Часть 3

«Я знала, что больше с ней никогда не расстанусь...»

В последние годы жизни блаженной схимонахини Марии (Матукасовой) († 14 января 2000 г.) рядом с ней была известная многим самарцам монахиня Евгения (Мавринская), ныне подвизающаяся в Оптиной пустыни. Завершающий этап жизненного подвига старицы проходил на глазах монахини Евгении. Она поделилась своими воспоминаниями о виденном и пережитом за годы общения со старицей.

Блаженная схимонахиня Мария и ее келейница монахиня Евгения (Мавринская).

Когда я впервые приехала к Марии Ивановне в Кинель-Черкассы, зашла в сторожку и увидела ее, читающую акафист Преподобному Серафиму, я сразу почувствовала, что не ощущаю реальности. Нет больше ни стен, ни людей, не ясно, где я, что происходит со мной. Никого, кроме нее, я не видела... Я поняла в тот самый первый миг, что это самая великая старица, которую я встретила в своей жизни. При первой же встрече я знала, что больше с ней никогда не расстанусь. Сразу полюбила ее всей душой, всем сердцем.

Мне тогда было трудно, и она мне сказала: «Верую во Единого Бога...» Веруй в Бога, молись Богу, служи Богу - больше тебе ничего не надо...»

Когда я была с матушкой, к ней приходило очень много людей, и я видела, как матушка Мария любит всех, кто к ней приходит. Она всем помогала. Даже если она отругает кого-то, обличит, то все это лишь на какой-то миг, а всегда чувствовалась ее любовь... Я, бывало, думаю: «За что она его прогоняет?» А она что-то скажет, и в глазах ее вдруг промелькнет такая любовь! И сразу я понимала: она прогоняет его не чтобы обидеть, а для смирения, научения...

Уже после пострига мы с матушкой приехали в Самару. Жили в моей квартире. Однажды вышли посидеть на лавочку возле подъезда. Я читала матушке Марии Евангелие. И вдруг идут к нам трое пьяных - две женщины и мужчина. Мужчина подошел к нам и грубо, зло говорит: «Чтобы я вас здесь не видел!» Я посмотрела на него, а матушка мне говорит: «Читай!» И я продолжила читать Евангелие. Тогда он опять говорит: «Я кому сказал - убирайтесь!» Я испугалась за матушку, встала. Он отошел чуть назад, чтобы сильно ее ударить ногой, но я встала между ними и получилось, что стеганул меня по рукам. У меня вылетели из рук Евангелие и ключи от квартиры. Подбежали две женщины, говорят мне: «Уходите, вы же видите, в каком он состоянии!..» Тут выбежали соседи, стали совестить напавшего на нас мужчину. Он начал с ними препираться, а я в это время подняла Евангелие и ключи и повела старицу домой. Он же, увидев, что мы уходим, схватил деревянный стульчик, на котором сидела матушка, и со всей силы запустил им в нас. К счастью, он промахнулся. Стульчик попал в дерево и сломался. Я завела матушку домой. Она взяла у меня из рук Евангелие и стала очень быстро листать страницу за страницей. Когда она перелистала всю книгу, сказала: «Ну, все...» Пришли соседи, стали мне советовать обратиться в милицию, написать заявление. Но матушка Мария твердо сказала: «Нет, заявление в милицию писать нельзя».

На калужской земле. Слева - игумен Антоний (Гаврилов), справа Антон Жоголев.

Через два дня в дверь позвонили. Я опешила: на пороге стояли те трое. Но в этот раз они были трезвые, на вид вполне приличные люди. И все же я испугалась, ведь мы были вдвоем с матушкой. Я загородила им проход и не пускала до тех пор, пока не убедилась, что они пришли с намерением просить у меня прощения. Но я сказала нападавшему на нас мужчине: «У нее (матушки Марии) проси прощения, тебе не я, а матушка помешала...» Я пустила его к старице. А она сказала своему обидчику, чтобы он шел вместе с ней на улицу. Мы все вместе вышли к к подъезду. Старица дала ему в руки Евангелие и сказала: «Читай!..» И он стал читать Евангелие впервые в жизни, сбиваясь... Он прочел несколько глав, пока матушка не сказала: «Хватит». Мария Ивановна, конечно, его сразу простила. А в ближайшее воскресенье мы поехали с матушкой на службу в Петропавловскую церковь. Матушка причастилась одной из первых на клиросе, и мы стали собираться домой. Когда проходили мимо очереди на Причастие, к нам навстречу вышел молодой человек, я было матушку загородила, но вскоре поняла, что это был тот самый мужчина, который еще недавно кидался на нее с угрозами. Но был он уже совершенно другим человеком! Он встал на колени перед матушкой, еще раз попросил у нее прощения и попросил благословение на причащение Святых Таин. Так я еще раз убедилась в великой силе молитвы старицы.

Она вымолила его. За какие-то полчаса прочитала за него все Евангелие.

...А стульчик тот мы починили, и он хранится у одной самарской почитательницы старицы.

Когда матушка видела, что кто-то за грех наказан, напевала: «Как ныне взбирается вещий Олег... за буйный набег обрек он мечам и пожарам».

За несколько недель до смерти матушка Мария в последний раз побывала в Дивеево (в «деревне», как она на особом языке называла эту обитель). Там ее увидела схимница Манефа (ныне умершая), которая взяла на себя обет молчания. Она знаками дала понять, что схимонахиня Мария скоро умрет...

Сестры Дивеевской обители любили и почитали старицу. Однажды сестры обступили ее и о чем-то расспрашивали. Она вдруг попросила попить.

День был постный. Но когда ее спросили, что она хочет попить, матушка Мария ответила: «Молочка хочу...» Одна из сестер пошла в трапезную за молоком, а когда подошла к матушке со стаканом молока в руке, старица ей резко сказала: «Сама не постишься и меня в грех вводишь...» Обличила блаженная!

В Оптиной пустыни.

Еще в тот приезд в Дивеево матушка сказала инокине Елене, глядя на Дивеевский Казанский храм: «В этом году прославят матушку Александру (основательницу Дивеевского монастыря – А. Ж.)».Произнесла это ясно, без иносказаний. А в то время еще не были даже документы на канонизацию подготовлены. И вот пророчество матушки сбылось. Мать Александра была прославлена в лике святых.

Часто бывало, матушка Мария посмотрит в окно и скажет: «Вот, Серафим пришел...» Это она говорила о Преподобном Серафиме Саровском, которого очень почитала, молилась ему и в духе общалась с ним. А иногда, посмотрев в окно, говорила: «А вот Николушка...»

Каждый день она общалась со святыми. И еще она напрямую общалась с Самой Божией Матерью.

Однажды бужу-бужу матушку, никак не добужусь... Наконец, добудилась. Спрашиваю ее, где она была. Отвечает: «В Париже...» – «Что ты там делала?» - «Народ гибнет... - Народ спасала...» - «Кто тебя послал-то?» - «Матерь Божья».

А однажды у нас в гостях было много отцов. И вдруг матушка стала всех выпроваживать. Говорит загадочно: «Гости будут...» А когда все ушли, стала чашки, ложки на стол класть. Говорит: «Двери открывай...» Я сижу, смотрю на нее. А она мне потом говорит: «Матерь Божия в гостях у нас побывала...» Я, конечно, никого не видела. Но отметила, что в это время матушка Мария была очень красивая.

А был и такой случай. Старица на диване лежит, я на кровати. Она ручку протягивает, проверяет, на месте ли я. Я ей говорю: «Здесь я, здесь».

Она мне: «Ты видишь лестницу?» - «Где?» - Она показывает на мою стенку. «Вот, белая лестница, ведет на Небо...» - «Матушка, а я пойду по этой лестнице?» - «Нет, я». - «А меня возьмешь?» - «Возьму».

Был такой случай. Она однажды проснулась вся сияющая. Я на нее не могла налюбоваться. «Что случилось?» - спрашиваю. Она улыбается и говорит: «Господь поцеловал...»

Как-то матушка проснулась сияющая, говорит: «Как красиво спать на облаках!..» Снова просыпается, но уже в грусти, вся в слезах. Я спрашиваю ее: «Матушка, что такое, что случилось?» Она отвечает: «Матерь Божия не приняла...» Опять заснула и через некоторое время просыпается, осеняет себя большим крестом и говорит: «Матерь Божия приняла. Она просила за нас за всех».

Матушка часто видела Матерь Божию в разных облачениях: голубом, черном, сиреневом, серебристом. Все время говорила: «Какая красивая!..»

В Санаксарском монастыре. Справа - схиигумен Иероним.

Матушка любила молиться ночами. Было это в Самаре. Будит меня и говорит: «Пошли молиться на улицу». Мы вышли к подъезду, я села на лавку, положила подушки на колени матушке под голову, она легла на лавку и стала смотреть в небо. Говорит:

- Видишь, голуби летят?

- Нет, матушка, не вижу, где?

Тогда она опять повторяет:

- Ну что ж ты какая, не видишь! Улетели. Ночью надо молиться, показывает на небо: Там служба идет...

Последнее время (до Оптиной) она меня звала: Шура Кораблева. Я была недовольна, обижалась: «Какая я тебе Шура Кораблева!..» Когда я смирилась, тогда матушка мне объяснила. «Шура» - это Александр Невский. «Кораблева» - «Плывет мой кораблик вперед да вперед, плывет мой кораблик ко мне да ко мне...»

Когда надо было ее, физически немощную, одеть, умыть, накормить, она звала меня «мамочка», «Наталья Яковлевна» (так звали ее маму). А когда дело касалось духовных вопросов, тут говорила уже по-другому: «Доченька, молиться надо...»

Первый удар (инсульт) случился с матушкой Марией в Оптиной пустыни. Я тогда на коленях молилась Господу, Божией Матери и почему-то Иоанну Русскому (почувствовав вдруг, что он может скоро прийти на помощь...) Опытный врач, лечивший даже членов правительства, никак не мог поставить матушке систему, так как лекарство вопреки всем физическим законам возвращалось назад, не принималось организмом матушки. Он был поражен этим. Случай в его практике безпримерный! Лекарство просто выталкивалось из ее тела. Священники пособоровали матушку. Врач, наконец, стал догадываться, что, видимо, Господь не допускает, чтобы старица принимала лекарства. Врач потом сказал, что до этого не верил в чудеса и вот сам столкнулся с явным чудом... Был он некрещеный и уходя сказал, что после этого случая обязательно окрестится.

Я была свидетельницей того, как матушка Мария поминала блаженную Любушку Петербургскую (сейчас их могилки находятся рядом в часовне на территории Казанского монастыря г. Вышний Волочек - А.Ж.).Мы в тот вечер были в Самаре, у меня в квартире. Матушка вдруг говорит: «Что у нас есть? Печенье, конфеты есть?» - «Есть», отвечаю. «Все неси сюда!» Вынесла на подносе на улицу все, что было в доме съестного. Матушка говорит: «А хлеб?» - «У нас есть две булки» - «Мало. Надо сорок булок!» - говорит старица. Виктор и Галина, бывшие при этом, пошли в магазин и скупили весь хлеб. У людей возникла даже маленькая паника. «Что, завтра хлеба не будет?» - спрашивали они. Когда весь хлеб был принесен, матушка велела раздавать яства каждому прохожему. И мы каждому, кто проходил мимо, предлагали еду. А матушка при этом говорила: «Панихиду петь будем!» Наконец, раздали мы все припасы.

– Кого мы поминаем? – спрашиваю у нее.

– Старуха упала... – отвечает.

Так я в тот вечер и не поняла, что происходит. А утром по телефону сообщили, что в Вышнем Волочке умерла блаженная Любушка...

На Святую Землю мы летели на самолете. Перелет матушке Марии дался непросто, ведь ей уже было за девяносто лет. Когда самолет набрал высоту, старица начала задыхаться. Мы подозвали стюардессу. Объяснили, что на борту самолета находится великая старица, ей тяжело лететь на такой высоте. И... попросили лететь чуть пониже. Стюардесса кивнула, пошла к командиру экипажа. Вскоре, вот чудо! - самолет чуть снизился и Марии Ивановне стало легче дышать. Долетели благополучно.

По молитвам матушки в Иерусалиме в эти летние дни жары не было, температура доходила всего до + 28° С. Мы посетили много великих христианских святынь. И вот едем в автобусе на Иордан. А я по оплошности забыла матушкину рубашку в Горненском монастыре. Волнуюсь, прошу, чтобы шофер остановил автобус... Спрашиваю у матушки, покупать ли ей рубашку. «Покупай», - отвечает она. - «А ты будешь купаться?» - «А как же?..» Я про себя думаю, даже если матушка и не станет купаться, я ее рубашку в Иордане помочу и потом стану на нее надевать. Приехали к Иордану. В магазине купила матушке рубашку в два раза дороже, чем в Горненском монастыре. «Ничего, - говорю в шутку, - мы потом матушкину рубашку на аукцион пустим...»

Первыми пошли купаться отцы. А потом уже матушка. Вода была теплая. Я стала матушку заводить в воду. Там ее приняли отцы. В воде матушка начала охать. Я затревожилась, но потом увидела, как она ручками загребает иорданскую водичку и себя поливает, поливает...

- Как, хорошо? - спрашиваю.

- Очень, очень красиво...

Когда мы приехали в Иерусалим, сестры монастыря очень настороженно отнеслись к матушке. А когда узнали поближе, ей не было прохода от них. Провожали ее из Иерусалима с песнями, со слезами...

Поднимались мы в Иерусалим к пещере Илии Пророка, подъем был очень высокий, трудный. Отцы не поехали, а матушка благословила и сказала: «Поедем». Мы посмотрели: где-то на середине пути впереди нас виднелась какая-то группа как точка, до того было высоко добираться. Нас было четверо - три сестры и один брат. Матушку везли на коляске. Саша не мог помогать, у него болела шея. Как мы подняли коляску не могли понять. Мы обогнали ту группу (это были иностранцы) и встретились с ними опять уже возвращаясь. Игумен дал нам мини-трактор, уместились все, кроме Саши, ему пришлось спускаться пешком.

В Иерусалиме, в монастыре Саввы Освященного, есть мощи преподобного Георгия Хозевита, к ним нужно очень низко спускаться. Мы остались ждать, пока за нами придут и нам помогут спуститься. Вдруг смотрю: бегут к нам из монастыря. Оказывается, вышел игумен и сказал: «Пока старица не приложится, я к мощам никому не дам прикладываться».

Только после того, как нам помогли спустить коляску вниз, позволено было приложиться к мощам.

Мы прилетели из Иерусалима, вышли из самолета и идем к автобусу. А в самолете забыли матушкин платок. Виталий (он был с нами) взял его и кричит: «Благоухает! Благоухает!» Я сначала не поняла, а матушка улыбалась. Платок благоухал.

Раньше старица говорила, что она самарская и умирать будет тоже в Самаре. Потом, уже в Оптиной, стала говорить по-другому: «Ну и что, что я самарская девушка, а умирать здесь буду». И добавляла: «В Самаре шумно...» Умерла она в городе Вышний Волочек Тверской области 14 января 2000 года. Последними ее словами были: «Нет, зачем умирать...»

И после своей смерти не оставляет меня матушка Мария. Приезжаю из Дивеево в Козельск, смотрю, а верхушка вишни в саду вся черная от тли. Я так расстроилась! Мария Ивановна любила этот сад, любовалась им. Ходила по огороду, благословляла все грядки, картофельные кусты... И вот нет матушки. А вместо вишни тля! Говорю: «Матушка, тебя нет и деревья гибнут. Некому помолиться за них... Я-то какая молитвенница... За себя помолиться не умею. А за деревья, даже не знаю, как молиться...» Попросила Александра, послушника в монастыре (его матушка звала «милый») опрыскать вишню от тли. Он пришел через день и говорит, что опрыскивать нечего, там тли нет никакой.

Я подхожу к дереву и не узнаю его. Почти на каждой его ветке сидят Божьи коровки, и нет на нем тли... Поняла я, что это матушка Мария оттуда о саде своем помолилась. О том саде, которым любовалась, в котором так любила молиться...

Блаженная схимонахиня Мария, моли Бога о нас!

Записал Антон ЖОГОЛЕВ.

Блаженная Мария Ивановна

Господу было угодно открыть нам живую подвижницу, избранный Свой сосуд, блаженную Марию Ивановну Матукасову. Вот уже двадцать лет она подвизается, приняв подвиг юродства, в селе Кинель-Черкассы Самарской области. Приютили ее верующие сельчане в скромной избушке при тамошней Вознесенской церкви. О встрече с блаженной старицей мы и хотим вам рассказать.

Еще издали, на подъезде к селу, замелькала между стволами деревьев стройная колокольня Вознесенской церкви. Мы волновались: как-то встретит нас старица? Сложится ли наш разговор? От самарских ее почитателей мы слышали, что имеет она дар предвидения, весьма страшный для грешников вроде нас. Еще слышали мы, будто вещая эта старица в свое время предрекла перевод Высокопреосвященного Иоанна из Самары на Санкт-Петербургскую кафедру. А Преосвященный Сергий будто бы еще мальчишкой получил от нее предсказание, что станет Владыкой Самарским. Все это в точности и исполнилось. Было с чего нам волноваться. Но устроилось все весьма благодатно.

В церкви нас встретила матушка Агния, женщина с удивительно добрым лицом и приветливым ласковым голосом.

– Мария Ивановна сейчас в избушке, - сказала она. - Идите, она будет рада. Она любит гостей.

Мы замялись и, стараясь еще хоть чуточку оттянуть момент времени встречи, стали расспрашивать:

- Научите, как нам себя вести?.. Может, стоит сначала с отцом настоятелем поговорить?..

- Да что вы, она у нас добрая. Любит чаем гостей потчевать. Вы не волнуйтесь. А отец настоятель через пятнадцать минут сам придет. Давайте я вас к ней провожу.

Первая встреча сотрудников «Благовеста» с Марией Ивановной. Фото: ноябрь 1993 года.

Пройдя через тесный церковный двор, мы вошли в приземистую избушку. В избушке было две комнаты, в обеих вдоль стен был сколочен дощатый настил для отдыха богомольцев, кругом валялись какие-то тряпки, висели на стенах простенькие иконы. В первой комнате за высоким столом сидела совсем маленькая, скрюченная старушка. Вокруг нее шмыгали несколько сытых кошек.

- Мария Ивановна, - обратилась к ней матушка Агния, - к вам гости.

- Хорошо, хорошо. Будем чай пить с сахарком и мякиньким хлебушком, - пробормотала еле слышно старушка и, отложив «Журнал Московской Патриархии», который читала до нашего прихода, принялась хлопотать у стола.

Мы окончательно растерялись. Но, к счастью, в доме не оказалось хлеба и мы с радостью вызвались сходить в магазин.

- А денюшки у вас есть? - спросила Мария Ивановна.

- Есть, матушка, есть, - ответили мы чуть ли не хором и с безтактной поспешностью вышли из избушки.

Признаться, тогда было чувство некоторого разочарования. Ожидали увидеть нечто величественное, «не от мира сего», а здесь гробовая бабулька, согбенная, два вершка от земли...

Вернувшись с буханкой свежего хлеба и пакетиком пряников, мы застали Марию Ивановну, читающую все тот же «Журнал Московской Патриархии». Когда мы расселись подле нее, она стала читать вслух. Статья была богословского содержания, но старушка читала ее очень внимательно.

Таким образом просидели мы безсловесными истуканами минут десять, начиная уже втихомолку посмеиваться над нелепостью ситуации. Но затем кто-то не выдержал и задал вопрос:

- А что, матушка, людей к вам много приходит?

- Бывают, бывают, - оторвавшись от чтения, внятно произнесла Мария Ивановна, а затем понесла какую-то совершенную околесицу:

- А что им, придут и все хлебушка просят, картошечки. Как не дать. Картошечка крупная нынче и свеклочка хоть куда: идет, идет; ее с маслицем да на печь. За кило триста рублей просят, куда это, плохо...

Закончив эту безсмысленную тираду, старушка как ни в чем ни бывало продолжила чтение. Читала она без очков (это в восемьдесят шесть-то лет), да и слух у нее был отменный, вот только речь неудобопонятна, с частыми придыханиями и старческой скрипотцой. Тогда мы еще тщетно силились обнаружить в читаемом что-то вроде «второго дна» какое-нибудь прикровенное наставление, но это было напрасно. Потом мы уж поняли, что чтение это нужно было лишь для того, чтоб нас успокоить и дать нам возможность освоиться. Следующий наш вопрос был таким:

- Надо ли ждать духовного возрождения России?

- Еще хорошо, хорошо будет, - был ответ, а далее вновь последовал какой-то безсвязный набор слов.

- А Царь на Руси будет?

- Почему же не быть, когда все к нему с уважением?.. Будет!

Блаженная старица отвечала охотно, с удивительной быстротой улавливая суть наших вопросов, словно заранее знала, о чем мы ее будем спрашивать. Постепенно мы поняли, что по сути ответ заключается в первой фразе, а далее следует наворот безсмысленных предложений, сбивающих с толку и рассеивающих внимание. Принцип такого ответа «классичен» для Христа ради юродивых. Но порой в этой безсмыслице проскакивал некий намек, случайное вроде бы слово или восклицание, и этот намек провоцировал уже личные, совсем неожиданные ассоциации. И в конечном итоге каждый из нас понимал лишь то, что предназначено было лично ему. Записать на бумаге полные ответы Марии Ивановны совершенно немыслимо, и поэтому мы ограничимся лишь первыми фразами, в которых дается ответ более общий, без подсказок к домысливанию. Вот наш диалог:

- Будет война в России?

- Зачем же будет она? Не будет...

- А голод?

- Картошка знатная уродилась, а свеколка какая крупная...

- Доживет ли кто-нибудь из присутствующих до конца света?

Ответ неразборчив, но мы понимаем, что нет.

- Есть ли в наш век великие святые?

- А как же не быть...

- Вы Владыку Евсевия помните? Он, говорят, вам к зиме носочки теплые присылал...

- Как же, помню... Это монах... монах...

- Пошлет ли Господь здоровье нашему Патриарху?

- Здоров, здоров будет: поболеет чуток и еще долго не будет болеть...

На некоторые наши вопросы блаженная старица ответ не давала, путая нас в совершенно безсмысленных фразах. Значит, не надо было нам этого знать.

Потом, волнуясь, мы стали расспрашивать о глубоко сокровенном - о личных падениях, трудностях, недоумениях. И в ответах Марии Ивановны мы ясно чувствовали полное знание наших жизненных ситуаций. Было страшно. Шутка ли слышать над собой приговор, можно сказать, последней инстанции. И знать при этом, что он обжалованию не подлежит!

Изумление наше все возрастало. А в речи блаженной, безсвязной на первый взгляд, все чаще сверкали жемчужины сжатых мыслей. За каждой фразой ее, брошенной словно бы невзначай, открывались неимоверные глубины, недоступные для плотского разума. И почему-то вспоминалась при этом Евангельская простота слов Спасителя, поражавшего иудеев запредельностью смысла самых простых и обыденных слов...

Но особенно удивляет, бросает из холода в жар, когда в словах юродивой, произнесенных с какой-то особенной интонацией, неожиданно вдруг «мигнет» тебе какая-то потаенная мелочь, только тебе одному и известная во всем мире деталь. Вот уж когда вспоминаешь и понимаешь буквально слова Писания о том, что каждый волос на твоей голове сосчитан. Весь ты со своими греховными «тайнами» как на ладони пред очами Всевышняго. Эх, помнить бы только об этом всегда!..

Дар прозорливости - одна из тайн Божиих и не поддается логическому объяснению даже для тех, кто в полной мере им обладает. Например, хорошо известный самарцам Митрополит Мануил (Лемешевский) (которого блаженная Мария Ивановна считает святым), не раз удивлявший знавших его людей прозрениями грядущего, так объяснял свои «откровения»:

- Нет, нет тут какого-то особого чуда. Просто когда поезд едет, но далеко еще, его не видно. А приложишь ухо к рельсам и услышишь нарастающий гул. Так и я лучше других слышу гул надвигающихся событий...

Это все же скорее скромная отговорка, не проясняющая суть дела. Преподобный Серафим Саровский говорил так:

- Я, грешный Серафим, так и думаю, что я грешный раб Божий, что мне повелевает Господь как рабу Своему, то я передаю требующему полезного. Первые помышления, являющиеся в душе моей, я считаю указанием Божиим и говорю, не зная, что у моего собеседника на душе, а только верую, что так мне указывает воля Божия для его пользы. А бывают случаи, когда мне выскажут какое-либо обстоятельство и я, не поверив его воле Божией, подчиняю своему разуму, думая, что это возможно, не прибегая к Богу, решить своим умом. В таких случаях всегда делаются ошибки.

Просидели мы за беседой с Марией Ивановной более часа. Попили чайку с сахарком и мякиньким хлебушком все как и обещала нам старица, ведь купленный нами хлеб оказался отменного качества и до такой степени вкусным, что мы его даже медовым пряникам предпочли. Впрочем, думается, хлеб был бы обычным, если бы ели мы его за другим столом.

Потом мы пошли в церковь, предварительно пообещав зайти к Марии Ивановне перед отъездом. В храме нас ждал настоятель отец Александр Телегин. Его блаженная зовет «патриархом» за доброе отношение к ней и ко всем прихожанам. В Кинель-Черкассах батюшка служит уже двенадцатый год, и все это время с ним рядом блаженная старица. Бывало, нависнет над ним угроза перевода в другое место, и сразу Мария Ивановна уходит куда-то прочь, без оглядки. А когда утрясется все, глядишь, возвращается блаженная на прежнее место. Значит, вымолила и не состоится переезд...

- Она наш ангел-хранитель, - говорит про Марию Ивановну Матукасову отец Александр. - Пока она с нами, нам нечего опасаться.

И тут же начинает рассказывать один за другим поразительные случаи из жизни прозорливицы.

- Помню, когда я в Кинель-Черкассы приехал, - рассказывает отец Александр Телегин, - решил сразу газ в церковное здание провести. А старые прихожанки стали меня отговаривать: «Прошлый батюшка настоятель раз десять пытался и все зря, так что силы не тратьте». Поспорили мы и решили у Марии Ивановны справиться. «И грех-де вам сомневаться, - ответила старица. - Газ проведете». Мы принялись хлопотать, и все трудности сами собой разрешились.

А недавно гравий мы никак достать не могли. Что делать? Пошли за советом к Марии Ивановне. Может, не стоит и пробовать, спрашиваем. А она: «Берите, берите, запас не повредит!» И что же вы думаете? В тот же день сыскали мы гравий на одном из заводов. И столько нам его в тот день директор отвалил, что и правда еще запас остался...

– Многие к нашей блаженной за советом идут, – вступает в разговор матушка Агния. Вот недавно пришли муж с женой, плачут. Украли машину у них. Просят совета у Марии Ивановны, где ее искать. «Машина ваша рядом, - ответила блаженная. - Но вы ее не ищите, вам ее отдадут» - «Как отдадут, если украли?» - удивлялись они. Но машину отдали. За выкуп, правда. А была она и точно рядом, в третьем от них гараже...

- А еще был случай украли у одной прихожанки дочь, - рассказывает теперь отец Александр Телегин. - Совершил эту дерзкую кражу не то бросивший ее когда-то отец, не то другой какой родственник. Женщина в слезы - и к Марии Ивановне: «Помоги дочь сыскать!» А старица ей отвечает: «Искать не надо, тебе ее привезут». Проходит неделя - и точно, привозит дочурку сам похититель. Оказывается, девочка в дороге так разрыдалась, что изболелось сердце у вора, только один и остался выход, как вести ее к матери. А вот еще один случай предвидения. Прошлой зимой пропал в нашем селе мужчина. Родственники с ног сбились, разыскивая его, и, отчаявшись, пришли к блаженной. А она им и говорит: «Пойдите, со льда за ручку его поднимите». Они удивились, но вскоре пропавшего на реке обнаружили, он в полынью провалился. За неделю в лед уже полностью вмерз, только одна рука осталась снаружи.

А дальше пошли истории еще более удивительные.

- Все наши мысли для Марии Ивановны открытая книга, - продолжил рассказ отец Александр. - Ей, как женщине праведной, Богом отмеченной, разрешаю в алтарь заходить. Но некоторые прихожане стали меня укорять, мол, соблазнительно это для многих. И так на меня насели, что решил я с их мнением посчитаться. И вот во время очередной службы стоял я как всегда в алтаре. Гляжу, направляется ко мне блаженная. Стал я тогда мысленно ее просить: «Мария Ивановна, не входи в алтарь. Не входи в алтарь». Доходит она до амвона и вдруг останавливается и начинает недовольно ногами топать, руками размахивать. А затем разворачивается и, демонстративно шаркая по полу ногами, уходит. Около месяца она в алтарь не входила и все недовольство свое выказывала: то подсвечник во время службы уронит, то начнет что-то громко выкрикивать. Иной раз она умеет и побуянить. Не выдержал я и однажды также мысленно ей говорю: «Ну ладно, Мария, входи в алтарь. Будет тебе злиться». И тут же появляется она в алтаре: довольная, вся так и сияет от радости. Походила, книги служебные полистала и вышла. После этого она в алтарь по-прежнему входит и не буйствует.

- Вот и со мной такой случай был, - включилась в наш разговор матушка Агния. - Обидела я как то Марию Ивановну, уж и не помню, чем именно, и хотелось мне у нее прощения попросить, но все случая удобного не представлялось. И однажды идем мы с ней в церковь, я чуть впереди, она сзади. Тут я мысленно и говорю ей: «Матушка дорогая, прости меня, грешную». И вдруг слышу за спиной ее голос: «Бог простит!» Вот такие вот чудеса. Наши сельские ее очень любят, да и как не любить ее, птичку Божию. Ведь у нее ничего своего нет - ни вещей, ни сбережений, документы даже отсутствуют. Верующие сельчане за честь почитают принять ее на ночлег. Вещами ее задаривают. А она, что ни возьмет, тут же и отдаст первому встречному. А у самой во все времена года одна форма одежды: два платка, зипунок драный да валенки.

- А еще был такой случай, - говорит отец Александр, - как-то прошлой зимой заговорился я с одним прихожанином возле паперти. А мороз был в тот день лютый, не менее тридцати градусов. Даже меховой тулупчик от холода не спасал. А блаженная наша в то время преспокойненько сидела на ступеньках у церкви и Псалтирь читала. Поразился я: в такой-то мороз сидеть на бетонной ступеньке, да еще в ее одежке! Позвали Марию Ивановну в церковь, а я, улучив момент, подошел к тому месту, перчатку снял и ладонь приложил к той ступеньке. Ступенька была горячая, точно печка натопленная. Человеческое тело ее так нагреть не могло. Вот как Господь о Своих праведниках печется! После этой ступеньки мне многое прояснилось.

Мария Ивановна действительно рада гостям. Если, конечно, не любопытство, а нужда привела к ней людей. Ну а когда ее спрашивают о суетном, о ненужном, отвечает резко: «Я не бабка-гадалка...» А то и вовсе молчит. Другие же все находят у нее радушный прием. Но предмет особой заботы ее - Вознесенская церковь. В 1981 году церковь эта оказалась без старосты. Прихожане и настоятель стали просить Якова Михайловича Фролова занять вакантное место, но тот все отказывался. Работа эта в то время была еще непочетна. Наконец, чтобы выручить прихожан, согласился побыть старостой временно, три или четыре месяца. Вскоре он поехал в Самару за архиерейским благословением. Весь день он провел в приемной Владыки Иоанна и, наконец, получив от него благословение, двинулся в обратный путь. На вокзале, ожидая электричку, Яков Иванович ощутил вдруг нестерпимый голод. Вспомнил, что маковой росинки у него во рту не было с раннего утра. А в буфете тоже пусто. Тогда он подумал: «Эх, ну хоть бы булочку съесть!» И вдруг увидел старенькую женщину с двумя мешками, пробирающуюся через толпу прямо к нему.

- Что, староста, есть захотел? - сказала она, приблизившись. - Ну так на тебе булочку, поешь... - и зашагала прочь, оставив в его ладони булочку.

Булка эта ему показалась очень вкусной. Всю дорогу он думал о странной женщине, неизвестно как узнавшей о его назначении... А на следующий день он увидел ее возле храма. До того дня он ни разу не видел Марию Ивановну! С той поры в нем произошла перемена. Он с жаром взялся за свою работу и вместо трех месяцев пробыл старостой Вознесенской церкви десять лет.

После этих рассказов нам было боязно вновь заходить к Марии Ивановне. Никак не вмещался в рамки нашего скудного духовного опыта образ этой подвижницы. И странно: образ этот был так высоко, куда и мысль свою не закинешь, но стоит лишь отворить дверь, как увидишь - скрюченная бабулька в подрезанных валенках, в потрепанном зипуне... Когда мы во второй раз вошли к Марии Ивановне, она отдыхала. Лежала на правом боку на маленьком сундучке и быстро перебирала четки. Мы попросили ее молитв, и она ответила, что за всех помолится.

- А в газету про вас можно написать? - спросил один из нас.

Она ответила прямо: «Можно, почему же нельзя?»

Значит, все же неспроста оказались мы все в этой комнате рядом со скрюченной бабушкой, перебирающей четки! И статья эта, можно сказать, Свыше заказана всем на духовную радость...

А еще мы узнали в тот день, что блаженная старица, когда была покрепче да помоложе, без устали носила всегда на своих плечиках два тяжеленных мешка с камнями, мусором, всяким хламом. Все удивлялись тяжести этой ноши. Даже здоровые мужики разве только кряхтя могли этот груз осилить. А она ничего себе, несла преспокойненько по пыльным российским дороженькам...

- Это вериги мои, - говорила она про мешки с улыбкой. А иногда говорила серьезно:

- Грехи ваши ношу...

Что и говорить, тяжелы грехи наши! И кто сможет их вынести? Но взглянешь на эту блаженную старицу и сразу вспомнятся Евангельские слова: «Невозможное человекам возможно Богу».

Игорь Макаров, Антон Жоголев, Валерий Дуров.

(«Благовест» № 17 1993 г.).

Грозное пророчество

Ровно год прошел с нашей первой встречи. Сколько раз потом порывался я снова сесть в электричку и отправиться к Марии Ивановне Матукасовой. Но такие поездки совершаются не по нашей воле. А «оттуда», из Кинель-Черкассов, где в церковной сторожке живет блаженная, доходили противоречивые вести. Говорили, что после статьи в «Благовесте» сотни паломников что ни день штурмуют сторожку. Говорили еще, что Мария Ивановна больна и находится при смерти. Но все, слава Богу, оказалось не так страшно. Паломников и правда стало гораздо больше. Если раньше ехали сюда люди давно и глубоко верующие, знавшие много лет о блаженной, то теперь поехали все. Даже колдуны и экстрасенсы, эти злобные спутники Православных святынь. После их посещений прозорливица всякий раз отлеживается по нескольку дней. Но Мария Ивановна, судя по всему, была готова и к этому. А статья появилась не по нашему «хотению». Просто начинался новый, последний этап ее духовного подвига - общественное служение. А здоровье Марии Ивановны хотя и не то, что прежде (ей пошел 87 год), но зато не ослабела ее духовная сила.

...Во дворе Вознесенской церкви меня встретила Анастасия Федоровна Иванова (в последние годы она ухаживала за блаженной). Узнала меня и не удержалась, посетовала: «Нет-нет да и осерчаю на вас. После статьи как всем нам трудно стало! А люди идут и идут...» Особенно много приезжих, как выяснилось, было после короткой заметки, где говорилось о болезни Марии Ивановны. Вот уж тогда повалили сюда все те, кто, может быть, месяцами откладывал поездку в Кинель-Черкассы.

Я открываю дверь и вхожу в сторожку. На двери замечаю строгую надпись от руки: «Ввиду эпидемии холеры в сторожке ночевать не разрешается». Ясно, что дело тут не в холере. А просто слишком уж много желающих погостить у блаженной. Но, несмотря на грозный запрет, сторожка забита приезжими. Ведь завтра праздник Казанской иконы Божией Матери. Вот и съехались сюда старушки из окрестных сел.

Мария Ивановна лежит на своей коечке возле двери. Как будто спит. Но я-то знаю, что ее сон обманчив. Замечено, что при этом четки в ее руках продолжают перебираться. Идет невидимая для посторонних глаз духовная работа - умное делание.И уж, конечно, давно знает блаженная, что за гость к ней пожаловал, какие привез вопросы.

Внешне Мария Ивановна изменилась мало. Та же засаленная телогреечка, тот же платок... Лишь вместо подрезанных валенок (в прошлом году зима была ранней) на ногах резиновые сапожки. На первый взгляд обычная бабушка. И ничем особенно не отличается от других старушек, сидящих в сторожке. И все же мне кажется, я сразу узнал бы, узнал ее среди них, даже если бы никогда раньше не видел блаженную. Мария Ивановна открывает глаза и приветливо мне кивает. Дает понять, что готова к беседе.

Рассказывает Анастасия Федоровна Иванова:

- Я рядом с блаженной уже пятый год. Работаю в церкви уборщицей, по Божьей милости. И такая возле Марии Ивановны благодать! За это время начала я «язык» ее разбирать. Бывает, придут к ней люди, а понять не могут, что им отвечает моя хорошая. Ну уж тогда меня на помощь зовут. Я объясню, если, например, бормочет: «Идет, идет», - то помолится о них, значит. Если «есть, есть», - то все будет хорошо. Приехали к ней однажды молодые люди, а она вдруг вскочила и стала петь да плясать. Я уже знаю, что она хочет им сказать: «Веселитесь вы больно много, а о Боге забыли. Не знаете, куда попадете». Или вдруг скажет гостям: «Купите мне колбасы», - а день-то постный. Те переглядываются. А все дело в том, что они постов не соблюдают, скоромное едят. Вот Мария Ивановна их и обличила.

Или вот еще было. Стала она мне несколько лет назад всякий хлам с помойки носить. Кур дохлых, мусор. Тряпки какие-то. Я даже ругалась с ней, а та все несет и несет. Долго я не могла понять: чего же она мне этим сказать хочет? И только теперь мне стало понятно: она уже тогда предвидела, что народ начнет торговать всяким мусором. Такая жизнь сейчас и наступила повсюду.

Когда к ней едут хорошие люди, она об этом заранее знает. Радуется их приезду, даже в баню перед этим ходит (но дочиста не любит мыться, ведь что такое чистота телесная по сравнению с чистотой духовной?). А некоторых приезжих она гонит прочь. Иной раз такое им скажет словцо, что мне и «переводить» не хочется. Жалко людей. Я иногда смягчаю.

Однажды Мария Ивановна ходила по церковному двору и бормотала негромко: «Убьют вас, убьют...» Я боялась. Думала, она про всех нас пророчествует. А потом помолилась и поняла: это она те страшные времена провидит, когда брат пойдет на брата, сын на отца, народ на народ... А вообще, я давно заметила, она чувствует, что вокруг нее в мире происходит. Если Мария Ивановна в хорошем настроении, то, значит, все вокруг хорошо. А иной раз не хочет она ни с кем разговаривать, только читает. Значит, где-то пожар, или, может, кого-то убили.

Матушка Агния работает в Вознесенской церкви с 1958 года. Знает Марию Ивановну не один десяток лет. И то, что может быть скрыто от взора случайного гостя, не скроется от этой замечательной женщины.

- Мария Ивановна за этот год почти совсем перестала... юродствовать, - сказала мне матушка Агния. И словно сама удивилась своему наблюдению. Над ее словами стоит подумать...

«Юродство во Христе». Этот вид христианского подвижничества лишь называется, но не объясняется в святом Евангелии. И только по прошествии целых столетий десятки юродивых Византии, а потом и России, своими подвигами как бы разъяснили нам смысл этого непростого явления. Юродство вид христианской аскезы. Причем «пост» накладывается здесь и на величайший дар Бога человеку - разум. И как награда за эту жертву юродивым может даться от Бога дар прозорливости. Но почему тогда в святом Евангелии слова «юродивый» и «пророк» подчеркнуто различаются, а не сливаются воедино? Не потому ли, что пророческий дар выше юродства и не сводим только к нему? Юродство - пророчество несовершенное, оставляющее в себе самом возможность дальнейшего духовного возрастания. В пророке же плотский разум по воле Божьей порой полностью уступает место разуму духовному. Если юродство особое служение, которое, в принципе, может выбрать каждый (хотя на этот высокий подвиг нужно благословение старца), то пророком нельзя стать по своей воле. Здесь наше желание в расчет не берется. Пророк выбирается Самим Богом.

Дерзаю высказать на бумаге то, что давно передают из уст в уста сотни Православных людей. Праведной жизнью своей Мария Ивановна Матукасова стяжала у Бога удивительный дар прозорливости и поднялась на «высоту неудобозримую», на которую нам и в мыслях-то не подняться.

Дар прозрения, дар пророчества - что это такое? Православный богослов И.М. Концевич писал: «Через пророка непосредственно открывается воля Божия, а потому авторитет его безграничен. Пророческое служение - особый благодатный дар (юродство же не дар, а лишь вид подвижнической жизни - А.Ж.),дар Духа Святаго. Пророк обладает особым духовным зрением прозорливостью.

Для него как бы раздвигаются границы пространства и времени, своим духовным взором он видит не только совершающиеся события, но и грядущие, видит их духовный смысл, видит душу человека, его прошлое и будущее. Такое высокое призвание не может не быть сопряжено с высоким нравственным уровнем, с чистотою сердца, личной святостью».

В древнейшем памятнике христианской письменности «Дидахе» говорится: «Не всякий, говорящий в Духе, есть пророк, но если он будет иметь «нрав Господа». От нрава может быть познан лжепророк и истинный пророк». А апостол Павел писал: «И Он (Христос) поставил одних Апостолами, других пророками, иных Евангелистами, иных пастырями и учителями» (Еф. 4, 11). Как видим, пророческое служение поставлено сразу после апостольского.

Из святоотеческого наследия мы знаем, что великие подвижники и чудотворцы будут на земле до конца света. Но во времена последние, антихристовы, они будут сокрыты от людей. И изверившееся человечество не сможет узреть живые чудеса Божии. Может быть, мы последние, кому еще дано видеть настоящие чудеса, истинных прозорливцев.

Недавно спросили блаженную:

- А есть ли еще такие, как вы, на Руси?

- Есть, но очень мало, - был ответ.

К Марии Ивановне идут в основном с бедами.

В Уфу перегоняли три машины. Одна в дороге отстала. Ждали ее, да так и не дождались. Заехали в Кинель-Черкассы, к блаженной. Она закрыла глаза и словно уснула на миг. А потом встрепенулась, сказала: «Готовьте ему белую рубашку. Машину не ищите». Труп шофера нашли в лесу, а машины и след простыл.

...Пропал 11-летний мальчик. Ушел в школу и не вернулся. На третий день поисков родители приехали к Марии Ивановне. Она махнула рукой куда-то на запад и сказала: «Лежит в нефти, газетой прикрыт». Его так и нашли: мертвым, в нефтяной луже. Лицо было прикрыто газетой.

...У молодого человека угнали машину. Он приехал к Марии Ивановне. Она гневно сказала ему: «Ты зачем их в яму сажал, зачем в яме держал?» Оказалось, что они с приятелем посадили в яму двух знакомых девушек и несколько дней не кормили их. Выпытывали, кто угнал машину. Мария Ивановна объяснила ему, что, если девушки сознаются, их убьют угонщики. Молодой человек пообещал отпустить девушек.

...Несколько лет назад врачи посоветовали одному из высших иерархов Русской Православной Церкви срочно сделать операцию на ноги. Владыка колебался, своими сомнениями он поделился по телефону с духовной дочерью в Самаре. Та на такси помчалась в Кинель-Черкассы. Мария Ивановна уже ждала ее на дороге и, как только увидела, принялась кричать:

- Никаких операций! Не надо ему никаких операций! Пусть не соглашается...

Владыка от операции отказался. Вскоре ему стало легче.

В Вознесенскую церковь приходят десятки писем. «Кинель-Черкассы, Марии Ивановне» - только и написано на конверте. Ни адреса, ни фамилии даже. И эти письма доходят! Читает их матушка Агния. Однажды Мария Ивановна сказала своей помощнице, указывая на конверт: «Не читай, там одна ерунда написана». Но та не послушалась, все же прочла. И правда, ерунда там была. Даже имени не оказалось, за кого помолиться.

Бывают здесь и удивительные исцеления. Одно из них произошло недавно на глазах у многих людей. Старушка привезла к Марии Ивановне своего 50-летнего сына. Крупный мужчина, руководящий работник, был совершенно подавлен болезнью. Каждый день сильно болела у него голова. Как только они подошли к блаженной, та набросилась на «пациента» - вцепилась в волосы, стала лупить по лицу, по затылку. Бедняга не понимал, что происходит. Но когда Мария Ивановна отпустила его и отошла чуть в сторону, мужчина выпрямился, постоял немного и... заплясал от счастья! Боль в голове утихла. Он почувствовал себя исцеленным.

...Зато местному жителю, пришедшему к Марии Ивановне разузнать, где искать пропавшего породистого щенка, блаженная ответила: «Это не Божье». Так и ушел ни с чем.

Вот и мне казалось, что все, с чем пришел я в этот раз к блаженной, все это «не Божье». А надо спрашивать у нее о чем-то большом, вселенском. Но оказалось, напротив, что почти на все мои «глобальные» вопросы были даны хотя и вполне ясные, но короткие и сухие ответы. Зато сколько дивного я узнал про себя, свое прошлое и будущее, про судьбы близких людей, про свое дело - словом, про все то, чем действительно живет моя душа!.. И странно (а может быть, как раз нет!), что именно это и оказалось Божьим!

В разговоре с Марией Ивановной мне помогала Анастасия Федоровна. Как только она вступила в разговор с прозорливицей, меня охватило странное чувство. Как будто я в этой сторожке иностранец, приехавший неизвестно из какой дали и не понимающий ничего из того, что происходит перед глазами. Две русские женщины словно бы говорили на каком-то особом, только им двоим и известном наречии. Понимали друг друга они с полуслова, «проглатывая» при этом слова и целые предложения. Это был язык избранных.

Такие люди, как Анастасия Федоровна Иванова, обычно находятся возле подвижников. Они словно связуют их, слишком далеко вы. Был такой человек и у блаженной Любушки, живущей под Санкт-Петербургом. Был такой человек рядом с юродивым Степаном Никифоровым из Ташлы. Этих людей призывает Господь на нелегкое служение. И низкий им поклон за их труд!

О многом мы говорили в этот день. Расскажу лишь о том, что не является «личным».

- Мария Ивановна, а мы часовню построим?

После короткой паузы, словно припоминая, о какой часовне идет речь, отвечает:

- Построите. Идет, идет. Вам монах помогает. Монах.

Я догадываюсь о каком «монахе» идет речь. О Святителе Алексии, Небесном покровителе Самары. В его честь мы и строим часовню на набережной Волги.

- А быстро построим?

- Да, быстро. Уже и картошечка собрана. Быстро построите.

Догадываюсь, «картошечка» означает - деньги на строительство.

- Нам на старом месте строить или на новом?

- Зачем же на новом? На старом стройте. Идет, идет...

- Мария Ивановна, будет царь?

- Будет.

...А потом я задал вопрос, который, возможно, не стоило задавать. Мне рассказали, что весной и летом Мария Ивановна часто брала лопату, ножик или топор, шла на церковный двор и принималась у всех на виду косить и жевать траву. Смысл прозрачен: Россия на пороге голода.

Еще я узнал, что в последнее время Мария Ивановна запасает много хлеба, бережет его, просит, чтобы ей приносили хлеб. «Значит, пора нам всем сухари сушить», - толкуют многие. Но ведь еще год назад на наш вопрос о голоде Мария Ивановна ответила:

- Картошечка славная уродилась, а свеколка-то - во! Во! - и показала руками величину уродившейся свеколки. И вот - грозное пророчество...

Я спросил прямо:

- Мария Ивановна, голод будет?

- Будет, - ответила мне она. Я с удивлением посмотрел на Анастасию Федоровну. Может быть, я что-то не так расслышал?

- Будет, будет, - продолжала блаженная. - Пение будет церковное. И люди с иконами пойдут. И ЭТОГО УЖЕ ИЗМЕНИТЬ НЕВОЗМОЖНО.

- А скоро будет? Я доживу?

–-Доживешь...

Никому не дано знать, какие видения встают у нее перед глазами. Но по этим словам, отчетливо сказанным блаженной, я могу представить лишь это: синее, синее с кровавым каким-то отсветом у горизонта небо. Потрескавшаяся от бездождия и жарких ветров земля. И люди, много людей с хоругвями и иконами бредут нестройной колонной за священником по степи. Поют слабыми, отчаявшимися голосами славу Царю Небесному. А потом останавливаются и неслаженным хором вопят в небеса: «Даждь дождь, Спасе!..» Кто-то валится наземь и застывает. Колонна движется дальше к кровавому горизонту. И люди, вперившие жадные взгляды в небо, перешагивают через труп... Неужели вот это рассмотрела в недальней дали провидица? Неужели опять на родное мое Поволжье изольется фиал гнева Господня? И опять, как в начале 20-х, на рынках появится мука из человеческих костей? А распухшие, обезумевшие люди будут метаться по вымершим деревням и дубравам в поисках пищи? Будут варить желуди, хлебать горький суп из катунь-травы, выкапывать трупы своих же детей, чтобы глодать человеческие останки...

Господи, да минует нас эта чаша!

А на следующий день за обедней я имел счастье молиться вместе с Марией Ивановной. В храме у нее есть свое особое место. Она обычно сидит на коленях под иконой Илии-Пророка. Многие видят и в этом особый смысл. Илия-Пророк живым взят на небо. Он и сейчас живой. И может быть, ему поручено помогать живым последним пророкам? Известно, что перед смертью блаженному Степану Никифорову из Ташлы явился именно Илия-Пророк (см. «Благовест» № 7 1994 г.).

Во время антихристовых последних гонений на христиан явится именно Илия-Пророк. И не его ли час уже настает? Может быть, это и хочет сказать нам блаженная?

Во время службы к Марии Ивановне подходят люди. Кто даст булочку, кто яблочко или пирожок.

Она сразу относит все в алтарь. Наверное, раз десять на моих глазах проделала старушка путь в алтарь и обратно. Ей это уже нелегко. Стала слабеть Мария Ивановна. К тому же она несколько лет не стрижет ногтей на ногах. Они отросли на сантиметров 12-15 и загибаются на ступню. И потому каждый шаг отзывается острой болью. «Грехи ваши ношу», - объясняет близким блаженная. Возможно, своим хождением в алтарь и обратно она разъясняет нам смысл своего служения: быть связующей между землей и небом.

...А в сторожке Марию Ивановну уже караулят приезжие. Пожилые чуваши, муж и жена, да средних лет русская женщина с заплаканными глазами. Муж с женой приехали по просьбе сына. У него угнали машину. Женщину привела сюда ссора с дочерью. У нее в руках вопросник для памяти. И чего там только нет! Начиная с того, идти ли ей в монастырь, и кончая просьбой дать «рецепт» от сглаза и порчи. Вот и ответь-ка на все по порядку...

А Мария Ивановна отвечает! И про машину, где нужно искать. И про дочку. И про монастырь. Вот только про порчу и сглаз объяснять не стала. В таких случаях (а их, увы, все больше и больше) она советует просто «жить по-Божьи» - причащаться, молиться, пить святую воду. Тогда и не будет липнуть всякая нечисть.

Анастасия Федоровна объяснила мне, как лучше общаться с блаженной. Нужно говорить с ней наедине. А то, бывает, открытое ей об одном человеке другой относит на свой счет и запутывается. Еще Мария Ивановна (в отличие от гадалок) никогда не говорит «от себя», а только по воле Божьей. И нужный ответ приходит к ней далеко не всегда. Тогда она отвечает «не знаю» или «мне не открыто». Но люди, особенно если они в беде, на редкость настойчивы. Во что бы то ни стало требуют от блаженной ответа. И тогда она, чтобы как-то спастись от настырных посетителей, начинает «юродствовать» путает их безсвязной речью, несет околесицу...

Настоятель Вознесенской церкви протоиерей Александр Телегин много лет знает блаженную. Он говорит, что Мария Ивановна читает мысли на расстоянии. И если ее мысленно позвать три раза, то она придет ответить на тот вопрос, на который ты ждешь ответа. Еще говорит он, что знание дается Марии Ивановне как бы в виде воспоминания. Например, приходит к ней незнакомый человек, а она словно вдруг вспомнит его имя, отчество и фамилию (это бывало неоднократно). Ей «вспоминается» то, что будет через два дня или через 10 лет. Она может увидеть то, чему еще только суждено произойти, как уже бывшее.

Иногда Мария Ивановна отправляет посетителей к отцу Александру («патриарху», «владыке», как она его ласково называет). И он, помолившись Богу, отвечает им первое, что приходит в голову. Как правило, дает верный ответ. Возможно, по молитве блаженной.

Я стал свидетелем духовной связи священника и прозорливицы. На Дмитриевскую родительскую субботу я снова пошел в Вознесенскую церковь. После панихиды по всем от века почившим Православным христианам, набравшись решимости, опять подошел к Марии Ивановне Матукасовой. Подумал: может быть, в такой день она расскажет о своих родственниках, назовет какие-то имена? А уж потом по ним в архивах можно будет узнать о начале жизни блаженной. Мария Ивановна словно ждала меня у входа в свою «келейку». Сказала, что родилась в Самаре. Но о родственниках говорить отказалась. Так и не добившись ответа, я вышел из сторожки и столкнулся с отцом Александром. Он остановил меня и протянул записочку «за упокой» с именами всех родственников Марии Ивановны. Уверен: это произошло по ее молитве. Записочку эту я храню у себя как свидетельство чуда. И как тут не вспомнить слова Преподобного Серафима Саровского: «Не для вас одних дано вам разуметь эти чудеса, а через вас для целого мира, чтобы, самим утвердившись в деле Божием, и другим могли быть полезными». Мария Ивановна неспроста разрешила мне написать обо всем, чему стал я свидетелем в церковной сторожке. Пусть как можно больше людей узнают о дивных делах Божиих, творящихся не где-то вдали, а совсем рядом с нами.

...Но как же нам относиться к грозному пророчеству, произнесенному блаженной Марией Ивановной? Какой голод имеет она в виду? Голод ли духовный, или самый что ни на есть настоящий голод? Я не берусь об этом судить. Но приведу дословно последнюю часть нашего разговора.

Узнав о грядущем голоде, я спросил у нее:

- Так что же, теперь не о России уже думать надо, а только о спасении своей души?

- Думай и о своей душе, и о России, - ответила Мария Ивановна.

(«Благовест» № 23 1994 г.).