‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Часть 4

«Хорошая монашка...»

Я знаю Марию Ивановну с 1975 года.

У меня заболел желудок, пища не переваривалась. В очередной раз мне предложили лечь в стационар. Я одна с одиннадцатилетним сыном. Настроение - как будто иду ко дну. И вот по дороге мне встречается Мария Ивановна, а я как раз шагаю и думаю, как бы мне ее увидеть, чтобы попросить ее молитв. Мария Ивановна появляется на другой стороне тротуара и смотрит на меня так радостно, словно не я, а она меня жаждет видеть. Глаза у нее смеющиеся, всю душу мою, кажется, видит... Мне так стало хорошо, как будто я никогда не болела. Она говорит мне своей скороговоркой: «Ой не могу, живот больной... может лопнуть... но операцию я не люблю; видишь, какие у меня калоши маленькие, а выйду на улицу они большие... Но операцию я не люблю...»

Когда я легла в больницу, даже от малого приема пищи у меня страшно раздувался живот, ноги отекали, обувь стала мала. Но я была спокойна, я верила, что Мария Ивановна молится за меня и все пройдет без операции. Так оно и случилось.

Идем с Марией Ивановной. Она остановилась и стала целовать дом, мимо которого мы проходили. Одна из нас говорит: «Счастливые, вон как их Мария Ивановна целует». Я тогда не могла понять, но сердцем почувствовала, что Мария Ивановна знает, какие там живут люди.

В житии Василия Блаженного есть объяснение, что блаженные провидят живущих в доме. И согласно их жизни блаженные и поступают. Если люди живут со страхом Божиим, то блаженные могут кинуть камень в дом, прогоняя нечистую силу, которая хочет, но не может попасть в этот дом. А если люди живут без страха Божия, то они целуют стены этого дома. Жалеют ангелов, которые находятся вне дома и плачут.

Мне пришлось видеть, как хозяин того дома избивал одного мужчину так, что после страшных побоев он едва ли смог долго прожить. Вот почему Мария Ивановна целовала стены того дома.

Мария Ивановна идет впереди, на несколько шагов впереди от меня, и я не знаю, как обратиться к ней, что сказать. В сумке у меня было оливковое масло. Мне хотелось ей его отдать, иду и думаю, как бы это сделать. Мария Ивановна неожиданно оборачивается и говорит: «Пить хочу». Я обрадовалась, что она все провидела и так легко разрешила мое смущение.

Мария Ивановна пригласила меня пить чай, и я с радостью за ней пошла. В то время она после двух больших мешков носила только один неполный - почти треть мешка, но с грузом. «Грехи ваши ношу», - всегда объясняла она смысл ноши. Она со временем как бы уменьшала ношу – три мешка, потом два, потом один, да и тот лишь на треть заполнен... Видимо, так было нужно... Я предложила помочь ей нести, но Мария Ивановна ответила: «Не донесешь!» Я улыбнулась, сознавая, что я гораздо моложе и уж наверное справлюсь. Но Мария Ивановна опять отвечала: «Не донесешь!» И только после третьей просьбы помочь она отдала мне свой груз. Взяв мешок на плечо, я закачалась от тяжести. Мне было очень стыдно, но я не смогла и трех шагов пройти и вернула груз...

«Пошли пить чай, пить чай!..» Мы пришли с приятельницей на квартиру на ул. Осипенко, но Мария Ивановна сказала: «Пришли в мужской монастырь», - и действительно, там был раньше Никольский мужской монастырь (от него остались только ворота – А.Ж.).

На улице очень жарко. Мария Ивановна принесла огромную кружку кваса. Спрашиваю ее: «Откуда ты все знаешь?» (Потому что я в действительности очень плохо себя чувствовала от жары). «Читаю», – ответила она.

Надо было видеть, как внешне не очень чистоплотная Мария Ивановна была очень аккуратна в гостях (своего дома у нее не было). Она всегда ровно поправит салфеточку, правильно поставит стул и ровно постелет дорожку.

«Пить чай, пить чай»... Следуем за Марией Ивановной я с приятельницей и еще мужчина, его она очень любезно пригласила к столу. Сидя за чаем, Мария Ивановна говорит: «Татарин, татарин сам идет, а дети стороной». Мужчину звали Борис. «Так это про тебя она говорит, Борис», сказала я ему. Она мне отвечает: «Да, ты меня понимаешь». Действительно, воспитанием детей, как должно любящему отцу и христианину, он не занимался.

У меня полиартрит. Заболели ноги, перестали сгибаться. В руках тоже слабость, из рук все падает. Встретила Марию Ивановну, и мы пошли в «мужской монастырь» (квартира на ул. Осипенко). Прошу Марию Ивановну помочь, ноги болят. «Чай, пила здорово!» - предположила она. Я засмеялась вслух такой нелепице и говорю серьезно: «Мария Ивановна, ноги болят, помолись!» - «Здорова, здорова! Ночуй!» - говорит она. Я осталась ночевать. Утром решила перед работой пойти в церковь, был праздник святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Иду потихоньку, ногами еле двигаю. Поставила в храме свечку и пошла на работу. Посмотрела на часы и ахнула: уже опаздываю, и почти побежала на работу. Пробежав довольно большое расстояние, опомнилась: а как же моя болезнь, где она? Будто это не я еще утром еле двигала несгибающимися ногами...

У меня сын служит в армии. Встречаю Марию Ивановну и прошу помолиться, ведь сын мне не пишет. «Хорошо живет, напишет», - ответила она. Получив мое очередное письмо, сын написал, что был в командировке.

Сын в армии, хотя срок его службы уже истек. Встретив Марию Ивановну, прошу помолиться, так как сын все не едет. «Пой «Христос воскрес». Наутро сын приехал.

При встрече я собиралась дать Марии Ивановне рубль, но одного рубля не оказалось, и я дала три одной бумажкой. Посмотрела на меня Мария Ивановна и говорит: «Ты рубль дала» (потому что два других я про себя пожалела).

При встрече мне хотелось задать Марии Ивановне много вопросов. Пришла к ней, она говорит: «Давай почитаем», - раскрыла книгу (это была Псалтирь), прочитала указанное место, и я получила ответ на мучивший меня вопрос.

Мне было плохо, были нужны молитвы Марии Ивановны. Мне подсказали, где ее найти. Я еду одна в незнакомое село в страшный мороз. Еду и молюсь, и прошу: «Мария Ивановна, встречай». Приехала. Ищу сторожку. Вижу на дереве красную тряпочку, поняла - значит, она здесь. Мария Ивановна сидит на мешках. Увидев меня, она говорит хозяйке, которая пригласила ее к себе: «Вот теперь пойдем». Я от радости даже присела, ноги не идут. А хозяйка рассказала, что она Марию Ивановну с утра к себе ждет, уговаривает идти, а Мария Ивановна отвечает: «Сейчас, сейчас, давай подождем», - и не идет. Так и дождалась гостью.

Мне было плохо, очень плохо. Не со здоровьем, а душевно тяжело. Восстали на меня уважаемые мной люди. И вот я у Марии Ивановны. Как она была весела! Как хотела меня развеселить! Сели обедать. Мария Ивановна приносила мне разные угощения. Обед был обильным. «Хватит, - говорю я, - желудок лопнет» - «Нет, - говорит Мария Ивановна, - не желудок, сердце может лопнуть» - «Ночуй, - говорит мне Мария Ивановна, - ночуй». Я осталась. Когда я легла и уже засыпала, почувствовала, что Мария Ивановна меня покрывает, но никакой тяжести и даже прикосновения одеяла я не почувствовала, будто облако на меня опускалось. И стало так легко, как бывает только в детстве. Утром я стала собираться в дорогу. Мария Ивановна просила не уезжать, даже была настойчива, но я не послушалась и уехала.

Прошло некоторое время. Мне казалось, что все хорошо, нормализовалось. Я рассказала приятельнице, как хорошо Мария Ивановна меня встретила. Я решила ее отблагодарить. Взяли мы гостинцы и поехали. Когда мы приехали, Марии Ивановны в сторожке не было. Но я знала, что духом Мария Ивановна знает, что к ней приехали, и потому она придет. Ждали мы ее. Через некоторое время она появляется. Я с радостью к ней. «Не подходи! – кричит Мария Ивановна. – Не подходи! Крест сбросила, черный платок сбросила. Не подходи!»

Мне неловко от такого приема, от крика. Я совсем растерялась. Приятельница сразу на колени упала: «Мария Ивановна, простите!» От такого смирения Мария Ивановна успокоилась. Стали пить чай. Приятельница спрашивает: «Можно, мы переночуем?» - «Как хотите», - сказала Мария Ивановна, собралась и ушла от нас. Я поняла, какую грубую ошибку в прошлый раз совершила, поступив по своей воле и не оставшись еще на одну ночь, как того хотела Мария Ивановна. Вот почему потом был крик: «Не подходи! Крест потеряла, черный платок сбросила»... А своя воля не угодна Богу есть.

Одной женщине Мария Ивановна подарила кофточку из разных лоскуточков и при этом сказала: «Нищая, нищая». Та женщина жила неплохо. Начала праведным, а чаще неправедным путем приобретать богатство неправедное. Я поняла, что слова «нищая, нищая» относятся не к материальной стороне, а к духовной. И стала я тоже просить Марию Ивановну подать мне что-либо. «Богатая, богатая», - ответила она мне, ничего не дав.

Когда я была еще маленькой, мне мама рассказывала всегда что-нибудь на сон. И теперь мне вспомнилась одна из ее историй. Однажды у царя заболела единственная дочь, и лучшие заморские врачи не могли вылечить ее. Пригласив мудреца, царь просил его помочь хотя бы советом. «Да, - сказал мудрец, - можно вылечить вашу дочь. Найдите счастливого человека, снимите с него рубашку и наденьте на царскую дочь, и тогда она будет здорова».

Начали с самого царя. Сказали давай рубашку. «Что вы, я разве счастливый? Я живу в страхе. Боюсь за престол, боюсь отравления». Тогда предложили министрам снять рубашки. Оказалось, что и они не счастливы. Боятся, вот завтра сменится царь и полетят их головушки... Просили царские послы рубашку у князей, помещиков, купцов, но и среди них не нашли счастливого человека.

Проходя дремучим лесом, посланцы остановились на ночлег в маленькой избушке у старичка. Они поделились со старцем своим горем, что много городов и селений проехали, но нигде так и не нашли счастливого человека, и кто знает, сколько еще времени они будут искать того, кто считает себя счастливым. Улыбнувшись, старец сказал: «Я счастлив» - «Так дай свою рубашку!» - хором закричали послы. Старец расстегнул темный халат, который был на нем, и все увидели, что на счастливце рубашки не оказалось.

Какое бы платье ни было на мне цветное или однотонное, короткое или длинное, Мария Ивановна, глядя на меня приговаривала: «Хорошая монашка, хорошая монашка». Через пятнадцать лет я поступила в монастырь.

Однажды я пришла к Марии Ивановне в платье, которое мне подарила моя приятельница. Мне это платье очень нравилось, и все говорили, что оно мне идет. Мария Ивановна увидела на мне это платье и говорит: «Масляное, в масле», - и отвернулась. Спустя некоторое время мы рассорились с той приятельницей, которая подарила мне платье. Дружба была ненастоящей, «масляной».

Интересно, как Мария Ивановна умеет обличить, то есть говорить человеку его грехи даже в обществе, при всех, но так, что понимает только тот, к кому это относится. Сидим мы за обеденным столом, человек шесть, Мария Ивановна говорит, и у меня, кажется, уши не только краснеют от стыда, но и увеличиваются в размерах, вот-вот лопнут. И при этом другие ничего не понимают, продолжают обедать.

Мы с приятельницей ночуем у Марии Ивановны. Утром встречается мать приятельницы и говорит Марии Ивановне, что сегодня с ней ночевали двое: «Одна из них моя дочь» - «Обе твои дочки», - ответила Мария Ивановна. И точно, спустя некоторое время заболела мама этой моей приятельницы и ее положили в больницу. Я вызвала священника, он причастил ее прямо в больнице. Мне пришлось посидеть с ней ночку, то есть была действительно дочерняя забота. Когда эта женщина заболела, ее дочь говорила Марии Ивановне: «Мама болеет», а Мария Ивановна ей отвечала: «Ничего, потихонечку, по заборчику - и в Петропавловскую». Действительно, она была прихожанкой Петропавловской церкви и на остановке был заборчик, за который можно было держаться.

На следующий год опять заболела мама моей приятельницы. Дочь опять говорит Марии Ивановне: «Мама болеет» - «Псалтирь, Псалтирь», ответила Мария Ивановна. Я поняла, что она скоро умрет. Так и случилось.

Часто за обедом мне Мария Ивановна подкладывала лук: «Ешь, ешь», - я понимала: значит, ждут неприятности. Спрашиваю: «Что, Мария Ивановна, так и будет у меня лук?» – «Нет, - улыбалась в ответ Мария Ивановна, - то лук, то конфетка».

Сидели с Марией Ивановной я, моя сестра и мой брат. Мария Ивановна достала из вазы яблоко и дала брату. Она видела, что у него на сердце. Получив яблоко, брат прослезился. Сестра просит: «Мария Ивановна, дай мне яблоко» - «У тебя руки свои», - ответила она. А двух ее дочерей, назвав по имени, велела причастить. Она раньше никогда их не видела.

Я пою в церковном хоре. Сменился у нас регент. Новый мне сказал, что надо мой голос проверить. Мне стало страшно расставаться с пением. И голос у меня неважен, слух и того хуже, любовь и желание только есть. Встречается Мария Ивановна. Я к ней, говорю: «Помолись, мой голос будут проверять завтра» – «Хорошо поешь, хорошо читаешь», – отвечает Мария Ивановна. Мне стало спокойно. Но слово «читаешь» меня удивило, потому что читала я дома, да и то плохо. Через некоторое время исполнились ее слова я стала чтицей. А проверка голоса не состоялась регент не пришел.

Я просила Марию Ивановну помолиться за умершую мою сестру. Дала ей денег. Легла спать. Утром хозяйка говорит: «Мария Ивановна всю ночь молилась». Я только про себя подумала: «За эту сумму можно», - и будто она слышала мои мысли! Деньги вернула и, как я ни упрашивала ее, не взяла.

Поехали мы с приятельницей к Марии Ивановне. В сторожке ее не было. Я поняла, что она знает, что мы приехали, но разговор наш нельзя вести при посторонних людях. Пошли мы в дом, где она часто бывала. Но был уже вечер, мы заблудились, зашли в другой дом. Когда мы встретились с Марией Ивановной, она нам рассказала, где мы были, будто она ходила с нами. Побыв с ней, мы стали прощаться. Мария Ивановна говорит: «Ночуйте» – «Нет, - приятельница говорит, - я не могу, у меня муж» – «Ночуй, куры на балконе, ночуй». Приятельница сказала, что, действительно, у нее запас кур был на балконе.

«На чем, Мария Ивановна, нам ехать? - было уже поздно. - На автобусе, электричке?» - «И на том, и на другом», - ответила Мария Ивановна и расхохоталась, а глаза у нее стали как чистое голубое небо. Пришли мы на остановку, нам говорят, что транспорт до Самары уже не ходит. Вдруг подъезжает такси. На нем мы доехали быстро и заплатили недорого.

Знакомые, зная, что я часто встречаюсь с Марией Ивановной, наказывали мне попросить у нее, чтобы она помолилась за того, за другого. Мария Ивановна часто отвечала: «Милость, милость», - то есть милостыня многие грехи покрывает.

Татьяна Михайловна Бутакова

(ныне игумения одного из монастырей).

Записано в Самаре в марте 1995 г.

Блаженная схимонахиня Мария

14 января (1 января ст.ст.) на 92-м году жизни скончалась блаженная схимонахиня Мария (Матукасова). Тысячи людей, знавших матушку или только слышавших о ее жизненном подвиге, тяжело скорбят об этой невосполнимой утрате. В начале нового тысячелетия Господь забрал в Свои селения эту великую труженицу на ниве Христовой, поднявшуюся на необозримые высоты духа. Особенно больно, что эта утрата произошла в то время, когда новым поколениям христиан так нужны носители великой Православной традиции, так нужен пример праведной жизни во Христе...


Блаженная схимонахиня Мария на смертном одре.

Мария Ивановна Матукасова родилась в Самаре 28 (15) марта 1908 года. Училась в железнодорожном техникуме. Работала учительницей. В послевоенные годы взяла на себя подвиг юродства. С начала 60-х годов жила при Вознесенской церкви р.п. Кинель-Черкассы Самарской области. Часто приезжала в Самару (Куйбышев). В 1996 году окончательно переехала в Самару. 5 января 1998 года по благословению Архиепископа Самарского и Сызранского Сергия в Оптиной пустыни приняла схиму с именем Мария. С этого времени поселилась в Оптиной пустыни. Умерла от инсульта после непродолжительной болезни в Вышневолоцком Казанском женском монастыре Тверской епархии.

Когда я пишу эти строки, уже определено место упокоения праведницы. В последние годы жизни она стала всероссийской старицей. Ее имя с любовью и надеждой произносили христиане далеко за пределами нашей области. И хотя до последних дней схимонахиня Мария говорила: «Я самарская!» - это скорее означало ее духовную родину, но никак не масштаб ее деятельности, ее личности. Она молилась за всю Россию. И потому не случайно она будет похоронена между двумя российскими столицами, в монастыре, где двумя годами ранее нашла последний приют другая великая старица наших дней блаженная Любушка из-под Санкт-Петербурга. В их судьбах, в их жизненном подвиге много общего. Им, великим подвижницам последних времен, достался тяжелый жребий: в век технотронных «чудес» молитвой творить подлинные чудеса Божии, в век «торжества разума» юродством во Христе оберегать чистоту души, во времена зловерия и неверия держать крепко в своих руках щит Православия, отбивая все удары врагов нашего спасения.

Неожиданным для многих был уход блаженной Любушки из ставшей родной Вырицы в Вышневолоцкую обитель, где она вскоре скончалась на руках сестер монастыря.

Неожиданным был для нас и отъезд схимонахини Марии из прославленной Оптиной пустыни в Дивеево, а потом в Вышний Волочек. «Поедем к Любушке», прошептала старица иссохшими губами. Такова была ее воля. Последняя воля, как оказалось. Значит, так нужно, чтобы они, никогда в земной жизни не встречавшиеся, упокоились вместе. До воскресения. Значит, так надо, чтобы обе подвижницы до последнего дня своей земной жизни не имели где главу подклонить, но имели домом всю Россию...

Я много раз приезжал к Марии Ивановне в Кинель-Черкассы, где в церковной сторожке решались мировые вопросы, разрубались мистические узлы, исцелялись больные, возносилась к Богу великая молитва старицы. Был я у Марии Ивановны в уютном домике возле Воскресенской церкви, что на рабочей окраине Самары. Встречался со старицей в родной Петропавловской церкви. Ездил к ней за советом в Ташлу. Даже в Оптиной пустыни посчастливилось с ней увидеться. И вот у нее, никогда не имевшей постоянного крова, появилась наконец окончательная «прописка». Что же, Бог даст, и туда к ней приеду. В Вышневолоцкий Казанский монастырь, на могилу матушки.


Эта статья вовсе не некролог. Не рассказ об ушедшем замечательном человеке. Должно пройти время, чтобы мы смогли осознать значение подвига схимонахини Марии. Пока же это переживание личной боли от утраты очень близкого, родного человека. Попытка разделить эту скорбь «на всех» знавших и любивших матушку Марию...

Из дневника. 6 марта 1995 г. Чистый понедельник. Кинелъ-Черкассы. Мария Ивановна вышла на улицу посидеть на солнышке, помолиться. Я смотрел на нее через окно. Сидит себе обычная бабушка, живенькая такая. Все мы связаны с Небом, кто – ниточкой, кто веревочкой, кто-то едва заметной хрупкой паутинкой, а эта старушка стальным канатом. Ее молитва идет на Небо, и сразу ей дается ответ. Я подошел к ней, когда она взошла на пригорок за воротами храма. Смотрела она вдаль, за овраг. И тут я услышал странное:

– Там похоронишь, как умру.

Я переспросил, растерявшись.

– Я умру, и там, там меня похоронишь, - скороговоркой пробормотала она, указывая куда-то вдаль. Казалось, ее слегка раздражала моя «безтолковость». Что же, мол, тут может быть непонятно?

Что это значит? Какое-то предчувствие или, может, видение?

...Проехала на большой скорости машина. Мария Ивановна вздрогнула, словно пришла в себя. Отпрянула к церковным воротам.

– Скажите, вот есть пророчество, что Преподобный Серафим перед концом света воскреснет. Как это надо понимать? Буквально или духовно?

– И буквально понимай, и духовно, - ответила старица.

– А скоро это будет

– Почему же не скоро?

Я не раз писал про Марию Ивановну. С журналистским интересом несколько лет наблюдал за блаженной, старался записывать свои впечатления. Пытался постичь ее духовный мир, понимая, что мне выпала большая удача общаться с великой подвижницей, прозорливицей, быть может, последним пророком. Но признаюсь, что в этом не преуспел. Она ушла такой же загадочной, непонятой, странной, какой появилась лет тридцать, а то и больше назад на пыльных самарских улочках с мешками вместо вериг и с Иисусовой молитвой в сердце. «Духовный судит о всех, о нем же никто не может судить», - говорит апостол Павел. Нам не дано понять духовный мир старицы, для этого нужно подняться на ту же высоту, что и она. Но, рассказывая о ней, можно хотя бы прикоснуться к тайне «безумства во Христе», к тайне неотмирной любви.

Меня всегда удивляло поразительное одиночество старицы, которая с утра и до вечера была окружена людьми. Она любила всех «хожалок», больных, несчастных, близких и дальних. Даже про колдунов, экстрасенсов, то и дело «валивших» ее с ног, говорила: «Я их целую!» - и велела их пускать к ней, быть может, предвидя их раскаяние... Молилась за всех истово. Четки в ее натруженных руках двигались быстро, как пулеметная лента. Хотя и был возле нее круг самых близких людей, сотаинников рядом с ней я не увидел. В свой духовный мир она никого не впускала. Быть может, потому, что нам, «душевным», рано еще переходить на «твердую пищу», рано, да и соблазнительно узнавать приоткрытые ей «тайны Царствия Божия»...

Так случилось, что «Благовест» более пяти лет жил и развивался под молитвенным «щитом» старицы. Началось это в далеком 93-м году, когда мы в первый раз приехали к матушке, сами не ведая, зачем едем, к кому... Потом появилась первая статья о блаженной Марии Ивановне. В Кинель-Черкассы со всей страны потянулись за помощью и утешением больные и страждущие.

В ее жизни начинался новый этап общественного служения. Уходили в прошлое тяжелые мешки, подрезанные валенки, непонятные слова... Люди ждали от старицы не только юродства, но и совета, молитвы. У нас, «благовестовцев», появился молитвенник и мудрый наставник. Участие старицы в жизни редакции было очень большим, хотя и не всегда явным. Многое совершалось по ее прямому благословению, а что-то по ее молитве... Однажды Мария Ивановна передала в редакцию покаянное письмо неизвестной нам женщины, рабы Божией Любови. Автор письма публично каялась в грехах богоотступничества и цареубийства, которому она способствовала своей прежней безбожной жизнью... Сила покаяния и искренность этого письма потрясали. Мы опубликовали его, впервые затронув тему покаяния в грехе цареубийства. Письмо это дало толчок осмыслению этой важнейшей темы, пришли другие письма, отклики на покаянный плач незнакомой нам женщины ...Сейчас я понимаю, что Мария Ивановна указала нам столбовую тему на будущее. Она предвидела, какая битва разгорится вокруг канонизации Царя-Мученика Николая II. Некоторые упрекают нас (видимо, начитавшись «ученых» книжек) за симпатии к Григорию Распутину, Другу Царской Семьи. Отмечу, что помимо личной убежденности в его праведности, мне как редактору все же требовалось для публикации статей в его защиту решение «суда иной инстанции». Я поехал к матушке, спросил, можно ли публиковать статью, изображающую Распутина в ином, непривычном для многих свете.

– Можно... Публикуй... Очень красивый, – ответила старица.

Не раз удерживала меня матушка от ошибок, «смягчала» мой не в меру горячий нрав. Однажды я приехал к ней с какой-то кручиной. Сел напротив нее и... забыл, зачем пожаловал. И вот сижу, глазами хлопаю, а вспомнить никак не могу. Ладно, думаю, спрошу что-нибудь другое, про книгу, например. Смогу ли издать, спрашиваю, такую-то Православную книгу?

- Книгу? - переспросила Мария Ивановна и, обращаясь к «хожалке», сказала: «Дай ему вон ту книгу», - и показала на толстую книгу творений святителя Тихона Воронежского. «Хожалка» попробовала объяснить старице, что я-то ведь о другой совсем книге ее спрашиваю. Но она твердила свое: «Дай ему вон ту книгу». Пришлось дать. Я спрашиваю: что мне с ней делать? Читать? - Да, читай. - Вслух читать? - Вслух.

Открываю книгу на середине, наугад. И читаю первые попавшиеся строки: «Плохо обижать человека, но особенно плохо обижать несчастного. Плохо оскорблять человека, но особенно плохо оскорблять больного. Плохо унижать человека, но особенно плохо унижать убогого». И тут меня осенило: да это же... ответ на мой вопрос! Я же за этим и приехал к старице! Приехал спросить, как мне быть с обиженным мной несчастным, больным, убогим человеком... Я с ним поступил так безжалостно, так жестоко...

– Матушка, что же мне теперь делать? – спрашиваю блаженную.

– «Святителю отче (далее она назвала имя обиженного мной человека), моли Бога о нас!»

Дала понять, что поможет только молитва.

Крупные личности, сильные люди, как я заметил, многим и часто снятся. Но Мария Ивановна снилась не просто много. Из снов с ее участием, виденных разными людьми, как близкими, так и едва знакомыми (а то и вовсе незнакомыми, что тоже случалось) можно составить интересную и поучительную книгу. Нередко матушка снилась и мне. Отвечала на конкретные, вполне «дневные» вопросы (когда была далеко и к ней трудно было съездить), «вызывала» к себе, предостерегала от ошибок... После моего причастия Святых Таин в храме Воскресения Христова в Иерусалиме пришла во сне улыбающаяся, чтобы разделить со мной радость. Когда учился водить машину, призывала к терпению. Утешала в неудачах. Во время скорбей благословляла во сне...

Но этот сон, увиденный мной в октябре 1997 года, почему-то особенно запомнился. Словно был он как завещание матушки. В тот день вся моя семья в последний раз причастилась из одной святой Чаши с Марией Ивановной на клиросе Петропавловской церкви. Придя домой, я уснул и... снова оказался в храме. Там была и матушка. Она сказала мне (и показала жестами), чтобы я... отрезал пуговицы у пиджака. Новый пиджак, жалко, я колеблюсь. А она настаивает: отрезай пуговицы, отрезай... И жене моей советует, чтобы та... сумочку выкинула. Я растерялся. При чем тут сумочка? Да и пуговиц жаль... Но тут появляется знакомый и шепчет мне: «Отрежь, отрежь пуговицы, на них в рай можно войти, если отрежешь...» И тут я понимаю, что «пуговицы» никакие не пуговицы вовсе, а мои «житейские попечения», которые поскорее следует «отложить». Пиджак без пуговиц - это ведь почти что подрясник. А сумочка? Сумочка современной женщины - это символ мелких, вполне бытовых, привычных и тем особенно опасных грешков. Косметика, всякие ненужные мелочи... Я говорю старице, что, хотя сейчас еще не готов все пуговицы отпороть, но понял ее и постараюсь меньше внимания уделять слишком земному, «житейскому»...

А Мария Ивановна, уже наяву, стала нам говорить своей характерной скороговоркой: «Подскажите ради Бога, где железная дорога?» Мы пожимали плечами. О чем это она? А потом она села на поезд и уехала в Оптину пустынь принимать схиму. Свои уже самые последние «пуговицы» отрезать. Прошлой зимой матушка в последний раз, ненадолго, уже как гостья, побывала в Самаре. Я вошел к ней в комнату-келью (где она, там был везде словно бы монастырь). Взял благословение, попросил молитв. «Идет, идет», - привычно ответила старица. Потом стала, как иногда бывало, говорить какие-то безсвязные, непонятные слова. Про «картошечку», «хлебушек», про что-то еще... И вдруг среди этих неясных слов я совершенно ясно услышал: «Книги ваши люблю...» Разве я мог подумать тогда, что эти ее слова окажутся последним напутствием и мне, и редакции?! Блаженная схимонахиня Мария, моли Бога о нас!

Антон Жоголев.

(«Благовест» № 2 2000 г.).

Послушница Божией Матери

На сороковой день после ухода в вечную жизнь блаженной схимонахини Марии (Матукасовой) я служил панихиду у ее духовной дочери Галины (моей сестры). Когда закончился поминальный обед и почитатели матушки разошлись, Галина и ее муж Виктор в другой комнате, где находится иконостас, ощутили благоухание. Внимательно осмотрев иконы, они обнаружили, что замироточил Казанский образ Божией Матери. Позднее я узнал: в этот же день мироточила Казанская икона Пресвятой Богородицы в часовне святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, в которой погребена матушка Мария Ивановна. Это чудо дало мне еще раз ясно понять, с какой великой подвижницей сподобил меня общаться Господь...

В декабрьском номере «Благовеста» за 1993 год вышла первая статья о Марии Ивановне, которую я прочитал с большим интересом. Стало ясно, что рядом с нами живет редкая подвижница. Летом 1995 года блаженная Мария Ивановна по послушанию Матери Божией (а она много раз говорила, что делает все по благословению Богородицы) приехала в Самару, в Воскресенский храм. Там и произошло наше знакомство. Но сначала матушка явилась мне в удивительном сне (я тогда находился в селе Задельном и собирался ехать в город), она как бы провожала меня в дорогу... И вот, уже наяву, я приехал в Воскресенский храм на Литургию в надежде увидеть матушку. Стоял недалеко от выхода. Вдруг вижу, какая-то женщина ведет маленькую старушечку. Я помог им пройти к лавочке и подумал: «Наверное, это и есть Мария Ивановна». Действительно, это была блаженная с хожалкой Тамарой Степановной. Но еще до нашей встречи в одну из поездок моя сестра спросила блаженную обо мне:

– А брат мой будет работать в церкви?

– Будет. С воздетыми руками... - ответила матушка, за шесть лет вперед предсказав, что я буду священником.

Долгое время блаженная Мария Ивановна жила при Петропавловской церкви г. Самары, где я параллельно с работой в «Благовесте» читал и пел на клиросе. Господь сподобил меня встречаться с матушкой почти каждый день. Много удивительного мне довелось увидеть за время общения с ней.

Идет вечерняя служба. Мария Ивановна с Тамарой Степановной в левом приделе. Сидит на лавочке напротив иконостаса. Мы на клиросе поем стихиры по книгам. Вдруг боковым зрением вижу, как матушка встала с лавочки, подошла к Царским вратам и быстро стала класть земные поклоны. Никто кроме меня этого не видел, так как все были увлечены пением. Я поразился: немощная матушка, которую водили под руки, которая обычно лежала или сидела на лавочке, кладет так быстро земные поклоны, что и молодому впору позавидовать. Видимо, кого-то отмаливала. Потом Тамара Степановна мне рассказывала, что Мария Ивановна глубокой ночью встает с постели и так же начинает класть земные поклоны. Вот что значит «плоть немощна, а дух бодр».


Сотрудники «Благовеста» приехали к блаженной Марии Ивановне.

Служится парастас (поминовение усопших). Матушка на клиросе за моей спиной, я у аналоя. В середине храма за панихидными столами протодиакон Николай прочитывает имена усопших. Я поминаю про себя своих родных. Мария Ивановна подходит к аналою, кладет на него яблоки, еще что-то, говорит: «Там поминает и здесь поминает». Ничего не было скрыто от духовного взора блаженной.

1996 год. Лето. Жарко. Еду вечером на службу, думаю про себя грешным делом: «Сейчас бы пивка холодненького». Утром прихожу читать часы. В левом приделе на шкафу стоит бутылка-«чебурашка» без этикетки. «Кто-то лимонад принес», думаю. Пришли матушка с Тамарой Степановной.

После службы Мария Ивановна просит принести тарелку, нож, бутылку со шкафа. Достает большое яблоко, благословляет меня разрезать его на всех. Я разрезаю, она: «Мельче». Режу еще, она опять: «Мельче». Разрезаю еще мельче, матушка опять: «Мельче». Наконец нарезал мелко-мелко. Всем, кто был на клиросе, раздали по кусочку. Мария Ивановна благословляет открыть бутылку и налить. Открываю, наливаю в бокальчик, сначала предлагаю ей. Она делает глоток, потом пью я и с удивлением обнаруживаю, что это... пиво. Даю пить другим и вспоминаю про свое вчерашнее желание «попить пивка». Позднее я понял глубокий смысл моих действий по благословению матушки. Она предсказывала мне таким образом, что я буду священником и стану дробить Тело Христово и причащать людей...

13 ноября 1996 года утром я встретил Марию Ивановну на клиросе. Хотел взять у нее, как обычно, благословение, но она благословлять меня не стала, а протянула руки, чтобы я проводил ее до лавочки. Я взял матушку за ладони и повел. В это время я услышал от нее странную фразу: «Пойдем, пойдем... расскажешь о чуде...» Весь день я думал: о каком это чуде она говорила?

А на следующее утро я обнаружил дома, что Божия Матерь Феодоровская пролила на иконочке слезу. Причем капля стекла из ее правого глаза не по прямой линии, а, обогнув Лик Богомладенца, нарушая все физические законы, стекла вбок и, сделав полукруг, вниз. Капля была большая, густая. И тут я вспомнил слова блаженной. Вот о каком чуде она говорила!

Осенью 1997 года мы приехали к Марии Ивановне всей редакцией. Старица была приветлива, нарядна, в красивом цветастом платке, в новой кофте. Она благословила фотографировать и позволила нам покормить ее молоком с печеньем. Эта честь выпала мне. Я макал печенье в молоко и давал матушке. Мария Ивановна ела трогательно и смиренно, как послушный ребенок. Потом благословила нас допить молоко и докушать печенье.

А дальше случилось чудо. Я сел рядом с матушкой и по ее благословению стал читать Евангелие. Читал долго. Когда закончил, то посмотрел на свои часы. Они шли, но показывали ровно на час меньше, чем на других часах. Хотя до чтения Евангелия на них было столько времени, сколько и на остальных. Значит, этот час как бы выпал. Значит, во время чтения Евангелия нас с матушкой... не было в земном времени! Слово Божие вечно, оно вне времени, потому что у Бога один день как тысяча лет, а тысяча лет как один день. Читая вслух Евангелие, я сподобился вместе с матушкой побывать в Вечности. Теперь я знаю, что, когда мы читаем со вниманием Слово Божие, нас нет на земле, мы принадлежим Вечности, горнему миру. По молитвам блаженной старицы Господь показал нам это чудо, которое зафиксировали мои часы, до этого и после этого всегда ходившие нормально.

Шли дни. Однажды во сне вижу Марию Ивановну. Она как бы прощаясь говорит: «Все, завтра уезжаем в Оптину пустынь постригаться. Билеты уже куплены». Утром звоню Евгении Илларионовне и рассказываю сон. «Да, - подтверждает она, - уезжаем, и билеты на поезд я уже купила».

Вообще, матушка часто являлась мне во сне, иногда видел ее в образе маленькой девочки. Один из самых первых снов. Мы с сестрой Галиной в каком-то деревенском доме в гостях у Марии Ивановны. Сидим на большой кровати, а пол кишит маленькими бесами. «Вот так надо», - говорит матушка спокойно и крестит пол. Бесы под ее крестным знамением исчезают. Мы с сестрой тоже начинаем крестить пол, бесы тоже исчезают. Только с помощью блаженной и в реальной жизни мы могли отражать нападки нечистых духов.

Особо запомнившийся сон. Мы с матушкой в большом доме вдвоем. Она жалуется: «Хожалка меня оставила, ушла куда-то, кто же меня в церковь водить будет?» Я говорю: «Матушка, давайте я отведу». Мария Ивановна вдруг напоминает мне, как я утонул в детстве в полынье, как у меня наступила клиническая смерть, а потом меня отходили. Я как бы переношусь в то время. «Я тебя тогда вымолила, потому что ты нужен здесь, на земле», - сказала блаженная и уточнила для чего, но я не запомнил. Пораженный словами матушки, беру ее под руку и вывожу на крыльцо. Впереди видна церковь. «Очень тебя люблю!» - говорит мне Мария Ивановна...

6 января 1998 года матушка постриглась в Оптиной пустыни в великую схиму, а Евгения Илларионовна в мантию и стала ее келейницей. После этого решился и вопрос с моим рукоположением, которое было назначено на Сретение Господне. Но внезапно у меня возникли серьезные искушения. Старица их предвидела, так как, по словам матушки Евгении, в начале февраля она ей сказала: «Поедем в Самару... Сереженьку спасать». Может быть, она имела в виду не меня. Тем не менее, они приехали в Самару, я встретился теперь уже со схимонахиней Марией и попросил ее молитв. Искушение чудесным образом преодолелось. 15 февраля меня рукоположили в диакона, а 22 февраля в иерея.

Как-то сентябрьским утром 1998 года ко мне неожиданно приехал зять Виктор и сообщил, что матушки только что прибыли из монастыря, старица устала с дороги и хочет причаститься. Я тотчас поехал в храм, взял Святые Дары и пришел к матушкам (жили они недалеко от собора святых Кирилла и Мефодия, где я служу). Мне было радостно и волнительно от того, что Господь сподобил меня причастить старицу.

Блаженная Мария Ивановна всегда причащалась очень часто, почти каждый день, этим она жила и дышала. При первой возможности стремилась в храм. Помню такой сон. Петропавловская церковь. Служба закончилась. За клиросом какое-то специально огороженное место, на лавочке Мария Ивановна, рядом Тамара Степановна. Матушка ложится на лавочку и засыпает. Тамара Степановна говорит: «Надо матушку разбудить и отвести домой, пусть там спит». Я говорю: «Не надо, давайте сначала спросим, где ей лучше, в церкви или дома». Подхожу к блаженной и спрашиваю (знаю, что она и во сне слышит): «Матушка, где вам лучше, в церкви или в келье?» Она открывает глаза и громко отвечает: «В церкви!» Потом закрывает глаза и продолжает спать.

Пока матушки жили в Самаре, мне много раз приходилось причащать старицу. Часто она просила приобщить ее Святых Тайн дома, так как очень плохо себя чувствовала, ведь ей приходилось принимать десятки людей, среди которых были и нецерковные, и духовно болящие люди. Они в буквальном смысле слова сваливали матушку. Когда я входил в комнату, старица лежала в забытьи. Келейница спрашивала: «Матушка, батюшка пришел, причащаться будешь?» Она приходила в себя, говорила: «Буду, буду», - и садилась на постель, над которой висел Казанский образ Божией Матери. После Причастия старица оживала, матушка Евгения спрашивала ее всегда: «Хорошо причастилась?» Она отвечала: «Да, красиво, красиво!» или: «Благочинно!»

Матушка Мария Ивановна была очень смиренна, терпелива, снисходительна к окружающим ее людям и казалась просто доброй бабушкой. Она с уважением относилась к священническому сану. Особо любимых ей священников называла словом «патриарх». Старцы стяжают Святой Дух подвигами, а священник получает Его даром, по благодати рукоположения...

Помню, в очередной раз причащал матушку на дому. Попили чай, старица с моей сестрой Галиной ушли в комнату, а мы с матушкой Евгенией и близкими им людьми остались на кухне. Вдруг входит сестра и говорит: «Матушка просит батюшку благословить ее». Иду в комнату. Старица смиренно стоит возле дивана, сложив ладошки под благословение и кротко опустив голову. Я с чувством трепета благословляю ее, она просит перекрестить ей ладони. Крещу старческие дрожащие ладони матушки. Поражаюсь ее великой кротости и любви к нам, грешным.

В другой день подхожу к старице и прошу благословения: «Матушка, благословите!» Она в ответ: «Вы меня благословите!» Приходится мне самому благословлять. Вот вразумление: не забывай, что через священника благословляет Сам Господь...

14 января 2000 года я читал дома журнал «Лампаду» о блаженной матушке Феоктисте. Когда дошел до слов о ее смерти, неожиданно подумал: «Наверное, матушка Мария Ивановна умерла...» - и слезы навернулись на глаза. А вечером пришла с работы моя матушка и сообщила, что действительно наша великая молитвенница отошла ко Господу.

В воскресенье, 16 января, в день похорон схимонахини Марии (Матукасовой) я служил в своем храме позднюю Литургию. Необыкновенный духовный подъем овладел всем моим существом - я словно пребывал не на земле, а на Небе. Никогда в жизни мне не доводилось так необыкновенно служить Литургию. В какой-то момент я явственно ощутил, что справа от меня у престола стоит матушка Мария Ивановна.

На девятый день с момента упокоения блаженной старицы я служил панихиду у сестры Галины. Собралось 12 человек почитателей матушки. Мой сыночек Антоша примостился в кресле и в начале панихиды задремал. Потом он рассказал о своем видении: блаженная старица в монашеском одеянии сидела рядом в кресле и молилась. Повернувшись к Антоше, она сказала: «Слушайся Боженьку, папу и маму и выучи молитвы «Отче наш» и «Иисусе Сладчайший»...

Матушка Мария Ивановна при жизни бывала в квартире у сестры и сказала, что будет приходить к ним и в духе. Вот она и пришла на свои девять дней, чтобы помолиться вместе с нами...

Священник Сергий Гусельников, клирик Кирилло-Мефодиевского собора г. Самары.

(«Благовест» № 13 2000 г.).

Схимонахиня Мария

На старом Афоне существует мудрый обычай: испытывать жизнь подвижника его... смертью. «Посмотрим, как он будет умирать», - обычно говорят монахи-афонцы о подвизающемся. И, как правило, это мерило верное. По тому, какую смерть посылает христианину Господь, можно (с известной долей допущения) судить и о том, какую жизнь он прожил...


Протоиерей Михаил Фролов и блаженная Мария Ивановна у стен Петропавловской церкви.

Блаженная схимонахиня Мария умирала вдали от родной Самары, вдали от большинства своих духовных чад в Казанском женском монастыре г. Вышнего Волочка Тверской епархии. Клирик Петропавловской церкви г. Самары протоиерей Михаил Фролов и его матушка Елена Кузьминична Фролова в тот роковой день 14 января были в Самаре. Но так случилось, что именно они оказались в эпицентре разворачивающихся за сотни километров событий... Им первым из самарцев достался тяжкий крест узнать трагическую весть о кончине старицы. Они первые сообщили эту новость самарцам, знавшим и любившим матушку Марию. Им первым стали известны подробности кончины старицы. Но обо всем по порядку...

Протоиерей Михаил Фролов:

- В первый раз я увидел Марию Ивановну еще в семидесятые годы. Она часто приезжала в Самару, заходила в Петропавловскую церковь. Она любила наш храм. ...Знойное лето а она идет в длинном пальто, материал бумазеевый, черный, выгоревший настолько, что посерел. Носила она пальто лишь на один рукав. Вторая рука была открыта. Еще везде за собой тяжелые мешки таскала. Придет в храм, мешки положит, помолится. Быстрая была. Подойдет к иконе, поцелует и дальше идет. Так все иконы в храме обходила. Потом брала свою ношу и уходила... Я всегда ей просфорку давал... Потом она пропадала надолго, но всегда появлялась опять. Такие люди не имеют пристанища. Живут, как птицы небесные...

Мария Ивановна, уже в последние годы, часто бывала в нашем храме. Она входила в алтарь. Однажды она вошла в алтарь вместе с Тамарой Степановной и дала мне четыре сшитых полотенца. Я было стал отказываться, мол, зачем они мне? Но Тамара Степановна убедила меня их взять. Значит, зачем-то они мне пригодятся. Ведь старица их полночи сшивала. Ясно, неспроста. Принес домой эти четыре полотенца, отдал матушке. Стали думать, как это понять? А вскоре все прояснилось. В Воскресенском соборе служит мой зять, отец Иоанн. Так вот старица ему вдруг подгузники принесла. Бери, мол, домой...

Елена Кузьминична Фролова:

- У моей старшей дочери роды были трудные дети крупными рождались, больше пяти килограммов... Второй ребенок от этого умер. Потом несколько лет не было детей. И вот, за три месяца до беременности, Мария Ивановна стала нашей семье «знаки внимания» оказывать то подгузники подарит, то полотенца сшитые (пеленки). В феврале, в прошлом году, я узнала от дочери, что она ждет ребенка. И срок-то большой – уже семь месяцев. И радостно за дочку, и страшно за нее... Поехали мы с отцом Михаилом к Марии Ивановне. Тогда старица жила у Евгении (ныне монахини Евгении), бывшей в то время духовной дочерью моего мужа. Приехали. Стали молебен служить. Отцу Михаилу я про дочь еще не сказала... Решила сначала у старицы спросить, что с дочерью будет... Приехали. Стали служить молебен. Мария Ивановна проспала весь молебен. А как отслужили молебен, проснулась, села. Я думаю: «Как мне ее спросить?» И сердце сжимается от тревоги... И вдруг Мария Ивановна громко заговорила: «Мужчине, мужчине... Рубашку надо купить, рубашку купить...» В комнате был еще мужчина, Володя. Я говорю: «Ему рубашку купить?» – «Нет, нет... Не ему. Патриарху», – и показывает на батюшку. Евгения говорит: «Отцу Михаилу рубашку нужно купить». А Мария Ивановна продолжает: «Мужчине, мужчине... Брюки надо купить, брюки...» Никто ничего не понимает, а я догадываюсь, о чем речь идет. Видимо, у нашей дочери мальчик родится. Потом все ушли на кухню, я осталась одна с Марией Ивановной. Встала на колени и говорю ей: «Мария Ивановна, у дочери будет еще ребенок? Как же она будет рожать? Ей же трудно будет...» - «Картошкой будет кормить, а луку-то много!» - отвечает старица. «Лук» на ее языке означает скорби. На обратном пути я сказала мужу: «Отец, у нас скоро родится внук...»

Вскоре у дочери родился мальчик. Роды были трудными. «Луку» оказалось много. Отец Михаил окрестил ребенка в реанимации. Но, слава Богу, все обошлось. Сейчас мальчик растет и нормально развивается...

Протоиерей Михаил Фролов:

- Было это давно. В Оренбурге жил иеромонах Мисаил (в схиме Серафим). Когда я собирался поступать в семинарию, приехал к нему за наставлением и благословением. У него был в Оренбурге маленький монастырек с двумя монахами. Сходил я на службу, потом пришел к нему. Пошли мы с ним в келью побеседовать. Я встал на колени. Он мне обмотал голову своей мантией, и мы с ним беседовали почти всю ночь. Потом он уснул, а я так и простоял до утра на коленях. Утром он дал мне благословение поступать в семинарию. Я отстоял службу в Оренбургском соборе и уехал домой. Вскоре я поступил в семинарию... Там мы виделись с иеромонахом Мисаилом еще несколько раз. Потом он уехал на Афон. Связь была потеряна.

Евгения Мавринская, которая в последние годы ухаживала за Марией Ивановной, была моей духовной дочерью. Я в свое время дал ей благословение ухаживать за старицей. Еще ей дал благословение на этот труд архимандрит Варфоломей (Калугин) из Троице-Сергиевой Лавры. И вот однажды Евгения испросила у меня благословение на поездку в Оренбург к схиархимандриту Серафиму (Томину). Я дал ей благословение на поездку, еще не зная, о ком идет речь. Она приехала в Оренбург и долго искала дом схиархимандрита Серафима. Наконец, кто-то из оренбуржцев помог ей его отыскать. Вот подъезжает она к его дому, а он ее встречает у ворот и говорит: «Евгения, я ведь тебя давно жду здесь...» (И откуда только узнал ее имя?). Они долго беседовали. Потом, провожая ее, схиархимандрит Серафим дал ей четки и свечи. Попросил отдать это Марии Ивановне. Она приехала и рассказала мне об этом. Но я даже не догадался, что это был тот самый подвижник, который много лет назад дал мне благословение на поступление в семинарию... Четки и свечи Евгения отдала старице. Свечи Мария Ивановна принесла нам в алтарь. А четки... отдала мне. Я взял эти четки, все еще не понимая, что это подарок человека, давшего мне напутствие на всю жизнь.

Проходит недели две, подходит ко мне в алтаре Мария Ивановна и говорит: «А где Михаил?» – «Какой?» – «С одним глазом... Высокий такой...» Я не понял, о ком она говорит. Подходит ко мне Мария Ивановна еще через неделю. «Где же Михаил?» - спрашивает. «Да какой?» - все еще не понимаю я. «Высокий, высокий. С одним глазом...» Я опять не понял, про кого она мне говорит. И вот через четыре дня меня вдруг осенило: да она, старица, мне про схиархимандрита Серафима (Томина) говорит... Я-то его знал как Мисаила. В схиме он Серафим. А по крещению Михаил! Высокий. С одним глазом. И четки мне его отдала. Все сходится. Вот только по сей день остается загадкой, что она имела в виду? Может быть, чтобы я молился за своего забытого духовного наставника (для этого и четки), или чтобы просто помнил о нем, не забывал. А четки как бы вещественное о нем напоминание... Такой вот удивительный случай.

Елена Кузьминична Фролова:

- Подошло время моей младшей дочери выходить замуж. Ей 22 года, предложения были. Я стала молиться блаженной Ксении Петербургской. читала ей акафист и просила: «Если угодно Богу,пусть дочь встречается с этим человеком, а если не угодно, отведи!» Горячо молилась. И вот буквально через два-три дня все женихи от дочери отходили. Дочь мне говорит: «Мама, ты опять молилась блаженной Ксении...» Тогда мы решили поехать к Марии Ивановне спросить у нее насчет замужества дочери. Спрашиваем, а она в ответ говорит, говорит что-то непонятное. Значит, ничего утешительного. Говорю дочке: «Оля, в этом году ты замуж не выйдешь, какие бы ни были у тебя женихи...»

Потом, через год, еще раз приехали к Марии Ивановне, спросили о замужестве. А в ответ услышали: «Сено солома, сено солома...» Дочь не поняла, подумала, это к замужеству. А я ей говорю: «Нет, дочка, и в этом году ты замуж не выйдешь. Что-то у нас случится нехорошее в это время (во время сенокоса и когда будут спеть рожь и пшеница)».

Весной дочь закончила четвертый курс медицинского университета, шла на красный диплом. Спала очень мало, по два-три часа... Строго постилась весной, так строго, что сильно исхудала. После Пасхи ей плохо стало что-то с кровью. В июне, когда сено косят, она оказалась в больнице. Мы стали ее кормить фруктами, подняли. Вскоре она поправилась. Потом у меня случились неприятности на работе. Переживала сильно, и в результате инфаркт. Это случилось в июле, когда поспела рожь. Все прошло, я поправилась в больнице. Пошли мы опять к Марии Ивановне с тем же вопросом. Говорю старице: «Пора уже дочери замуж. И женихи есть. Благословите...» А в ответ непонятные какие-то слова... Значит, опять нет.

И вот через какое-то время Ольга знакомится с Виктором. Он сделал ей предложение. Она ему отказала. Вскоре снова пришли к Марии Ивановне. Спрашиваю: «Дочка выйдет замуж?» - «Еще никто не остался», - отвечает блаженная. Значит, все еще не время. И вот год назад, в начале февраля 1999 года, еще раз приезжаем к Марии Ивановне. Отслужили молебен. Я наклонилась к ней (она была уже схимонахиня) и опять спрашиваю о том же: «Выйдет дочка замуж?» Она посмотрела на меня пристально и говорит: «С честью выйдет!» И два раза эти слова повторила. Я сказала дочери, что она выйдет замуж за Виктора, которому ранее отказала. Вскоре, весной, они поженились. Сейчас Оля говорит: «Какое счастье, что я вышла за него замуж». Виктор принял священнический сан.

Протоиерей Михаил Фролов:

- Евгения Мавринская и Ольга Васильевна Сачкова стали моими духовными детьми. Евгения стала ухаживать за Марией Ивановной, приняла монашество в Оптиной пустыни. Ольга Васильевна уехала в Москву. За неделю до смерти матушки Марии Ольга Васильевна помогла схимонахине Марии приехать в Казанский монастырь Вышнего Волочка. Ольга Васильевна Сачкова была в хороших отношениях с матушкой игуменией Феодорой. В монастырь они приехали незадолго до смерти схимонахини Марии.

Перед смертью схимонахиня Мария попросила ее вымыть. Тогда не поняли, что она готовит себя к погребению. На следующий день с ней случился инсульт. Игумения Феодора позвонила Сачковой в Москву. Она, в свою очередь, задействовала лучших врачей Твери и столицы. Приехала бригада «скорой помощи». Поставили матушке систему в шею, так как вены на ее руках было невозможно найти. Врачи сделали все, что возможно, но медицина оказалась безсильной. Врачи сказали: «Если проживет день, то будет жить». День она прожила. Но на следующий день скончалась. Умирала она на руках у игумении Феодоры. И та сказала про матушку после ее кончины: «Это была великая подвижница!»

Елена Кузьминична Фролова:

- Мария Ивановна умерла 14 января примерно в 10.30 утра по московскому времени. Около 11.00 мне из Москвы позвонила Ольга Васильевна Сачкова. Мы говорили о здоровье матушки (не зная о ее смерти). Обсуждали, чем ей можно помочь. И вдруг я услышала, как на том конце провода раздался звонок по параллельному телефону. Сачкова попросила меня подождать, не класть трубку. Вскоре Ольга Васильевна сказала мне, что это звонили из Казанского монастыря. Мария Ивановна только что предала душу Господу... Я узнала об этом в Самаре первой, примерно через десять минут после смерти матушки Марии. Я сразу стала звонить в епархию. Потом обзвонила некоторых духовных чад матушки. Но после епархии я сделала сразу звонок в Петропавловскую церковь. В это время там как раз был отец Михаил. Трубку взял сторож. Я попросила его сказать батюшке, что старица скончалась...

Протоиерей Михаил Фролов:

- Когда мне сторож сообщил о смерти старицы, я подошел к престолу и вынул частицу за новопреставленную блаженную схимонахиню Марию. Богу, видимо, было угодно, чтобы первыми помянули ее, усопшую, именно в Петропавловском храме, который она так любила. В это время настоятель протоиерей Александр Куликов вместе с дьяконом служили панихиду. Я сообщил ему о смерти матушки Марии, которую он чтил. Отец Александр спросил меня, достоверные ли эти сведения (так как ранее несколько раз уже приходили слухи о ее смерти ). Я ответил, что сведения верные. Тогда он дал указание дьякону помянуть усопшую старицу на панихиде.

Ушла от нас великая старица. Но я думаю, что такие люди, как матушка Мария, до конца дней будут в России для поддержания духа в нашей Православной Церкви. В часовне, где похоронены две подвижницы - блаженная Любушка и блаженная схимонахиня Мария, - есть место еще для одного праведника.

Антон ЖОГОЛЕВ.

(«Благовест» № 4 2000 г.).

Наставница монахов

Последние годы жизни блаженной схимонахини Марии (Матукасовой) были связаны с Оптиной пустынью. Если раньше ее подвиг юродивой Христа ради проходил «на юру», то после принятия схимы в январе 1998 года старица стала нести иное служение молитвенницы за весь мир и, по слову величания преподобным, «наставницы монахов и собеседницы ангелов». Об этом периоде ее жизни рассказывает иеродиакон Александр (Матюхин), насельник Свято-Введенской Оптиной пустыни, духовный писатель, автор недавно изданной книги о современном подвижнике, старце Николае Дивеевском.

– Как вы считаете, Мария Ивановна была принята в Оптиной пустыни как человек Божий?

– Матушка Мария сама ответила на этот вопрос, перед смертью уйдя из нашей обители... Кто-то ее принял, кто-то не принял... Есть искренние почитатели старицы, и их немало. Но общего «принятия» ее предсказаний, советов, когда они не только выслушиваются, но и исполняются, видимо, все же не было.

Но как бы кто ни относился к матушке, у многих из нас было ощущение, что всей ситуацией в монастыре управляла схимонахиня Мария. Она спокойно сидела в своем кресле, видимым образом ни во что не вмешивалась, всячески «умаляла» себя, и тем не менее вся ситуация была в ее руках. С приходом к нам старицы микроклимат в монастыре заметно улучшился.

– В чем заключалось служение схимонахини Марии в вашем монастыре?

– Старец Нектарий говорил: «Во всем ищите великого смысла». Матушка Мария впервые приехала в Оптину пустынь на праздник Рождества Пресвятой Богородицы. Ее к нам привела Матерь Божья. Об этом неоднократно говорила и сама матушка Мария, ведь она была послушницей Божией Матери. А про Оптину пустынь старица говорила так: «Здесь хлеба много-много (благодати), а дыр-то сколько...» Вот она и пришла к нам латать эти дыры... «Я по семечку сажаю. А потом хлеб вырастет и все серпом срежут...» - говорила она. А еще ее служение в монастыре было миротворческое. Об этом мне сказал мой духовник, известный старец архимандрит Кирилл (Павлов). Перед тем, как мы привели к нему старицу Марию, у меня с отцом Кириллом состоялась беседа. Он расспросил меня про матушку, а после встречи с ней сказал: «Матушка пришла к вам как миротворица».

Старица Мария пришла в монастырь, чтобы напомнить нам о евангельской нищете. Мы в монастыре на то время сильно увлеклись строительством, материальным укреплением обители. А она пыталась наши сердца и взоры направить на внутреннее строительство, возведение храма своей души. Когда к ней приходили монахи, она нередко говорила: «А вы книжечку-то почитаете? Почитайте книжечку...» Старица этим нам хотела сказать: «Вы Евангелие чтите? А если чтите, то надо и жить по-евангельски...» Она давала нам в руки Евангелие и просила читать вслух по нескольку главок. Преподобный Нифонт Кипрский писал: «Вся злоба в мире от неведения Писаний». И старица Мария нам напоминала об этом.

– До приезда матушки Марии в Оптину пустынь неподалеку от монастыря, в селе Клыково подвизалась другая старица, схимонахиня Сепфора. Ее служение тоже было связано с монастырем?

– Когда схимонахиня Сепфора умерла, матушка Мария сказала: «Старуха ушла на небо и весь хлеб забрала». Значит, некому стало окормлять обитель. Схимонахиня Сепфора, как потом и Мария Ивановна, все силы прилагала к тому, чтобы братия монастыря обратила свои взоры на внутреннее делание, а не только на внешнее строительство.

Известно пророчество старицы Сепфоры, что после нее в Оптиной пустыни будет другая старица, большая, чем она...


Дивеево. Слева - иеромонах Владимир (Шикин).

Накануне полугодия со дня смерти схимонахини Сепфоры новый келарь монастыря отказался выделить продукты на поминки старицы. Мать Пантелеимона обратилась к Марии Ивановне, попросила ее молитв, чтобы поминки, хоть бедные киселем да кашей но все-таки состоялись на скромные рубли почитателей старицы. «Хорошие поминки будут, красивые поминки...» - загадочно ответила старица Мария. А ночью приехала некая раба Божия, почитательница старицы Сепфоры, и привезла множество продуктов. Когда мы приехали в Клыково, сели за поминальный стол, мы поразились изобилию яств. Даже монастырь не смог бы устроить такие богатые поминки. Котлеты из балыка, в супе балык... «Красивые поминки» получились...

– Вам запомнились какие-то важные пророчества блаженной схимонахини Марии?

– Старица несомненно обладала пророческим даром. Но на вопросы она не всегда отвечала прямо как правило, это были притчи, иносказания... При мне старец архимандрит Кирилл спросил ее: что нас ждет? Она ответила притчей: «Вода, песок, глина... Кирпичики лепят, кирпичик к кирпичику подгоняют, печка русская тепло-тепло... Хлеба, булок много...» Что имела в виду старица? Может, гонения, ссылки... Бог весть. Я ей говорю (я был тогда келарем в обители): «Матушка, может, нам консервами запастись?» - «Молитвой запасайтесь!» - ответила старица.


Блаженная схимонахиня Мария целует крест на могиле схимонахини Сепфоры. Село Клыково Калужской области.

– Вы лично ощущали на себе благодатную силу молитв старицы?

– Когда у меня начались тяжелые скорби, матушка мне очень помогла. Мне было тяжело, я нигде не находил себе покоя... Пришел к матушке. Она в это время спала (а на самом деле молилась). Кто-то из самарцев, бывших в то время при ней, вынес мне недоеденную матушкой картошку. И говорит мне немного смущенно: «Матушка сказала, что сейчас придет человек, ему нужен «доктор», и надо дать ему это покушать». Я съел картошку и... успокоился. Как будто принял очень сильную успокоительную таблетку. Так матушка помогла мне выдержать вражье нападение. Потом я снова пришел к ней со слезами на глазах. А она свои четочки передвигает, молится. Легла на кровать так, что голова ее висит в воздухе. Сама в напряжении, вся дрожит. Встала и говорит: «Ну, все!..» Потом тихо добавила: «Так выйти из себя!» - о моем состоянии. С этого момента искушение пошло на убыль и окончательно сгладилось в день смерти матушки Марии. И мне даже показалось, что она и жила-то как будто за тем, чтобы окончательно вызволить меня из беды, вызволить из лап врага...

– Известны ли вам предсказания старицы, которые уже сбылись?

– Их много. Приведу лишь один пример. В прошлом году на Успение Божией Матери к нам в Оптину приехали три иеромонаха-японца Петр, Даниил и Серафим. В храме на всенощной я спросил у матушки, кто из них станет Митрополитом Японским. «Три!» ответила старица. Я ей возразил: «Как же так, матушка. Ведь один должен быть?» - «Три!..» - снова ответила старица. Стал я с ней спорить, так что даже вывел ее из терпения. Она «постучала по голове», обличая в неразумии, и говорит: «Даниил». Тогда я пошел к отцу Иоанну, начальнику Миссии, и сообщил предсказание старицы. Но вскоре Митрополитом был избран не Даниил, а Петр, самый опытный и пожилой из японских священников. Но вскоре он умер, и снова стал решаться вопрос о Митрополите Японском, о главе Японской Автономной Православной Церкви. В это время Святейшему Патриарху Алексию II уже стали известны слова старицы о том, что Митрополитом станет Даниил. Он и решил назначить его Митрополитом Токийским и всея Японии... Возможно, и третий иеромонах, Серафим, тоже со временем станет японским Митрополитом...

Записал Антон Жоголев.


Тихая обитель

Свято-Казанский монастырь Тверской епархии когда-то был одним из крупнейших и известнейших в России. В нем подвизалосъ до тысячи сестер. Хранилась в монастыре чудотворная Андрониковская икона Божией Матери. Храм в ее честь освятил сам святой Иоанн Кронштадтский, покровительствовавший этой обители. Сейчас о былой славе монастыря напоминают лишь величественные соборы, возвышающиеся над приземистым городком. Нет сейчас в обители чудотворной иконы. Храм в ее честь еще не освящен. И в монастыре трудится всего пятнадцать монахинь. Но все же есть надежда, что с Божьей помощью обитель со временем восстановится в былой славе. Ведь здесь, в Казанском монастыре, нашли последний приют две великие подвижницы нашего времени блаженная Любушка (11 сентября 1997 г.) и блаженная схимонахиня Мария (Матукасова) (14 января 2000 г.). Они похоронены рядом, в часовне-усыпальнице во имя святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Незримую помощь двух подвижниц уже ощущают сестры восстанавливаемой обители... 06 этом и начали мы разговор с настоятельницей Свято-Казанского монастыря игуменией Феодорой (Пилипчук).


Игумения Феодора (Пилипчук).

– Матушка игумения, расскажите о своей первой встрече со схимонахиней Марией.

– Я познакомилась с блаженной старицей в Москве за год до ее смерти. Она тогда пропела слова панихиды, и я подумала, что кто-то из сестер нашего монастыря умрет. Но оказалось, что старица так предсказала, что будет умирать в нашей обители... Я и раньше много слышала о ней как о великой подвижнице, но... не была готова к встрече.

Не хотела, чтобы она приезжала к нам в монастырь. Дело в том, что я ни с кем не хотела «делить» блаженную Любушку, которую очень любила... Но как только увидела матушку Марию, то сразу расположилась к ней сердцем. Духовная жизнь так устроена, что как только увидишь благодатного старца или старицу, стяжавшую благодать Святаго Духа, так просто не можешь не прилепиться к ней сердцем...

– Как случилось, что незадолго до смерти схимонахиня Мария приехала именно к вам в монастырь?

– Она приехала к нам вместе с монахиней Евгенией, ее келейницей, 3 января 2000 года. До этого старица подвизалась в Оптиной пустыни. А до приезда к нам она уже побывала в Дивеево. Когда она приехала в нашу обитель, я спросила, поживет ли она у нас. Она ответила: «Останусь с вами... здесь все родное... я приехала к Любушке». Ответ ее был мне не понятен. Я думала, матушка поживет у нас какое-то время и поедет дальше в Оптину или в Самару... Но Господь уготовал иное.


На этой кровати умерла схимонахиня Мария.

- Расскажите о тех нескольких днях, что провела старица в вашем монастыре до ее болезни и смерти.

- Эти драгоценные дни навсегда останутся в моей памяти и в памяти сестер монастыря. Мы окружили матушку Марию заботой и любовью. Помню, как мы одели матушку Марию и она трижды радостно сказала о себе: «Я невеста Христова!» Как нам было радостно смотреть на старицу!.. Мы все успели полюбить ее за эти несколько дней... Она много молилась, а когда мы на колясочке поднимали ее в храм во имя преподобного Ефрема Сирина, она обычно пела пасхальные стихиры. В храме возле алтаря мы поставили для матушки скамейку, чтобы она могла по возможности прилечь и отдохнуть.

...Еще когда была жива блаженная Любушка, я просила ее помолиться, чтобы Господь помог нам сделать капитальный ремонт в новом игуменском корпусе и там устроить новую келью для нее. Любушка мне ответила: «Строй, пока я здесь». Но вскоре она умерла. Я очень сокрушалась, что Любушка так и не пожила в новой келье. Но когда приехала матушка Мария, мы поселили ее в этой самой «любушкиной» келье, где самарская блаженная и скончалась. Любушка знала, что эта келья пригодится для другой великой старицы и заранее мне сказала, чтобы я скорее строила...

Матушка Мария прожила у нас всего двенадцать дней, и эти дни (до того, как она тяжело заболела) для нее и для нас прошли в радости и в утешении...


Могила схимонахини Марии.

- Схимонахиня Мария умерла в Казанском монастыре, вдалеке от родной Самары, где у нее так много духовных чад. Расскажите подробнее о последних днях и даже часах ее жизни...

- На одной из последних церковных служб до болезни матушки я подошла к ней, и она протянула мне деньги, попросила купить ей три свечи - две больших и одну маленькую. Я принесла ей свечи. Она взяла их и попыталась большие свечи положить в карман, чтобы унести с собой в келью. Мы взяли у нее свечи, завернули их и отнесли в келью. Смысл ее действий нам тогда еще не был ясен. Но когда она уже умирала, мы вспомнили об этих свечах и зажгли их в матушкиной келье. Эти свечи она приготовила себе на погребение.

Перед тем, как тяжело заболеть, она попросила отвести ее в часовню, где похоронена блаженная Любушка. Возле часовни она полчаса молча молилась. Потом попросила отвести ее в келью. Вечером мы с послушницей ее помыли, не зная, что готовим ее к погребению. Тело у нее было на удивление молодое, словно из воска. Это было духовное тело, не как у обычных людей, а будто мощи... Вообще матушка Мария была удивительно красива духовной красотой. Мы все ей любовались. Матушка знала час своей кончины и заранее попрощалась со своими близкими и с сестрами обители. На следующее утро матушка Мария заболела - инсульт правой стороны. Первый инсульт был еще в Оптиной пустыни... В течение дня мы с послушницей поддерживали ее с двух сторон, так как она не хотела ложиться и до последнего боролась с болезнью и молилась непрестанно по четкам до самой кончины: левая рука ее была здорова... Перед самой ее смертью я успела поддержать ее голову, услышала последние вздохи ее праведной кончины. Сложила ей руки крестообразно на груди... Игумен Антоний (Гаврилов) из Оптиной пустыни был в это время у нас в обители. Он и совершил первую панихиду по новопреставленной схимонахине Марии. Мы одели умершую старицу. Так как у нее не было с собой всей монашеской одежды, я отдала свою рясу и мантию, привезенную еще из Иерусалима. В этом одеянии матушку Марию и похоронили, дополнительно надев на нее схиму. Когда мы хоронили матушку, в воздухе явно ощущалось благодатное благоухание, немного похожее на запах пионов...

– Вокруг похорон матушки Марии до сих пор не утихают споры. Многие самарцы - и это естественно - желали бы, чтобы матушка была похоронена в нашем городе. Оптинцы тоже имели определенные права на то, чтобы старица упокоилась в их монастыре... Но, видимо, Богу было угодно, чтобы старица была похоронена в вашей обители. Непросто далось вам такое решение?

– Сама я ничего не решала. Я позвонила Правящему Архиерею Самарской епархии Архиепископу Сергию, хорошо знавшему и чтившему матушку Марию, и сказала: как он благословит, так я и сделаю... Владыка спросил меня, какое было желание матушки Марии. Я ответила, что ее желание было остаться в обители с блаженной Любушкой. Владыка сказал, что ее последняя воля должна быть исполнена... То же самое мне сказал и старец, схиархимандрит Серафим из Липецкой области, с. Ожога. Я считаю, что все произошло по Промыслу Божьему, в согласии с последней волей схимонахини Марии.

– Блаженная схимонахиня Мария пророчествовала, что на Руси еще будет Царь... А что говорила Любушка о нашем будущем?

– Любушка говорила, что нам, ее духовным чадам, будут еще пенсию платить... Стало быть, поживем. Кто-то ее спрашивает: «Матушка, война скоро начнется?» - «Скоро, всем хватит», - отвечала Любушка. «И как же нам быть?» - «Вы здесь живите, в этой обители, трудитесь, молитесь и вам не будет...» А однажды ее спросили: «Любушка, на нас, наверное, скоро китайцы нападут?..» Она ответила так: «Свои будут хуже китайцев...» Еще она не благословляла продавать свои квартиры, дома... А конкретно мне она советовала, если местные власти будут притеснять монастырь, то им нужно «давать сдачи». Что я по возможности и делаю. На меня обижаются за то, что не по-ихнему, а по-Божьему дело идет, но зато уважают.


На переднем плане - часовня-усыпальница святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Место упокоения блаженной схимонахини Марии.

- В часовне-усыпальнице, где похоронены две великие подвижницы, есть место еще и для третьей могилы...

- На это Архиепископ Тверской и Кашинский Виктор мне говорил, что сюда не одна, а еще три или даже четыре могилы поместятся... Важно, чтобы были подвижники на Руси! Что же касается могилки блаженной схимонахини Марии, то я от всего сердца хочу сказать всем почитателям этой великой старицы: она везде слышит наши молитвенные обращения к ней. И независимо от того, где она упокоилась телом, она придет на помощь всем, кто ее призывает и в Самаре, и в Оптиной...

Каждое воскресенье в 11 часов в часовне святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии совершается панихида по блаженным старице Любови и схимонахине Марии. Часовня открыта с 8.00 и до 19.00, и все желающие могут приехать и помолиться у святых могилок.

Кто с верой и молитвой обращается к ним, помощь к тому приходит незамедлительно. И это уже многие на себе ощутили.

Записал Антон ЖОГОЛЕВ.

(«Благовест» № 17 2000 г.).

670




Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru