше та густота образов, которую мы видим в Православном храме, выливалась вовне, на улицы. Сконцентрированная в храмовом Богослужении сила выплескивалась наружу. Отсюда мы имеем все эти иконотопосы: улицы Пречистенка и Варварка, Страстной бульвар, Преображенская площадь… А часовни, а крестные ходы, а поклонные кресты — все это выплеск духовной энергии из храма на улицу… И у нас сейчас задача после десятилетий воинствующего атеизма все это утраченное церковное пространство в наших городах как-то выстроить, восстановить. Но нельзя допускать, чтобы мир рекламы и сюда проник и вместо подлинной церковности предложил ее суррогат. 

— Как сейчас бороться с засилием разрушительных рекламных образов?

— Нужно по всей стране, особенно в крупных городах создавать специальные общества в защиту нравственности, которые бы отслеживали всю негативную рекламу и ставили ей заслон. Но рекламный змей — он ведь многолик. И на месте одной отрубленной головы вырастают еще шесть. К тому же надо признать, что мы находимся еще в далеко не худшей ситуации по сравнению с Западными странами. Там реклама еще безобразнее. В Шотландии, например, очень много рекламных изображений с абсолютно голой натурой. Я спросил одного верующего шотландца, почему здесь Христиане не протестуют против этого растления. Он ответил: "Если мы станем протестовать, нам скажут, что мы против красоты человеческого тела. А значит, против равенства мужчины и женщины. А потом еще обвинят в том, что мы якобы против семьи и деторождения… Протестовать уже поздно". Если все это придет и к нам, вымести это с наших улиц станет проблематично. Но за тот небольшой отрезок времени, что у нас еще есть, нужно успеть развить созидательную реактивность, нравственную упругость общества. 

— Вам как иконописцу, наверное, непросто жить среди этих квазиобразов, обрушившихся на нас со всех сторон…

— Самое страшное, когда ты видишь рекламу и знаешь, как это сделано, для чего, что именно в ней "работает"… Один мой знакомый шотландский художник, получивший грант на создание центра Христианских визуальных искусств, говорит так: настало время, когда мы должны быть и иконописцами, и "иконоборцами" (в кавычках, конечно). Ведь сейчас масса вещей по сути дела претендует на статус "икон". Многие предлагаемые нам товары на рекламе по сути дела обожествляются, приобретают магические свойства, якобы оказываются способными сделать нас красивыми, богатыми, вечно юными, счастливыми… А то и вовсе дают возможность ходить по водам, летать, избегать всевозможных опасностей. И мы должны объяснять людям, что это не так. Ведь только во власти Бога распоряжаться всем этим.
Можно пробовать взять бастионы рекламы внешним путем — выйти на уровень законодательства и попробовать что-то сделать. Но задача еще и в том, чтобы взорвать это страшное явление изнутри. Для этого нужно наших детей (поскольку они все равно ходят по улицам и не могут не видеть рекламных щитов) научить правильному отношению к этому явлению. Подростки любят писать баллончиками что-то на стене — и этим можно воспользоваться. Педагоги совместно с Православными художниками должны научить подростков перекодировать рекламу. То есть, сделать ее воздействие минимальным. Например, хотя бы раз приклеить на рекламное изображение лица какого-нибудь политика обычное объявление: "сниму квартиру…" Весь пафос сразу исчезнет. Эффект рекламы будет уничтожен. Главное не в том, чтобы остановить рекламный поток (это нам уже вряд ли удастся), а в том, чтобы научить детей не бояться рекламы и правильно ориентироваться в этом явлении. 

— В Англии стилистика рекламы похожа на нашу? 

— Хотя Британия и столица визуальных искусств, в чем-то мы пошли дальше их. Я стал работать в церковно-миссионерском обществе Великобритании, потому что захотел исследовать явление на родине его возникновения. И вот к каким выводам я пришел. Россия — удивительная страна, а мы, русские, народ, который постоянно создает образы и образное пространство. За это небольшое время мы, исходя из своих природных качеств, совершили в рекламе такой прорыв, который никому на Западе и не снился. Сейчас в Москве больше наружной рекламы, чем в Париже. И если Православное сообщество захочет использовать сильную сторону нашей творческой натуры, которой Православие дало уникальную способность вырабатывать образы, это даст нам возможность перекодировать окружающее нас пространство. 

— Заимствование иконописных образов в рекламе происходит случайно или сознательно?

— Если раньше художник в творчестве выражал свою позицию, во время  творческого акта он должен был находиться в состоянии концентрации и личностного присутствия, то сейчас творчество приобрело МЕДИУМИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР. Художник сейчас — медиум современной культуры, которой все равно, через кого вещать. Когда Православный человек с личностным пониманием культуры встречается с представителем другой культуры, то он должен отчетливо понимать: не следует трясти его за грудки и кричать: "что же ты наделал!" Этот "творец" может быть лично очень хорошим, добрым человеком, но когда он садится на свое рабочее место — это уже медиум. И упрекать его в чем-либо, это все равно что обвинять медиума по выходу из транса за те поступки, которые он совершил в безсознательном состоянии. Такова реальность современной культуры. Сейчас меняется сам характер творчества. Колоссальный поток информации проносится сквозь человека, превращая его в некую информационную трубу. Под этим напором теряется самостоятельность личности. Церковный человек-творец знает, как с этим нужно бороться. Метод все тот же: пост и молитва. 
Но у современных творцов рекламы мы можем поучиться смелости и дерзновению в выражении своих взглядов. Что я имею в виду? Ведь Господь Иисус Христос в драгоценные дни Своей земной жизни не жалел времени на то, чтобы рассказывать людям притчи. "Вот, вышел сеятель сеять…" Или говорил о женщинах, подметающих пол. А мы, современные Православные, хотим действовать в лоб и сразу добиться миссионерского эффекта. Нет. Сначала нам нужно озадачить общество, внести в него здоровое безпокойство, даже "смуту", чтобы нарушить тот тотальный идиотизм и остановить каток воцарившегося кошмара… Новые образы, которые мы должны создать, должны познакомить общество с нашей оценкой реальности. Вот что нужно делать!

— Какой рекламный образ в последнее время заставил обратить на себя ваше внимание?

— На Чукотке девять месяцев в году зима. Так вот "Сибнефть", которую возглавляет губернатор Абрамович (он все красит на своем пути!..) на торцах домов изобразила в огромных размерах картины летних полей, бабочек, шмелей, цветов…Или там же, в стране авитоминоза, на одном фасаде дома изображены огромных размеров апельсиновые дольки, а на другом — дольки киви… Как идея, это очень сильно! Но тут незаметно происходит "похищение имени". Смотрите: все эти поля и луга, экзотические фрукты среди вечной мерзлоты, оказывается, принадлежат "Сибнефти", чей товарный знак присутствует на рекламе. Но ведь на самом-то деле на этих плакатах должно быть написано: "Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!.." Ведь только Богу принадлежат все эти богатства. 
Я убежден, что в противостоянии разрушительной рекламе мы должны свое 
справедливое негодование и даже ярость претворять в творческую энергию. Это поможет нам выйти на улицы со своей эстетикой, со своими образами. Со своим взглядом на мир.

— Ваш взгляд на проблему настолько неординарен и свеж, что хочется побольше узнать о вас самом. Кто вы, откуда? Что вам уже удалось сделать?

— Я не один год проработал в рекламе. Иконописью занимаюсь двадцать лет. У меня нет больших, всем известных икон. Я просто соавтор книги "Диалог с иконописцем", которую написал вместе с французским исследователем Мишелем Кено. Эта книга издана на французском языке. На русский пока не переведена.

— О чем эта книга?

— На Западе сейчас происходит открытие Православной иконы. Но на западной почве это открытие приводит к плачевным результатам. Там используют русскую иконопись в своих целях, и уже наметилась такая опасная тенденция: человек, который старается больше всех подражать в своем творчестве иконописи, в силу тотальной утраты понимания священного создает самые отталкивающие образы. Если вы видите в современной западной рекламе самое кощунственное изображение Христа Спасителя, или кого-то из святых, то можете быть уверены, что делалось это с самыми лучшими побуждениями и к тому же очень хорошими людьми. Дело в том, что мы, русские, на сегодняшний день являемся единственными наследниками иконичного пространства. Того пространства, где все образы ведут к Богу. Это может быть литургический образ, а может быть, скажем, мордобой юродивых на мосту. Все это находится в едином действии Духа Святого, проявляющего Себя по-разному. Это может быть и шествие, как у св. Феодора Студита, когда он собрал тысячу монахов и они направились к иконоборцу-императору… Все это может быть просвещено Духом Святым…

— И от рекламы тоже может идти благодать, а не агрессия и разрушение?

— Я начал вести спецкурс в Российском государственном гуманитарном университете (РГГУ), на рекламном отделении и отделении пиара. Эти молодые люди будут скоро определять пиар-политику в нашей стране. Когда я готовился к встрече, то ожидал увидеть там некую "жреческую школу", где сидят на все готовые циничные пиарщики. Но эти люди, как оказалось, сами находятся в странном состоянии. Большинство из них, к моему удивлению, ориентированы как раз на Православные ценности. И они ищут возможности изменить ситуацию к лучшему. Со временем они эту ситуацию и изменят. 

— И чего мы в итоге добьемся?

— Мы должны к тому времени создать четкую, ясную структуру взаимоотношений Бога, человека и мира. Мы должны найти в себе терпение и силы и под видом "притчи" — социальной рекламы — выйти на улицы и проповедовать Слово Божие. 

— Но ведь в рекламе помимо творческой сильна коммерческая 
составляющая…

— Нужно добиваться от властей квоты на социальную рекламу. И так же от телеканалов нужно требовать предоставления определенного процента эфирного времени для созидательной, позитивной информации. И когда такие возможности (квоты) будут нам предоставлены, мы должны уже иметь те структуры, которые будут готовы воспользоваться этим "окном" и выйдут на улицы с готовыми сильно действующими на людей Православными рекламными образами. А дальше — я уверен, что сила образа может быть такой, что ОДИН ОБРАЗ МОЖЕТ НАРУШИТЬ ВСЮ ЭТУ НЫНЕШНЮЮ ГАРМОНИЮ ВО ЗЛЕ… 
Мы ответственны не только перед своей страной, но и перед лучшими людьми западной культуры. Ведь только мы им можем реально помочь. Там ведь тоже есть люди, которые что-то стремятся делать и пытаются дать позитивные образы улице. 

— Возможен ли уже сегодня приход Православных людей в рекламу?

— Я уже говорил, что встретил понимание в РГГУ. Безусловно, на каком-то этапе сейчас конфликт со своей совестью у Православного человека в рекламе неизбежен. Но это можно и нужно со временем преодолеть. Когда я уверовал в Бога, то решил стать художником и пошел учиться в художественный вуз. Естественно, я там сдавал такие предметы, с которыми была не согласна моя душа. Например, там был зачет по "научному атеизму". И все это было тогда неизбежно на том пути, который я себе выбрал. Но я хотел научиться искусству, чтобы потом реализовать свои способности в служении Богу.

Записал Антон Жоголев

На снимке: Павел Бусалаев представляет свой проект в Издательском отделе Московской Патриархии.

____________

Отрывки из книги "Красная Пасха", рассказывающей о трех Оптинских Новомучениках:

Иконописец Павел Бусалаев вспоминает свой последний разговор с о. Василием: "Перед Пасхой 1993 года я был в потрясении от свалившихся на меня невероятных искушений. Рассказал о них о. Василию, и спрашиваю его: "Скажи, откуда столько ненависти и неизъяснимой злобы?" Отец Василий был спокоен и ответил по-монашески — из святых Отцов: "Ты же знаешь, что сказано, — каждый, любящий Бога, должен лично встретиться с духами зла. И сказано это не про святых, а про обыкновенных людей, вроде нас с тобой>>. Тут я успокоился и не запомнил, что о. Василий в точности сказал дальше, но запомнил поразившую меня мысль. Потому что о. Василий сделал жест рукой, означающий движение по восходящей, и сказал кратко то, что я могу передать так: каждый, любящий Бога, должен лично встретиться с духами зла. И чем сильнее любовь, тем яростней брань, пока на высшей точке этой нарастающей брани на бой с человеком, любящим Бога, не выйдет главный дух ада — сатана".

Иконописец Павел Бусалаев вспоминает: "На Пасху 1993 года я был в Москве, а вечером позвонили: "Отец Василий убит". — "Слава Богу!" — воскликнул я в потрясении и думая вот о чем: больше всего в жизни о. Василий хотел быть с Богом, и он дошел до Него, соединившись с Ним.
Мы познакомились с ним еще в Москве и об­радовались, встретившись в Оптиной. Отец Василий по послушанию расселял тогда паломников и заведовал раскладушечной. Я пожаловался ему, что из-за многолюдства в гостинице не могу ра­ботать. И он отвел мне укромный уголок в рас­кладушечной, сказав: "Вне уединения нет покаяния". А по утрам он будил меня на полунощницу: "Вставайте, сэр. Вас ждут великие дела".
Я не могу назвать себя другом о. Василия, хотя он всегда приглашал заходить к нему в келью. Но я старался ему не мешать, понимая разницу между нами. Я весь на поверхности, а он уходил вглубь — что я мог бы ему сказать? Он был на несколько порядков выше меня. А его жизнь была столь стре­мительным восхождением к Богу, что рядом жил в душе холодок: а вдруг сорвется на крутизне? К сожалению, многие на моих глазах хорошо начи­нали, а потом, сорвавшись, падали вниз. И тут было пережито столько личных трагедий, что я боялся за о. Василия. Когда я узнал об убийстве о. Василия, то в потрясении ходил по комнате, мысленно разговаривая с ним: "Отец, ты дошел. Ты победил, отец!"
Помню, о. Василий обратился ко мне с просьбой: "Напиши мне икону моих святых. У меня их трое — благоверный князь Игорь Черниговский, святитель Василий Великий и Василий Блаженный. Я чувствую, как все трое мне помогают, и чувствую связь с ними".
Не мне судить о качестве этой работы, но тут был тот редкий случай, когда я знал откуда-то, что пишу икону святому. "Да, отец, — говорил я ему мысленно, — в тебе есть благородство и мужество князя. Тебе, как Василию Великому, дан дар слова. И тебе дана мудрость блаженного, чтоб скрыть все эти дары".
За десять дней до Пасхи у меня родилась дочь. Мы с женой перебрали все святцы, но ни одно имя не ложилось на сердце. "Подождем, — сказал я жене. — У меня такое чувство, что на Пасху Господь даст ей имя". И когда позвонили, что убит о. Василий, я сказал жене: "Вот и дал Господь имя дочке. Мы назовем ее в честь о. Василия". В греческих святцах есть женское имя Василия, а у нас его нет. Мы окрестили дочку Василиссой, свято веруя, что Небесный Покровитель нашей дочери новомученик Василий Оптинский поможет ей в жизни и не оставит своим заступлением".

Иконы, написанные Павлом Бусалаевым: