Часть 1

О пользе бюрократии

Мария Ивановна не любила рассказывать о своем прошлом, о том, как встала на путь своего служения. Обычно отделывалась от назойливых вопросов самыми общими словами: «Я самарская...» и т.д. Одной молодой женщине, вопрошавшей старицу о своем жизненном пути, блаженная ответила так: «Будешь, как я, учительницей». Еще была всем известна ее любовь к вышиванию. Отсюда делались выводы, что она в прошлом была портнихой.

Почти всю свою долгую жизнь Мария Ивановна Матукасова прожила без всяких документов. И лишь в последние свои годы она получила паспорт. Эта ее фотография сделана для паспорта.

Известны были нам, ее духовным чадам, имена родителей старицы – Ивана Викентьевича и Натальи Яковлевны Матукасовых. Однажды в Вознесенской церкви с. Кинель-Черкассы мне передали записку «о упокоении», поданную на обедню Марией Ивановной. В ней имена ее ближайших родственников: «Иоанна, Наталии, Иакова, Викентия, Матроны, Матфея». Эта записка до сих пор у меня сохранилась, и я ее привел целиком в надежде, что о упокоении этих людей, дорогих сердцу нашей старицы, помолится кто-то из читателей. Ведь и эти люди далеко не обычные! Они дали жизнь великой старице, молитвеннице за весь мир! Больше о ее прошлом мы ничего не знали. И, наверное, не узнали бы, если бы последняя келейница старицы монахиня Евгения (Мавринская) не подняла архивы. Ее поиски дали поразительные результаты (видимо, тут не обошлось без молитвенной помощи старицы!). Оказалось, что даже на нее, блаженную, не имевшую где главу подклонить, жившую, как говорится, на стогнах града, в архивах хранилась целая бухгалтерия! Совдепия имела определенный вкус к бюрократии. И это, как оказалось, не всегда плохо.

У монахини Евгении хранятся десятки документов, вполне официальных, с печатями, подписями, по которым прежняя жизнь матушки читается ясно и определенно. Это была, на первый взгляд, обычная жизнь обычного советского человека. Мелкой служащей большого города. Но это только на первый взгляд. В «Свидетельстве о рождении» за № 151, выданном Самарским ГорЗАГСом 22 мая 1932 года, указано, что Матукасова Мария Ивановна родилась 28 марта 1908 года в Самаре. Следующий (по хронологии) документ датирован 13 июля 1936 года: «Настоящая справка выдана т. Матукасовой Марии Ивановне в том, что она за хорошо проведенную работу по переписи промоборудования в 1934 году была премирована путевкой в дом отдыха». Подпись: «Председатель м.к.(местного комитета – ред.)». В очередном документе говорится, что с 6 по 20 апреля 1944 года Мария Ивановна Матукасова работала в конторе треста «Дубитель» «в должности счетовода и уволена ввиду окончания временной работы». А 15 октября 1948 года будущей Христа ради юродивой дана справка от администрации Еврейской сельхозартели «Нойлебен» «в том, что она действительно работала в колхозе Нойлебен Ключевского сельсовета Кинель-Черкасского района на уборке урожая с 4 июня и по настоящее время». Это первое упоминание о Кинель-Черкассах в ее биографических документах.

Датированная тем же 1948 годом справка, выданная администрацией Куйбышевского комбикормового завода, свидетельствует, что Мария Ивановна работала на этом заводе «в качестве работницы нижнего склада и уволена по собственному желанию». И таких справок, свидетельствующих о том, что гражданка Матукасова действительно трудилась, но потом почему-то уволилась, в архиве сохранилось множество. Ее, наверное, в те суровые годы называли «летуном». А «летунов» тогда ох как не любили! Но дело, видимо, было не в неуживчивости характера будущей старицы. А в чем-то другом. Ее уже призывал Господь на тяжелое служение. Человек редко враз начинает новую жизнь (хотя и такие случаи были, например, так начался подвиг юродства блаженной Ксении Петербургской). Обычно люди духовные всё делают с «пожданием». Постепенно, шаг за шагом, выпадают они из привычного мирского социума, медленно разрубая нити земных привязанностей. Да и время стояло лютое: за «тунеядство», бродяжничество и прочее, с чем в мирском понимании непременно связан подвиг юродства, попросту говоря, сажали. Ведь и блаженной Любушке, другой великой старице нашего времени, пришлось, прежде чем стать странницей, пройти через «чистилище» множества советских контор и заводов... Дело объясняет один чудом уцелевший документ за номером Л4625. Привожу его полностью:

«Грехи ваши ношу...» Первая из известных нам фотография блаженная Марии Ивановны. Снимок 1960-х годов.

«Прокурору Ленинского района от гр. Матукасовой Марии Ивановны, проживающей в данном доме с 26 мая 1942 г. по Ворошиловской, д. 137, кв. 1. Заявление. С ... (неразборчива дата – А.Ж.) февраля 1944 г. По 25 марта 1945 г. я находилась в ИТК № 9 в заключении забранной милицией по указу. По отбытии срока меня жилец Винников не впускает в квартиру, прошу прокурора оказать мне содействие занять свои 3 кв./метра жилплощади. 26 марта 1945 г. Матукасова».

На этот удивительный документ стоит взглянуть повнимательнее. Самое удивительное, как вообще уцелел он и дождался своего исследователя. Видимо, была Божья воля на то, чтобы мы узнали нечто такое, о чем по своему смирению молчала матушка. Ведь этот документ свидетельствует о том, что она исповедница Православия, претерпевшая за веру гонения от властей предержащих. Возможно, это не единственный матушкин «срок», ведь «указов» в те годы выходило немало. Что это был за указ, мне точно не известно. Может быть, имелся в виду очередной указ о борьбе с религией, возможно, это указ о борьбе с бродяжничеством, тунеядством и т. д. Да так ли уж важно нам точно знать, по какому именно указу держали в узилище Марию Ивановну? Важно другое – на путь исповедничества будущая старица встала еще в военные годы, когда ей было всего 37 лет. Приведенный выше документ уникален и как «иллюстрация» того времени, в котором духовно возрастала будущая старица. В нем всё знаково, от фамилии соседа и до трех (!) квадратных метров жилой площади. Какая поразительная концентрация «духа времени» на крохотном клочке бумаги, чудом залетевшем к нам из иной эпохи! Сохранилась в архивах и собственноручно Марией Ивановной написанная ее автобиография, датированная 19 сентября 1951 года. Привожу ее также целиком.

«Автобиография. Я родилась в Куйбышеве (Самара), в детстве меня увезли в г. Актюбинск, отец работал машинистом, а мать была домашней хозяйкой, где начала учиться в русско-киргизской школе. В 1917 г. отец был уволен, и мы с матерью вернулись обратно, где продолжила учиться, и живу до сего времени в Куйбышеве. Матукасова».

24 сентября 1999 года в Оптиной пустыни, незадолго до смерти, известная всей России старица продиктовала близким людям свою автобиографию, заметно расширив то, о чем написала своей рукой полвека назад... Судите сами: «Родилась в Самаре в 1908 году. Мама Наталья Яковлевна была домохозяйкой, папа Иван Викентьевич был машинистом на поезде. Я в школе училась хорошо, получала 5 и 4, любила арифметику, математику. Потом занималась на курсах счетоводов и работала счетоводом. А в школе я тоже работала лет пять – учила детишек шить, вышивать и вязать (и молитве). Я в Бога все время верила и детям иконки дарила и молитвы читала. Я была одна у мамы – папа наш в Актюбинск уехал работать и не вернулся. В школе я училась 5 классов, а с 12 лет пошла работать, вязала кулачком. В 23 года я почувствовала, что Бог меня призывает молитвой своей и стала сама молиться сильно и понимать, что мне открывается...» Но это уже из той области, которая для бухгалтерии недоступна...

Благодатное удостоверение

«Подобное познается подобным». Но нам ведь так далеко до тех высот, на которые своей праведной жизнью поднялась старица! Так как же судить нам о ней? Какой шкалой мерить? Ведь в духовной жизни, в отличие от других каких-то областей человеческой деятельности, нет и не может быть абсолютных критериев истины. В этой тонкой сфере всегда приходится идти на ощупь, то и дело рискуя попасть пальцем в небо... Стоит ли говорить, как мало в наше время подлинных духоносных старцев. И как много тех, кто пытается себя за них выдавать! А ведь все «духовные», вот только сразу не скажешь, какого кто духа... Но есть все же один критерий, которым люди опытные в духовной жизни советуют не пренебрегать: личное благодатное удостоверение в духовной силе человека, которого называют подвижником, блаженным, пророком... Такими «удостоверениями» не пренебрегал и Сам Спаситель, сказавший при первой встрече Нафанаилу: «Прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя» (Ин. 1, 48).

Благодатные «удостоверения» в силе своей молитвы старица давала мне, грешному, неоднократно. Приведу лишь некоторые примеры.

Свято-Вознесенская церковь в селе Кинель-Черкассы.

В первую нашу встречу в ноябре 1993 года Мария Ивановна сразу с некоторым сочувствием сказала про меня, нащупав и поняв главный нерв моих переживаний того времени: «Монахом-то плохо ли быть? Собачек кормить не надо, за квартирой смотреть не надо...» Я сразу понял, о чем идет речь («собачек кормить» – забота о членах семьи, о зарплате, о куске хлеба, «квартира» на ее языке означала житейские хлопоты, бытовые привязанности, отнимающие массу времени и сил, то есть все то, о чем должен печься хороший семьянин. И от чего свободны те, кто выбрал «узкий путь» спасения –монастырь). По ее тону я понял, что ей открыт сделанный мной выбор. В то время я уже собрался жениться, и только бороли сомнения, смогу ли создать благочестивую семью с женщиной, бывшей до этого замужем и воспитывающей сына... В непонятной речи блаженной я вдруг явственно услышал такие слова: «Свой ребенок... чужой... Какая разница?» Я и сам не поверил своим ушам, настолько это было невероятно. Но мои товарищи это подтвердили. Их тоже удивили слова старицы. На прощание Мария Ивановна сказала мне, что я женюсь через полгода.

Прошел год. Я женился. И вот снова приехал к Марии Ивановне в ту же сторожку в Кинель-Черкассы. Когда я подошел к ней, она сразу заговорила про мою жену: «Хорошая... Хорошая», – словно давая свое благословение на уже состоявшийся брак. Потом неожиданно сказала, что у меня «дети есть».

«О чем она говорит?» – спросил я у «хожалки», Анастасии Федоровны Ивановой. «У тебя дети есть?» – спросила «хожалка». «Нет...» «А она говорит – есть!» – в свою очередь удивилась Анастасия Федоровна. И тут меня осенило: «Да, есть! Конечно, есть! Сын моей жены от первого брака!» – воскликнул я. А Мария Ивановна заговорила уже о нем, о ребенке: «Хороший... Хороший...» Так старица «усыновила» мне мальчика. Сколько раз потом я мысленно благодарил ее за это, и как в дальнейшем облегчили становление нашей семьи эти ее простые слова: «У тебя дети есть...» и «Хороший... Хороший...»!

И тут же старица предсказала мне рождение дочери. (Причем впоследствии назвала не только пол ребенка, но даже и месяц его рождения: «Октябрь, ноябрь, декабрь... Хорошо будет... Девочка...»)

Подобные истории могут рассказать сотни людей, которым посчастливилось встречаться с матушкой Марией. Это и есть то самое «благодатное удостоверение» в ее праведности для многих и многих из нас. И, как евангельская самарянка сказала про Христа, многие из нас могли бы сказать про блаженную старицу: «Она сказала про меня всё...»

Серебряная ниточка

Вскоре после смерти матушки Марии одному из ближайших ее духовных чад иерею Сергию Гусельникову был сон, в котором схимонахиня Мария сказала ему: «А мои все (имелись в виду ее духовные чада) давно уже на деревьях». В этом же сне отец Сергий понял, что старица Мария и после своей смерти молитвенно окормляет своих духовных чад, печется не только об их земной судьбе, но и о загробной участи...

Эту молитвенную помощь старицы в той или иной мере ощущали все люди, соприкасавшиеся с подвижницей. Плоды ее молитв были удивительны. Устраивались семейные дела, удавались деловые предприятия, угрозы не осуществлялись и т. д. Часто Мария Ивановна посылала особые «знаки» верным, давая понять, что именно по ее молитвам произошли те или иные благоприятные события. А мне, недостойному, однажды посчастливилось реально увидеть над собой «молитвенный щит» матушки Марии.

В ноябре 1994 года я во второй раз съездил к Марии Ивановне в Кинель-Черкассы. Через несколько дней после моего возвращения ко мне в гости пришел приятель и попросил рассказать ему о моих впечатлениях от встречи со старицей. Мы сидели вдвоем на кухне, и я рассказывал о виденном и пережитом в той дивной сторожке возле Вознесенского храма. И вдруг во время рассказа я почувствовал, что со мной происходит нечто странное. Возле нижней губы, у подбородка, я ощутил прикосновение как бы некой тонкой паутинки. И было это столь явственно, что я не удержался, остановил рассказ и провел ладонью в этом месте у подбородка. Естественно, ничего там не обнаружил. Но зато я увидел, как изменился в лице мой собеседник. Что случилось? Оказалось, что он вдруг увидел вокруг меня тонкую серебряную ниточку, как бы паутинку, на уровне подбородка. Он сразу понял, что эта «паутинка» духовного происхождения и что это как-то связано со старицей, о которой шел разговор. И я тоже понял, что серебряная ниточка эта особая! Ее своей молитвой «протянула» вокруг меня старица, в знак того, что теперь я нахожусь под ее молитвенной защитой...

Много лет прошло с того времени. Нет уже на этом свете блаженной схимонахини Марии. Но я до сих пор чувствую, что та «серебряная ниточка» никуда не исчезла, а все так же невидимо защищает меня от всех бед. Ибо и там молится о нас великая старица!

...История с «ниточкой» для меня получила неожиданное продолжение уже после смерти матушки Марии. В ноябре 2000 года я впервые после ее кончины решил пересмотреть весь видеоархив, связанный с подготовкой фильма «Блаженная Мария Ивановна». Фильм этот был сделан мною и режиссером Владимиром Евсеевым по благословению Марии Ивановны осенью 1995 года. Кассета с лентой растиражировалась и была приобретена многими самарцами. Но у меня осталась пленка с записью Марии Ивановны (многое из нее в фильм по разным причинам не вошло). И вот, просматривая ставшие уже «историческими» кадры, я вдруг явственно услышал в на первый взгляд безсвязной речи матушки Марии слова о «ниточке, тонком волокне», той самой ниточке! как я догадался (и она при этом даже провела рукой у своего подбородка точно так же, как я за год до съемок...). Что этим хотела сказать старица? Напомнить мне о том, что я под защитой? Открыть «тайну» происхождения этой духовной «нити»? Бог весть... Скорее, она просто уловила тогда, что это напоминание о «нити» мне когда-нибудь пригодится, станет личным удостоверением в реальности этого переживания, столь важным при соприкосновении с подлинным чудом Божиим... И для меня это был важный знак, подтверждающий истинность того духовного переживания. «Нить» эта хотя и не материального происхождения, но вполне реальна. И спустя столько времени с экрана, словно с «того света», Мария Ивановна напомнила мне об этом. Тем самым совершила еще одно чудо.

Присловья

Мария Ивановна любила отвечать на вопрос не прямо, а каким-то четверостишьем, присловьем, отрывком из песни, порой самой неожиданной.

Это был ее «стиль». Однажды в Кинель-Черкассы к старице приехали настоятельница Самарского Иверского монастыря игумения Иоанна (Капитанцева) с сестрами обители. Они расселись вокруг нее, как голубки, и задавали вопросы. Не помню, о чем спросили матушку сестры, но очень запомнил ее своеобразный ответ: «Солнце красит нежным светом || Стены древнего Кремля || Просыпается с рассветом || Вся советская земля...» Не знаю, что подумали сестры-монахини, а мне показалось, что старица прикровенно дает понять, что Православное возрождение уже не за горами... Перед тем как уехать из Самары в Оптину, она часто повторяла: «Расскажите ради Бога, где железная дорога?» Мы недоуменно переглядывались. А она вскоре села в поезд и покинула родной город. Однажды матушка из Самары ездила в Москву, как выяснилось, для того, чтобы побывать на освящении Пюхтицкого подворья в Первопрестольной. Там она виделась с Патриархом, и он помазал старицу освященным елеем. А перед поездкой матушка говорила многим: «Поедем в Москву разогнать тоску...» И снова мы не понимали смысла этого присловья, пока не узнали о ее поездке.

Однажды вечером я пришел к матушке, в то время жившей при Петропавловской церкви г. Самары. Она долго говорила для меня непонятные слова, и вдруг в этой словесной «шелухе», всегда мне напоминавшей словно бы радиопомехи при настройке на какую-то вполне определенную волну, я вдруг явственно различил знакомые с детства слова: «Синус, косинус и тангенс вышли в поле погулять. Вдруг навстречу им котангенс: где изволите гулять?» Никому во всем мире не было известно, что означает для меня эта простенькая «запоминалочка». Моя бабушка читала ее мне в далеком-далеком детстве, чтобы мне, не любившему математику, лучше запомнились непонятные чуждые слова... Откуда об этом могла узнать старица? Но самое удивительное, что утром следующего дня я привез в церковь на Причастие свою бабушку и подвел ее к Марии Ивановне, чтобы она благословила ее. Так они свиделись единственный раз в жизни... Об этом удивительном случае я пишу для того, чтобы показать, насколько неслучаен был выбор «присловий» блаженной Марии Ивановны. Видимо, как и в случае со мной, Мария Ивановна приходящим к ней людям нередко произносила всевозможные «присловья» с умыслом очень понятным для тех, к кому он относился, и прикровенном для посторонних.

Уже в Оптиной пустыни многим из тех, кто не испытывал доверия к матушке, но все же приходил к ней, просил благословения и молитв, она говорила такое четверостишье: «Я любила, целовала || а вы смеялись надо мной || что ж вы сделали со мной?»

Перед едой она нередко читала такое стихотворение:

Благодарю Тебя, Создатель,
За дар, данный нам Тобой.
Ты нам пищу посылаешь,
Пищу плоти всей земной.

Иногда нараспев читала такие замечательные слова:

О Дева чудная, Святая!
О Матерь Бога и Творца!
С каким восторгом мы встречаем
Твои чудесные слова.

Из дневников

17 февраля 1995 г. Кинель-Черкассы Самарской обл. К Марии Ивановне в сторожку пришла молодая женщина, 27 лет. Нет детей. Спрашивает: «А будут ли?» «Нет и не надо», – скороговоркой ответила старица. Дальше объяснять не стала: «Не знаю... Не знаю». Выяснилось, что эта женщина с мужем не венчана. Потом монахиня Иверского монастыря дала Марии Ивановне несколько книжек. Одну из них – «Как исцелиться от недуга пьянства» – старица взяла в руки и, показав той женщине, сказала (но как бы не ей одной): «Вот эту книгу надо матерям читать». Мне неизвестно, что имела в виду блаженная. То ли муж у нее пьяница. Или, может, будь у нее дети, они стали бы алкоголиками. Бог весть... Потом я спросил у Марии Ивановны, можно ли мне о ней еще писать. «Корми, корми», – ответила она.

Пришла к Марии Ивановне молодая женщина с больным позвоночником. Едва ходит. «Почему я так болею? Исцелюсь ли?» – спрашивает. «Да, да. Сначала понемногу будешь ходить, а потом пойдешь, пойдешь...» «Что же для этого надо? Лечиться надо?» – «Молись, молись. «Царю Небесный» читай (Мария Ивановна запела «Царю Небесный»), «Богородице Дево...» В это время вошла в сторожку женщина и неожиданно запела молитву «Царю Небесный», крестясь на икону Спасителя, находившуюся в сторожке. Мария Ивановна спела молитву вместе с ней. Потом старица стала говорить, какие молитвы всем надо петь, и все пели... Это она мощно помолилась за больную, с удивлением смотревшую на все происходящее. Наконец все главные молитвы пропеты. Мария Ивановна говорит больной: «Подойди ко мне». Та подходит. «Дотронься до меня». Женщина легонько дотрагивается до руки Марии Ивановны. «Будешь здорова», – объясняет ей «хожалка», Анастасия Федоровна Иванова.

27 марта 1995 г. Кинель-Черкассы. Мария Ивановна проснулась светлая, добрая. Ей налили чай. Она выпила три большие ложки из стакана и отдала его мне. Спросила потом: «Хороший чай?» – «Да, хороший». Потом попросила меня читать вслух молитвы по молитвослову. А она в это время молилась по четкам. Я видел, как они быстро, быстро движутся, точно пулеметная лента. Потом я стал про себя читать Иисусову молитву. Она почувствовала это. Сказала: «Читай «Отче...» Видно, рано еще мне к молитве Иисусовой приступать. И вдруг она говорит мне про то, что мама моя (живет в Кинель-Черкассах) сейчас картошку в масло кладет... Когда я пришел домой, сразу спросил маму об этом. Оказалось точно, она стала жарить картошку по-особому: много масла на сковороде и картошку в масло мелкими ломтиками...

Еще. Я приехал в Кинель-Черкассы со сбитыми ногами. Мозоли залепил лейкопластырем. Мама дала мне вторые носки. Когда женщина, которая приехала из Самары с дочкой, спросила блаженную, будет ли она носить привезенные ей «шаровары», то Мария Ивановна, показывая на меня, стала говорить поразительные слова: «У него носки... Вторые носки надел... Пластырь на ногах...» Если бы кто-то другой рассказал мне об этом, не знаю, поверил бы я ему или нет. Но себе не могу не верить. Видно, блаженная духовным зрением наблюдала весь мой путь из Самары к ней в сторожку...

А женщина стала спрашивать, успеет ли вырастить неродную дочку (девочка-племянница живет у нее после смерти матери). «Успеешь», – ответила блаженная. Я попросил благословения на обратный путь. Но старица сказала, что сегодня мне ехать не нужно (из-за того, как я понял, что «картошка в масле», матери очень хотелось меня попотчевать). Я не стал ослушиваться. Остался ночевать в Черкассах. Перед тем как уйти, старица сказала мне, показывая на брюки: «Хорошие штаны. Кто шил?» – «Жена сшила». – «А сам не шьешь?» – «Нет, не умею». – «Это просто: сел за машинку, крути, крути... Штаны, рубашка, шьешь, шьешь...» Я понял, что она говорит о молитве.

...А девочка тем временем освоилась в сторожке. Пела молитвы, играла с кошкой. А под конец говорит: «Мария Ивановна! Благословите меня хорошо кончить четверть!..»

...Вскоре по приезде в Самару увидел я сон. Приезжаю в Кинель-Черкассы, в церковь, со знакомой женщиной. Анастасия Федоровна нам говорит: «Идите к «прихожанке №1», к блаженной Марии Ивановне». Заходим в сторожку. Она стала говорить с женщиной про какого-то ребенка, умершего много лет назад, но, слава Богу, крещеного. У блаженной под рукой бумажечка, как бы помянник. «Ладно, говорит она, впишу. А то он там (ребенок) без подарка останется». Потом блаженная обращается ко мне: «В прошлый раз ты плохой очень ко мне приехал». – «Да, говорю, плохой». – «Ты говорил, что я тебя не отмолила. Нет, отмолила. Еще как отмолила. От меня отошел ты уже совсем другим. Грехи я в прошлый раз с тебя забрала...»

Такой ее запомнили в Кинель-Черкассах.

...Анастасия Федоровна Иванова рассказала, что, когда в первый раз приехала из Тимашево в Кинель-Черкасскую Вознесенскую церковь, застала Марию Ивановну в грязной, обшарпанной сторожке. Спала она на полу, среди тараканов. И никому до нее дела не было. Тогда она решила как-то помочь матушке. Постель ей сама сделала. Топчанчик. Стала старица спать на нем, а не на полу. И вот как только топчанчик установила, видит Анастасия Федоровна во сне: лежит Мария Ивановна на высоких-высоких перинах, по-царски. Выше всех лежит. Чистая. Светлая... «Поняла я, что там матушка выше всех нас будет...»

26 мая 1995 г. Я учусь водить машину. Инструктор грубый, нервный. Ругается. Я измучился с ним. Думал: может, Богу неугодно, чтобы я машину водил? Вот бы спросить у матушки... Но в ближайшее время съездить к ней никак не получится. Думал, думал, как быть, и, ничего не решив, уснул. И вот под утро вижу во сне, будто выхожу из епархиального управления, а у дверей, на улице, приехавшая в Самару блаженная. Думаю, надо скорее, пока нет никого, спросить у нее про вождение. Подхожу. Спрашиваю. «Можно. Можно водить», – отвечает старица. Садится в автобус, который едет в Кииель-Черкассы. И вдруг... она вываливается из двери автобуса на тротуар. Я и еще кто-то за руки, за ноги поднимаем ее, необычайно легкую, и заносим в автобус. «Мария Ивановна, не ушиблись?» – «Если Богом не попущено, ничего со мной не сделается», – отвечает старица. «Неужели Бог попустит вам в автобусе пострадать?» – «Нет, этого не попустит. Но другое может попустить»...

26 июля 1995 г. Приехали в Кинель-Черкассы. Агния объяснила нам, что Мария Ивановна болеет, плохо с сердцем. Живет она у нее, у Агнии, а в сторожке ремонт. Отец Александр Телегин тоже болеет, его на «скорой» отвезли в больницу. И он там пробудет еще долго. А ей, блаженной, без службы церковной как рыбе без воды. Прямо задыхается... И вот мы подъезжаем к дому матушки Агнии. Мария Ивановна выходит нам навстречу и говорит: «Везите в Самару. Там меня отпоют». Идет к машине. Садится. На все наши уговоры остаться здесь отвечает, что мы должны увезти ее в Самару. А там ее «отпоют». Просит везти ее в Покровский собор. Мы задали свои вопросы. Но она ответила на них «между прочим», неохотно, а сама твердит свое: «Там умру, там отпоете...» Мы везем ее в Вознесенскую церковь. И там присутствуем на прощании старицы с родным храмом, селом. Она уезжает отсюда навсегда, это ясно. Говорит, что больше сюда никогда не приедет. Поправляет засов на церковных воротах. В церкви укладывает ровнее половички. Хозяйничает. Идет к иконе Илии Пророка, возле которой обычно молилась. Потом идет к алтарю, но алтарь закрыт. Кладет всю еду на канун. Лицо отрешенное, строгое. Всем нам понятно, что происходит на наших глазах нечто величественное. Кто-то даже заплакал. А она выходит из храма. Заходит к себе в сторожку. Там за столом сидят незнакомые люди, рабочие. Но Мария Ивановна будто не замечает их. Она здесь хозяйка. Идет к своей коечке возле двери. Не дает накинуть на дверь занавеску от мух –любит, чтобы шел свежий воздух. Потом величественно, словно в карету, садится в машину и, благословив нас крестным знамением, уезжает. Действительно навсегда.

Сторожка при Свято-Вознесенском храме. В ней больше двадцати лет жила блаженная старица.

Одна женщина, мне незнакомая, попросила матушку благословить ее. Но Мария Ивановна, отвернувшись, ответила:

– Не знаю, как благословляют.

Женщина испугалась, побледнела, заплакала. Мне стало жаль ее. Я подошел к старице и попросил ее все же благословить эту женщину. Подвел ее к блаженной. И она нехотя, словно по обязанности (видимо, из-за моей просьбы), все же благословила ее. Женщина сразу успокоилась. И тут же Мария Ивановна охотно дала благословение художнику из Самары, взявшемуся расписывать Кирилло-Мариинский храм в Духовном училище.

28 июля 1995 г. Я увидел Марию Ивановну в Самаре, в Воскресенском соборе. Она сидела в храме на лавочке, только что причастилась. Просветленная, неземная. Все болезни ее в храме как рукой сняло. Видно, и правда она без церковной службы задыхается. А тут, при церкви, сразу пришла в себя. Я видел, как она благословляет детей, прихожан. Благословила и меня. На мой вопрос о часовне Святителя Алексия («Построим ли?») ответила, что помолится. «Даже на колени встану», – сказала она. Я съездил на рынок и купил ей арбуз.

30 августа. Село Нероновка Сергиевского района Самарской области. Я был немного болен, духовное восприятие притупилось, и я совершил ошибку. Когда Мария Ивановна отдыхала в гостеприимном доме отца Иоанна Державина (сам он был в отъезде), подошел к дому мужчина лет 45, с бородой, лицо несколько мутное. Впрочем, я не приглядывался, а зря. Он спросил Марию Ивановну. Тамара Степановна напомнила ему, что еще вчера старица ему ответила: «Ходи, молись». К блаженной его не пустили. Он стал «ходить, молиться», явно чего-то дожидаясь. Наконец Мария Ивановна вышла к нам, стала разговаривать. Сергей Гусельников читал акафист. И тут я дал промашку. Желание сделать что-то хорошее, но без рассуждения, не во благо. Я подозвал мужчину к нам. Он спросил: можно ли? Я ответил, что можно. Он подошел, благочестиво перекрестился, опустился на колени возле старицы, сидевшей на ступеньках дома. Я еще удивился его «благочестию». И указал на это товарищу. Мужчина молчал. Молчала и Мария Ивановна.

– Ну, спрашивайте, – опять влезаю я.

– Можно?

– Конечно, можно.

И тут он спросил:

– А те, кто мне является, эти видения... они от Бога?

Тут Мария Ивановна, до этого хранившая спокойствие, вдруг «взрывается». Лицо ее суровеет. Она, если нужно, умеет за себя постоять.

– Иди, иди, иди от меня!.. – «отрезает» старица. Но он опять обращается к ней с тем же вопросом:

– Те, кого я вижу в видениях, они от Бога?

Но Мария Ивановна решительно гонит его от себя. Он сует ей деньги. Просит помолиться. Но она в ответ откуда-то достает свои деньги и... предлагает ему. Он снова отчаянно молит взять деньги. Она сжалилась над несчастным и деньги взяла. Значит, и за него «поручилась» молиться. Наконец я всё понял. Словно глаза открылись... И стало ясно, что «видения» его бесовские, страшные. И сам он, прельщенный, духовно больной, тяжестью своих грехов непременно «свалит» блаженную... Я отгоняю визитера от старицы. Он уходит, словно бы сознавая неуместность своего здесь присутствия. Но дело уже сделано. Мария Ивановна – еще недавно бодрая, радостная, довольная тем, что к ней приехали «свои» из «Благовеста», Мария Ивановна теперь совсем другая. Усталая. Ворчливая. Раздраженная. Выбитая из колеи. Слишком тяжелый «гость»... Она, как губка, «впитывает» всех, кто к ней приблизится. И этот прельщенный нанес по старице тяжелый удар. Она ведь и его «впитала». Пришла Тамара Степановна, справедливо отругала меня за то, что пустил к ней этого человека. А Мария Ивановна уже не хотела разговаривать с нами. Сергей, все еще читавший акафист, неожиданно оказался «крайним».

«Очки на тебе зачем?» – раздраженно спросила матушка. Мы поняли так: очки носишь, а не разглядел, кого ко мне допустили...

Мария Ивановна ушла в дом, упала на кровать, положив голову на железную трубу. («Она спит головой на трубе, хотя рядом лежит мягкая подушка», – сказала «хожалка»). Мы долго ждали, пока Мария Ивановна наберется сил. Восстанавливается она, как правило, очень быстро. Но в этот раз нам пришлось подождать. Наконец она проснулась. Мы пришли просить благословение на обратную дорогу. Но она... будто и не слышит. Пришли опять – и снова молчит. Тамара Степановна объяснила: «Вы что, думаете, ей трудно рукой махнуть? Сказать вам – езжайте? Нет, она какую-то беду чувствует. Нельзя вам ехать без ее благословения». И вдруг старица заговорила: «Поезжайте... Денег-то нет. Замерзнете, замерзнете. Холодно будет». Мы поняли, что в дороге с нами может случиться какая-то беда. Но что же делать? Ведь дома-то нас ждут сегодня... В комнату вошел отец Димитрий, спросил: «Мария Ивановна, может быть, молебен отслужить?» Она кивнула: «Можно, можно». Мы больше часа молились в Казанской церкви. Потом освятили машину. И после этого получили благословение на обратный путь.

Топчанчик блаженной Марии Ивановны. Много лет молилась старица, лежа на нем. Сейчас этот топчанчик находится в мемориальной комнате, обустроенной в той же сторожке. Посетители музея садятся на него и просят молитв матушки Марии.

...Вскоре я узнал, что тот мужчина, «сваливший» матушку, непосредственно общается с духами злобы. А еще он словом погубил человека. Что-то резкое сказал начальнику, и того... парализовало. Он говорил про себя, что святой и что даже кошка вместе с ним молится. Такое вот «благочестие».

5 сентября 1995 г. Я увидел во сне, как будто мы все плывем на каком-то большом корабле. Вдруг появляется Любушка блаженная. Я никогда не видел эту подвижницу из Санкт-Петербурга, но почему-то сразу узнал ее. Она довольно старая, но не дряхлая. С носом, несколько скошенным налево. Сначала я разглядел ее, а потом услышал чей-то голос: «Любушка!» Я подбежал к ней и попросил, чтобы она меня благословила. Она благословила меня, как не раз благословляла Мария Ивановна. Потом она достала откуда-то фотографию Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева) и отдала ее мне. Потом говорит: «Передай Марии Ивановне, что ему (Митрополиту Иоанну) в тюрьме осталось меньше, чем на свободе». Я иду в другую, полутемную комнату. Там, у входа возле серванта на полу лежит Мария Ивановна. Спит, не шелохнется. Я останавливаюсь в замешательстве: разбудить ее прямо сейчас или дождаться, пока сама проснется?..

Когда мой сон оборвался, я почему-то решил: если этот сон не «мечтание», тогда речь в нем идет о возможной скорой смерти Митрополита Иоанна...

[Через два месяца он скончался. А через год я прочел (см. «Советская Россия», 31 октября 1996 г.) выдержки из дневника личного врача и духовной дочери Митрополита Иоанна Валентины Сергеевны Дюниной (схимонахиня Варвара, ум. в 1997 г.). Там говорится, в частности, о взаимоотношениях старицы и Митрополита. «31 октября 1995 г. Позвонила Гале, и она рассказала о своем посещении Марии Ивановны. Попросила она у старицы молиться о болящем Владыке, а та и говорит: «Вот скажи ему, протянула руку вверх, а на ней пять четок, не выпускаю их из рук. Пневмония пройдет». Галя: «Мария Ивановна, Владыка слабенький, ножки у него болят!» Старица: «Ему сейчас нужно служить, причащаться, Евангелие читать – и всё у него отойдет». Я, услышав такие слова, в ужасе закричала в трубку: «Галя, ты точно передаешь слова? Как это «отойдет»? Так ведь и в Царствие Небесное можно отойти!» Галя даже немного обиделась: «Валентина Сергеевна, я слова передаю точно. Я всё запомнила. Мария Ивановна еще дала мне в руки книгу Владыки «Самодержавие Духа», открыла на последней странице и велела вслух прочитать, а потом взяла обратно, закрыла и унесла в другую комнату». Я насторожилась и всё рассказала Владыке. Он стал заметно дольше молиться по утрам... Тогда я не догадалась перечитать строки, которые Галя читала по просьбе старицы. Может быть, это сделал Владыка? Мне это неведомо, но после его смерти я все же открыла «Самодержавие Духа» и прочитала: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною. Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его. Имеющий ухо да слышит» (Откр. 3, 20-22.). Аминь. Митрополит Иоанн, Санкт-Петербургский и Ладожский»].

19 сентября. Вечером после работы поехал к Марии Ивановне в Воскресенскую церковь. Был голоден. Купил Марии Ивановне груш, а себе шоколадку. Съел ее по дороге как-то некрасиво. Приезжаю, а возле блаженной много народа. От отца Иоанна Державина приехала Зина. С ней Евгений. Еще несколько мне незнакомых людей. Евгений спросил старицу, надо ли ему делать операцию (одни врачи рекомендуют делать, другие убеждают, что это не нужно). Мария Ивановна, взглянув на него, сказала: «Ты и так будешь здоров». Потом она взяла его ладонь в свою, как бы прикладывая ладонь к ладони. Стала говорить, что она тоже была молодой... А сама крепко его ладонь держит. Явно исцеляла его... Потом сказала ему, что надо руки укреплять. Всё это выглядело удивительно. Было дивно видеть ее бодрой, активной, веселой...

Кто-то ее спросил: найдется ли пропажа? А она в ответ показала на родинку на своем лице и говорит: «Ведь вот какое время – родинку с лица и ту могут украсть...» Стала говорить о том, что не надо дома держать золото. Показала на мое обручальное колечко и говорит: «Только такое золото дома можно хранить. Маленькие колечки да маленькие сережки, а другого золота дома нельзя держать...»

1995 год. Блаженная Мария Ивановна с преподавателями и учащимися первого (начального) курса Самарского Духовного училища, будущей семинарии.

Евгений спросил ее: «Можно ли ходить в церковь (в городе Е. – А.Ж.), если там пол в крестах?»

«По крестам ходить нельзя», – ответила матушка. Зина спросила ее: «Нам на храм лошадь жертвуют. Брать ее или нет?» «Лошадь не собака. Берите. Собаку нельзя держать. А лошадь всегда была (раньше лошади всегда были при храмах)», – ответила блаженная. Зашли в храм. Я заметил, что Мария Ивановна утомилась. Наглоталась от нас мирской пыли. Одна женщина протянула ей коробочку с китайским тараканьим мором и попросила благословения им пользоваться, «чтобы в доме не было тараканов». Мария Ивановна взяла коробочку, повертела в руках. Спрашивает неожиданно: «Кто шоколад любит?» Я молчу. Тогда она обращается уже ко мне: «Будешь шоколад?» Ей объясняют, что это не шоколад, а мор тараканий. Но она продолжает свое: «Будешь шоколад, будешь?» Протягивает мне эту коробку, мол, вот тебе, ешь... Естественно, я вспомнил ту жадно съеденную шоколадку. А Мария Ивановна проводит рукой по моей бороде, едва ее касаясь, и говорит: «Какой ты стал красивый, сытый... Щеки, борода... Румяный. Я в молодости тоже румяной была...» Я понял: она обличает мое довольство, сластолюбие, заботливость о себе...

2 октября. У Марии Ивановны сегодня была М., женщина, близкая к старице. Она привезла с собой сына, которого называет алкоголиком. М. спросила блаженную, благословит ли она ее сына жить с женщиной, которая пьет и курит. Мария Ивановна неожиданно... благословила. «Но она же пьет, курит!» – возмутилась М. «А он тоже пьет, курит», – ответила старица. Когда М. стала снова упрашивать не давать сыну благословения, Мария Ивановна отмахнулась от нее: «Не мое дело», – сказала.

Недавно старица сказала «хожалке»: «А мне умереть не страшно. Я ручки сложу на груди и умру».

2 ноября 1995 г. Митрополит Иоанн умер.

6 ноября. Мария Ивановна сидела в церкви радостная, светлая. Мне обрадовалась, сказала «красивый» (на ее «языке» это одобрение). Я спросил: можно ли ее снимать на видеокамеру, делать про нее фильм? Она благословила, сказала, что можно.

...Сейчас она сеет. Просит всех, чтобы приносили ей семена: пшеницы, арбузов, укропа и пр. Это всё в ноябре! И сеет, сеет... Возле дома, на территории храма. Даже ночью сеет. Сказала, что ей Иисус Христос повелел, чтобы она стольких людей привела к Нему, сколько семян посеет... Всё это глубоко символично.

Она ночевала недавно у Евгении Илларионовны Мавринской (ныне монахиня Евгения – А.Ж.). Сказала ей: «Дома большие, народа много. А храмов нет. Семян нет...» Евгения была в Троице-Сергиевой Лавре у архимандрита Варфоломея (Калугина). Он дал ей книгу «Духовное семя». И объяснил, что семена, которые сеет старица, – это слово Божие, которое она проповедует среди людей.

Три ночи она не спала, молилась. За день до смерти Митрополита Иоанна сказала: «Будет беда. Для всего народа будет большая беда». И сеет, сеет... Во дворе, в саду, вокруг дома... «Сей, отче Тимоне, сей при дороге, сей на камнях, сей во дворе, сей в поле, сей всюду, что-то да взойдет» (Преподобный Серафим Саровский).

10 и 12 ноября мы вели съемки фильма. Всё, что увидел в эти дни, мне никогда не забыть. Мария Ивановна благословила меня и оператора: «Сейте, сейте, много семян...» Потом произнесла, находясь в полутемной комнатке: «МНОГО СВЕТА!» Видимо, фильм наш, который так непросто дается, будет нужен людям. Мария Ивановна даже «позировала» нам. Была в эти дни очень бодрая. Я могу быть спокойным: ее светлый облик запечатлен, и фильм обязательно будет.

17 ноября. Съемки закончились из-за болезни Марии Ивановны. Плохо с сердцем. Слегла как раз после двух съемочных дней. Слишком много сил отдала... Евсеев (оператор) признался, что и он после съемок валился с ног. Приходил домой и падал в постель.

Недавно к Марии Ивановне приезжал протоиерей Иоанн Букоткин, духовник епархии. Он сказал: «Мария Ивановна меня к себе звала». Приехал причастить ее, больную. Когда он вошел к ней в дом со Святыми Дарами, сначала 4, а потом 13 голубей необычной серебристой расцветки стали кружить над домом. И кружили долго. Все это видели и удивлялись. Уже и отец Иоанн уехал, а голуби серебристые всё летали над домом блаженной...

17 ноября 1995 года. Рассказала Лилия Гречкина, г. Самара:

Я приехала к Марии Ивановне в Кинель-Черкассы, попросила ее помощи, ее молитв. Она ответила: «Идет... идет...» И вот стало мне ночью сниться, будто я нахожусь в той самой сторожке в Кинель-Черкассах и вижу, как там Мария Ивановна за меня молится... Просыпаюсь среди ночи и чувствую, что в это самое время Мария Ивановна за меня молится... У меня слезы текут, я тоже молюсь... Так у меня всё наладилось, беды миновали. Это случилось по молитвам блаженной...

Декабрь 1995 года. Рассказал Андрей Андреевич Савин, староста Вознесенского собора г. Самары (в прошлом секретарь епархиального управления):

Захожу я однажды в Покровский собор, а там возле гробницы Митрополита Мануила (Лемешевского) сидит Мария Ивановна. Прохожу мимо нее. Она вдруг громко про меня говорит: «Вот, без креста идет...» – «Как это без креста?» – удивился я. Пощупал на груди, а креста и правда нет. У меня нательный крест большой, я снимаю его, когда умываюсь. А в этот раз утром так и оставил его в ванной, на полочке... Вот меня Мария Ивановна и обличила.

У храма. Справа в черном - хожалка Марии Ивановны в Кинель-Черкассах Анастасия Иванова.

Рассказал Петр Т., сварщик. Он начал ездить к Марии Ивановне в Кинель-Черкассы после того, как прочел о ней в «Благовесте». Племянница у него была некрещеная. Он долго уговаривал брата ее крестить, но тот не соглашался. Потом он перестал его уговаривать. И вот Мария Ивановна однажды ему совершенно неожиданно сказала: «А почему вы девочку не крестите?» И, видимо, помолилась о том, чтобы племянницу окрестили. Петр поехал к брату и стал просить окрестить девочку, и тот неожиданно согласился.

...Собрался уезжать от Марии Ивановны, так как должны были крестить эту самую девочку. Но Мария Ивановна словно и не знает об этом: не торопится меня отпускать... Я домой прошусь, но она не благословляет. В чем дело? Я, хоть и с опозданием, но все же приехал на крестины. Но крестины... отложили. Девочку окрестили только через неделю.

Ночевал у матушки Агнии. Мария Ивановна тоже там ночевала. Она дала мне книгу Псалтирь Божией Матери и велела читать ее вместо вечерних и утренних молитв, так как я не взял с собой молитвослов. Я стал вечером и утром читать эти молитвы. И вот однажды Мария Ивановна, перед тем как пойти в храм, заходит в комнату и видит на тумбочке свою книгу. Спрашивает у меня: «Можно взять?» Меня поразило ее смирение.

Ночевал у матушки Агнии. Там была и Мария Ивановна. А еще была Мария из Самары. Мария Ивановна стала молиться. Я был в теплом свитере. Стало жарко, и я свитер снял. А под свитером у меня была майка с коротким рукавом. Начал я молиться в майке. А Мария Ивановна вдруг что-то забезпокоилась, ходит, ходит... Я читаю молитвы, а она всё безпокоится. Недовольно что-то бормочет... Потом подходит ко мне. Прикладывает к моей руке штаны с короткими штанинами и говорит: «Вот, дошьешь сюда штанину, и брюки получатся... Ты дошьешь, да?» Довольно долго прикладывала штанину к моей руке. Потом Мария объяснила мне, что нехорошо молиться в одежде с коротким рукавом. Мария Ивановна этим недовольна.

В Толгском монастыре, куда я вскоре приехал в паломничество, мне объяснили, почему не принято молиться в одежде с короткими рукавами. Есть предание, что, когда распинали Господа Иисуса Христа, у воинов были засученные рукава...

Когда на мой вопрос Мария Ивановна отвечала «может быть», то, как правило, это не сбывалось. А когда говорила определенно, всё так и случалось.

2 января 1996 года. Ирина С., г. Самара:

Мне 38 лет, замужем, а детей нет. Мама сильно болеет. Приехала я к Марии Ивановне в Воскресенскую церковь. Зашла к ней в домик. Она меня хорошо приняла. Мария Ивановна в тот день причастилась. Я спросила про маму: надо ли ей лечиться? Врачи поставили диагноз рак. Мария Ивановна сказала, что маме лечиться не надо. А если будет причащаться каждую неделю, то все у нее пройдет. Мне сказала, что дети «могут быть», если мужа (а он у меня «красивый», по словам Марии Ивановны) «за руку» приведу в церковь к купели (он некрещеный) и к венцу».

26 февраля 1996 г. Когда Марии Ивановне дают деньги и просят ее молитв, старица эти деньги рассматривает как-то особенно. Причем явно не с точки зрения их количества. Она по ним считывает какую-то информацию об их бывшем владельце. Разглаживает, рассматривает... Обязательно кладет потом в какую-нибудь духовную книгу. Она умеет «читать» о человеке по его вещам. У некоторых людей денег не берет. У других, наоборот, просит («тебе хлеб нужен» – молитва). Во всяком случае, тут нечто духовное... Одна женщина, бухгалтер, сегодня дала старице деньги в пакетике. И хотела уйти. Но Мария Ивановна остановила ее. Стала вынимать деньги из пакета, и только потрогав их, видимо, убедившись, что деньги «чистые», отпустила женщину. Значит, будет за нее молиться.

14 апреля 1996 г. На Пасху Н.О. рассказала мне, что у нее был удивительный сон про Марию Ивановну. Она никогда с ней не говорила. А видела старицу только однажды, мельком, в духовном училище (увидела ее и сразу почему-то подумала, что это непременно Мария Ивановна). И вот во сне взбирается она по ступенькам к Марии Ивановне. Та ждет ее на каком-то балкончике, на возвышении. И вот Н.О. просит, чтобы блаженная ее благословила. Мария Ивановна благословляет ее, но как бы с неохотой, словно бы в чем-то ей недовольна. Потом Н.О. спускается с лесенки, поднимает голову и видит, как на балкончике Мария Ивановна поднимает за ноги какую-то женщину и трясет ее, трясет... Наконец изо рта у женщины вываливается отвратительный маленький белый червяк (явно это нечисть!). А Мария Ивановна, очистив от нечисти эту женщину, говорит стоящей внизу Н.О.: «Я раньше тоже была обычной женщиной...»

15 апреля. Вчера, в день Святой Пасхи, был у матушки в Петропавловской церкви. Мне она сказала: «Брюки сшил. Военный... военный». Может быть, она назвала меня «военным» в том смысле, в каком юношу, при мне подходившего к старице, назвала «монахом». Это указание на склонность души, на род духовной деятельности. А не на фактическое состояние. Ибо менее «армейского» человека, чем я, найти сложно. Я подарил матушке куличик и яичко. День Святой Пасхи совпал с ее Днем Ангела – днем преподобной Марии Египетской. Она велела разрезать куличик на три части, и мы по кусочку съели.

Икона Илии Пророка в Кинель-Черкасском храме. У этой иконы обычно молилась блаженная.

13 мая 1996 года. Знакомый, П., рассказал удивительный случай. Недавно он обнаружил, что у него на голове завелись вши. От этого он впал в уныние. Всю ночь почти не спал. Но потом вспомнил совет опытного духовника: «Когда впадешь в уныние, хлебушка пожуй. Легче станет». Пожевал хлебушка. И правда полегчало. Стал он лечиться от вшей. Обрабатывал голову тройным одеколоном. Сначала казалось, что вши исчезли, но потом они появились опять. Шел Великий пост, и такое вот было ему искушение. В церкви святых Петра и Павла он встретил матушку. Спросил ее: «Мария Ивановна, как мне вшей вывести?» Она коротко, скороговоркой ответила: «Да ты их (вшей) и не видел...» П. даже не понял, что мог означать этот ее ответ. Но вечером того же дня он обнаружил, что у него вши... исчезли. И с тех пор он «их и не видел».

19 мая. Утром, после ранней обедни, причастившись, в храме искали старицу. Но так и не нашли. Она мелькнула во время службы, но, видно, ее увезли еще до окончания Литургии. А я очень хотел, чтобы она благословила мою жену и Данилу.

И вот, так и не встретив ее, мы пришли домой. Вскоре заснули. И в тонком сне, перед пробуждением, мне посчастливилось повидаться со старицей. Увидел я, будто иду с Людмилой из церкви уже по городу, а не по церковному двору. Смотрю, на крыльце одного из домов сидит Мария Ивановна. Прошу ее благословить меня. Она крестит мои протянутые ладони. Говорю ей: «Благословите и жену мою». Она приближается к Людмиле, трогает ее рукой у грудной клетки, ищет нательный крест. «Крест есть у тебя?» – спрашивает. «Да, есть. Я его всегда на себе ношу», – отвечает Людмила. «Ну наконец-то», – многозначительно произносит старица. Это твоя Людмила за тебя помолилась». И благословляет ее. Я сразу проснулся. Думаю, этот сон от Бога. Ибо был он после приобщения Святых Таин. К тому же, смысл его мне понятен. Видно, в духовном становлении Людмилы произошел перелом, что и «зафиксировала» блаженная. А насчет «твоей» Людмилы – речь, видимо, шла о ее святой покровительнице мученице Людмиле Чешской.

Встретил сегодня в храме Галину Ивановну Иванову, самарскую старушку-прихожанку. А до этого встречал ее в праздник Вознесения в Вознесенском храме. Она сказала мне, что знает Марию Ивановну 30 лет. Рассказала, как в 1962 году она была в архиерейском доме у Митрополита Мануила (Лемешевского). И он протянул ей белое яичко со словами: «Отдай это яичко старцу, которого встретишь...» И добавил загадочные слова: «Будет носить одежду, пока не истлеет...»

Тогда Галина Ивановна ни Марию Ивановну, ни других старцев не знала. И потому очень удивилась словам Владыки Мануила.

Вскоре она увидела странную старушку в лохмотьях, стоящую возле храма. У нее было шесть мешков тяжеленных. Галина Ивановна подумала, что мать ее сейчас на работе в ночную смену и, стало быть, можно эту старушку домой к себе пригласить переночевать. И как только она об этом подумала, женщина эта ей говорит:

– Бери, бери меня к себе!

С тех пор Мария Ивановна часто у нее останавливалась. Ночевала в ее доме в Запанском поселке на полу, на половике. Постели не признавала. Спала головой на пороге.

Одежду она не меняла. Носила, пока та не истлевала на ней. Вот тогда-то и вспомнились провидческие слова Митрополита Мануила, который в духе знал, что в Самаре появилась великая старица.

У Марии Ивановны, по словам Галины Ивановны Ивановой, была в Самаре тетка. Иванова вместе с Марией Ивановной несколько раз заезжала туда. Там Марию Ивановну считали «ненормальной», но она смиренно приезжала к ним давала деньги, кусочки еды... Как считает Иванова, мать Марии Ивановны, Наталья Яковлевна, умерла от голода в войну. Жили они в Самаре. Но однажды Мария Ивановна с Ивановой ехали по железной дороге, и когда проезжали мимо села Лопатино Борского района, старица почему-то сказала, что это ее родина... Видимо, это была какая-то «притча».

А до того, как мать умерла от голода, Мария Ивановна была обычным советским человеком, даже на танцы ходила. После смерти матери она взяла на себя подвиг юродства.

25 мая 1996 г. Самара. Подхожу к Петропавловской церкви. Нищим не подал – уж больно жуткие лица. А дальше, на территории храма, две монахини собирают пожертвования на Тихвинский монастырь, что в Мордовии. Им я дал небольшое пожертвование и зашел в храм. Увидел на клиросе Марию Ивановну. Подошел к ней. Она первым делом сказала: «Монахини... хорошо...» Я понял, что она духовным зрением видела мой путь к храму. И одобрила, что я помог монастырю. Я спросил ее, надо ли идти на выборы. Она ответила загадочно: «А где выборы? Чего выбирать-то?» Я снова спросил, идти ли. Она ответила более определенно: «Иди, а то обманут». В этот день она была особенно удивительна. В двух платочках – беленьком да зелененьком. Как ребенок, чистая, светлая. Говорила много, но притчи ее мне, недуховному, малопонятны...

14 июня 1996 г. Вчера в редакцию приходила старушечка Анна Семеновна Крюкова. У меня есть ее воспоминания про Марию Ивановну. И вот эти воспоминания словно ожили. Записал кое-что из ее рассказов.

...Мария Ивановна родилась в Самаре, жила в частном доме с матерью. Мария Ивановна была учительницей, водила мать в Покровский собор. Мать ослепла. Начались притеснения за веру, тогда она перестала учительствовать (одно с другим стало несовместимо). После смерти матери она каким-то образом лишилась квартиры (см. об этом главку «О пользе бюрократии» – А.Ж.). Поехала к старцу, и тот дал ей благословение на юродство. Слепую мать Мария Ивановна водила в Покровский собор десять лет.

Однажды Митрополит Мануил выходил из храма, стояла большая толпа, и он увидел среди людей невысокую оборванную женщину. Указал на нее и спросил: «Как твое имя?» – узрел в ней подвижницу. Тогда Мария Ивановна еще только начинала путь своего служения.

...Было на ней много вшей. Люди из-за этого ей брезговали. А она им говорила: «Мои вши на вас не перейдут...»

Недавно был случай. В редакцию пришло письмо от больной, инвалида 34-х лет Ирины Г. Она написала, что хочет покончить с собой (бес уныния). Я взял благословение у священника и сразу поехал к ней. В дороге я ощущал на себе Руку Божию – были и сильные искушения с машиной, с погодой... Приехал и стал унылой, одержимой отчаянием женщине (которая от горя даже голос потеряла) рассказывать про Марию Ивановну, что надо ее попросить помочь... И эта несчастная вдруг написала на листочке, что ей вдруг подумалось, что Мария Ивановна ей поможет...

Вчера я позвонил туда и сообщил, что Мария Ивановна приехала в Самару из Ташлы.

Два дня назад приснился мне сон, будто встречаюсь с Марией Ивановной и говорю ей: «Благословите!» Она несколько раз крестит (благословляет) меня и говорит: «Пасха, Пасха...» А рядом со мной сотрудник, Олег А., в темном костюме, серьезный. Я говорю: «Благословите и его...» Она, не оборачиваясь к нему и не крестя, говорит про Олега: «Хороший...Хороший...»

18 июня. Недавно после искушений поехал к Марии Ивановне, помолился. Когда читал акафист Преподобному Серафиму, она пошла и открыла «калиточку» на клиросе, перед Царскими вратами. И когда я взял у нее благословение и уже хотел уходить, она мне сказала: «Иди туда, там тебя святой водичкой побрызжут». А там как раз отец Александр заканчивал молебен. Я поступил по совету старицы. Пошел туда, и меня священник окропил святой водой.

1 июля. В субботу был с женой у Марии Ивановны. Сказал, что Людмила приболела, попросил ее молитв. Мария Ивановна закивала, потом села и ясно сказала: «Левая рука» (так и есть, у жены левая рука болит). Я понял, что она помолится о здравии. Потом Мария Ивановна меня послала за хлебом. Я принес. Мы с Людмилой пошли к ней в комнату. Она благословила Людмилу и сказала ей: «Хорошая». Еще сказала: «Девочка» – и потом гладила ладонью подушку, намекая на что-то (вскоре у нас родилась дочь, которую мы назвали Анной – А.Ж.).

10 июля. О том, что у Людмилы болела левая рука, я писал выше. Но вот чудо! Через день после разговора с Марией Ивановной Людмила проснулась с ощущением, что рука больше не болит! Посмотрела – гнойники уменьшились. А через день рассосались совсем.

«Юродивая рубашка», ее из разных лоскутков сшила блаженная Мария Ивановна. В центре рубашки - крест.

Вчера был у Марии Ивановны по тяжелым обстоятельствам. Есть угроза, что придется платить неустойку за так и не осуществившееся «паломничество». Мария Ивановна успокаивала меня, крестилась, говорила, что надо «помолиться и спать лечь», что «ничего не будет» и т.д. Взяла нас, грешных, под свой молитвенный покров. Сказала, что надо молиться Преподобному Серафиму. Я прочел ему акафист. Она лежа слушала и в нужных местах крестилась.

И уже в этот день произошло чудо по молитвам старицы. «Пострадавшая» фирма вдруг позвонила мне в редакцию. Я стал с ними объясняться, но отключился телефон, и оказалось, что долгое время я говорил в пустоту.

Я перезвонил – опять отбой. Я в третий раз позвонил, и снова телефон неожиданно отключился во время разговора, и только тут наконец я смекнул, что нет воли Божьей на то, чтобы этот разговор состоялся. Тогда уже я звонить перестал и даже «спрятался» от звонков. Всё это, конечно, случилось по молитвам матушки Марии.

16 августа. День Ангела. Причастился Святых Таин. Причащал отец Иоанн Букоткин. Мария Ивановна тоже причащалась. Видел, как два ангела во плоти – батюшка Иоанн и она – были вместе. Он накрыл ее епитрахилью, отпуская грехи... Умилительно.

Евгений А. рассказал, что недавно подходил к Марии Ивановне и спросил у нее, можно ли ему бросить приход, где, кроме него, нет другого псаломщика и поступать в Духовное училище. «Можно», – твердо ответила старица. А потом добавила: «Коровка, молочко, подоить...» – то есть, как мы поняли, парню надо еще духовно взрослеть, учиться, а не «латать дыры» – с этим еще успеется. Тем более что и тех Бог не оставит без помощи...

19 августа. Преображение Господне. Мария Ивановна лежала на своей «завалинке» в церкви, на клиросе. Я подошел к ней, она привстала и сразу произнесла загадочную фразу: «В Самару нет билета... В Москву билет. На поезд, в Москву...»

...Я хотел дать Марии Ивановне 50 тысяч (старыми деньгами – А.Ж.) рублей, но пожадничал, дал 35 тысяч. Она разгладила, как обычно, денежки и спрашивает: «Тут пять бумажек по тысяче?» – «Нет, по пять тысяч» – отвечаю ей. – «Значит, 35» – объясняет Тамара Степановна. Но Мария Ивановна всё деньги не убирает, словно бы намекает на что-то. Я понял, что мало дал денег, и полез опять в кошелек. Это не первый случай, когда она укоряет меня в скупости.

А потом у Марии Ивановны пошли уже непонятные речи. Из ее слов ухватил одно: «Пусть будет много детей... чтобы яму в пять метров копали... чтобы сажали деревья...» и т.д. Тамара Степановна сказала, что нам невозможно понять смысл этих речей. Не ясно, что она видит и слышит...

Вообще, я сравнил про себя Марию Ивановну с какой-то антенной, улавливающей самые разные «волны» – тут и помехи, и отрывки фраз, мелодий и т.д. Она вмещает в себя целые миры, космос, но, выбрав, говорит одно – волю Божью. Настраивается на одну, главную «волну».

Продолжая сравнение с антенной, скажу, что она, может быть, сама не знает, на какие «волны» выходит, она лишь «проводник», «передатчик», она как бы выключает себя, ее нет, есть только Тот, Кто ей управляет...

Находясь с бесноватыми, она «вбирает» в себя их грехи и на некоторое время становится сердитой, буйной. Тогда ей лучше не попадаться. А потом, полежав, помолившись, снова становится доброй и благостной.

Кстати, лжестарица Ванга, всему миру известная предсказательница, недавно умерла от рака. Дом ее, говорят, стоял на месте языческого капища. И вообще, она, видимо, от демонов получала «информацию». О ней знал весь мир. Про Марию Ивановну, по Божьему Промыслу, едва-едва просачивается информация, благодаря каким-то «случайностям».

30 августа. Вот всё и выяснилось насчет поездки в Москву. Мария Ивановна вместе с Тамарой Степановной уехала в Первопрестольную. Это, конечно, не просто путешествие, а миссия. Вернется ли Мария Ивановна? Или останется там? Думаю, поживет, да и вернется. Во всяком случае уверен, что еще встречусь с ней. Ибо мы еще не готовы в духовной жизни ходить «своими ножками».

7 сентября. Видел Марию Ивановну в Петропавловке. Потом говорил с Тамарой Степановной об их поездке в Москву. Были они там два дня. Как раз попали на освящение подворья Пюхтицкого монастыря, на освящение храма Святителя Николая. Освящал Патриарх. Он причастил Марию Ивановну (Тамара Степановна сумела ему сказать, что перед ним самарская старица).

Паперть храма в Кинель-Черкассах. Эти бетонные ступени в холода своей молитвой согревала блаженная.

Еще Мария Ивановна побывала в Богоявленском соборе в Москве. Приложилась к мощам Святителя Алексия..Смысл ее поездки конечно, таинственен. Но ясно, что там она нечто значительное совершила. Просто так она бы не поехала.

23 октября. Я заметил, что люди «энергетичные» очень часто снятся другим людям. В этом смысле Мария Ивановна не исключение.

Гусельникову приснилось, что Мария Ивановна вместе с Тамарой Степановной в какой-то школе. Там дети резвятся; Тамара Степановна «шугает» их, диких, говорит, что это Мария Ивановна, пророк, старица, и т.д. Но дети бегают и ничего не понимают: «Какая-то старуха, что ее так опекают?» – удивляются они.

Сон этот – «картинка», показывающая ее нищенское состояние. Больная, старенькая она едва отбивается от натиска нецерковных, диких, посторонних людей, совершенно не ведающих, что творят...

А мне сегодня приснилось, что Мария Ивановна старенькая, слабенькая, у храма стоит. Я за ее спиной вижу, что волосы на ее голове стали реже. Вообще, стала она слабее. Подходят «наши», здороваются с Марией Ивановной, со мной. Я подхожу к Марии Ивановне, она складывает ладони так, как будто у меня просит благословения. Но я торопливо говорю: «Мария Ивановна, благословите меня!» Она благословляет, и мы идем в храм, я веду ее за руку. Входим. Она сразу ложится на скамейку, накрывается одеяльцем и, сжавшись калачиком, говорит: «Холодно, как холодно мне...» Я просыпаюсь с тревогой за старицу.

Сергей Гусельников объяснил, что это она молитв моих просит. И ладони «под благословение» – знак того, что надо ее молитвенно поддерживать.

Еще одно обетование Марии Ивановны исполнилось. В нашу первую встречу (в ноябре 1993 г. – А.Ж.) Игорь Макаров спросил у Марии Ивановны, будет ли из нас четырех кто-нибудь священником. Она сказала, будет. И вот Игорь Макаров стал священником.

За три месяца до смерти священника Михаила Сушкова (умер в январе 1996 г.) Мария Ивановна встретила его в Кирилло-Мефодиевской церкви и предсказала его смерть «от ножа». Дала ему нож и две булочки. И точно, он умер «от ножа», на операционном столе, во время тяжелой операции (сообщила вдова священника).

24 октября. Сегодня видел, как после вечерней службы (акафист Святителю Николаю) Владыка Сергий благословил возле Петропавловского храма Марию Ивановну. Благословлял ее улыбаясь, радостно. А она благоговейно приняла благословение Владыки, хотела руку поцеловать, но не успела. Сценка очень умилительная! Власть синодальная (Владыка) благословляет власть старческую (Мария Ивановна). У нас, на местном уровне, между двумя «ветвями власти» мир. Слава Богу. Я же сначала взял благословение у Владыки, потом у Марии Ивановны. Вспомнились слова кого-то из древних: «Если встретишь одновременно священника и святого, сначала благословись у священника, а потом у святого».

Мне одна бабушка стала шептать, что Владыка чтит Марию Ивановну из-за того, что много лет назад она предсказала его приезд в Самару. Вот какая долгая история их отношений!

[В фильме о старице Марии «Странник я на земле», съемки которого велись в июле 2000 г., Архиепископ Самарский и Сызранский Сергий лично подтвердил этот факт (эти кадры вошли в картину). Он рассказал, что во время своей учебы в Московской Духовной семинарии он однажды приехал в Самару на свадьбу друга-семинариста. Когда он вышел из храма, где проходило венчание, к нему неожиданно подошла маленькая бедно одетая старушка с мешками и сказала ему только одну фразу: «Ты сюда еще приедешь...» Это пророчество сбылось через много лет: в феврале 1993 г. Владыка Сергий стал Правящим Архиереем Самарской епархии. Вскоре он узнал ту старушку с мешками – ей оказалась блаженная Мария Ивановна...]

25 октября. Вчера Мария Ивановна сказала Сергею Гусельникову, сама, без его вопросов, и сказала серьезно, без юродства, загадочные слова: «Мешки ваши зашила... Старцы вас благословили... А я уже старуха стала». Я понимаю это как благословение «Благовесту» на дальнейшее. Она промолила нам дорогу, сделала всё, что могла. И мы пойдем дальше сами.

11 ноября. Днем на клиросе спросил Марию Ивановну, будет ли моя жена петь в храме. Она ответила: «Будет, будет. Хорошо будет...» На следующий день в воскресенье Людмила уже пела в хоре здесь же, в Петропавловке.

Еще Мария Ивановна неожиданно говорит мне, показывая на какой-то маленький сверточек, лежащий на клиросе: «Тебе мыло надо» (мол, бери, вот оно). Уборщица ей говорит: «Мария Ивановна, это не мыло, это просфора». «Вот, вот, ему мыло надо!» – снова говорит старица, показывая на меня. Мне дают «мыло», то есть кулек с просфорой. Смысл очевиден...

Недавно был случай – у одной женщины муж ушел на рыбалку и не вернулся. Пропал. Та пошла к Марии Ивановне, спросила, найдется ли. Она ей ответила: «Найдется...» Женщина пошла к экстрасенсу с тем же вопросом. Та ответила ей, что муж ее мертвый. Тогда она снова пошла к старице, но блаженная снова сказала ей, что муж найдется. И нашелся! Лежал с изломанными ногами и руками в какой-то трубе 14 дней (!). Живой. Сейчас в больнице будет жить (на него напали).

Ирина С. рассказала, что вскоре после того, как в один день ее муж принял крещение и повенчался с ней, она увидела сон. «Как будто Мария Ивановна сидит в своей комнатке при Воскресенском соборе. Я спросила у нее про маму (ее положили в онкодиспансер на облучение) – будет ли она жить? Мария Ивановна ответила: «Жить будет». Тогда я решила воспользоваться случаем и спросила про себя: «Будут ли у меня дети?» Мария Ивановна что-то забормотала неясное. Я сказала: «Не понимаю!» Она опять забормотала, и я опять ничего не поняла. Говорю ей: «Не понимаю!» Она опять забормотала, и я опять ничего не поняла. Тогда уже Мария Ивановна ответила четко, ясно: «У тебя скоро родится дочь».

(В январе 2000 года, за несколько дней до смерти Марии Ивановны, у Ирины родилась дочь – А.Ж.).

7 января 1997 года. Рождество Христово. Сегодня в Петропавловском храме, в праздник, семидесятилетний старик рассказал мне про свои встречи с Марией Ивановной.

«Марию Ивановну я знаю давно. Она Духа Божия в себе имеет... Один мой знакомый страдал ногами. Она явилась ему во сне и перекрестила ногу. С тех пор нога болеть перестала. Еще был случай. Несколько лет назад в одном храме многие стали выпивать – хористы, работники... И вот однажды Мария Ивановна поставила на канун... бутылку водки! Да еще с «пионерским флажком»! Обличила...

Она ходила по городу в рваной одежде, расшитой крестами. Носила мешки тяжелые... Недавно вот встретил ее здесь, в Петропавловской церкви, она узнала меня, заулыбалась. «Ножки идут, ножки идут!» – говорит. Ну, стало быть, еще есть силы у нашей блаженной старицы...»

14 июля 1997 года. Раба Божия Ольга (г. Самара) ездила к Марии Ивановне в Ташлу. У нее дочь беременна третьим ребенком. А муж бьет ее и детей, пьет, хулиганит. Священник (молодой) сказал ей, что надо от мужа уйти, так как ситуация опасна для жизни. Вот мать и приехала спросить старицу, как быть дочери со своим непутевым мужем. Ведь брак-то венчанный... Мария Ивановна сказала, что дочь ее к мужу вернется, будет с ним жить. И вскоре, видимо, по молитвам матушки Марии, дочери Ольги Надежде был удивительный сон. Она увидела во сне на иконе Спасителя в славе. Перед Его троном люди (знакомые и незнакомые). Среди них была знакомая игумения монастыря. И она, будучи изображенной на иконе, одновременно стояла и рядом с иконой. Игумения сказала Надежде, указывая на изображенных на иконе людей: «Там и миряне есть» (в числе спасенных)... И дала ей колечко-перстень с изображением лика Святителя Николая Чудотворца и молитвы...

30 мая в Иерусалиме после того, как я причастился в Храме Воскресения Христова, у Гроба Господня, мне приснилась в гостиничном номере Мария Ивановна. Была радостная, светлая. И сюда дотянулась молитва старицы!

Несколько дней назад, в разгар выборной кампании, знакомая женщина ездила к Марии Ивановне в Ташлу. Спросила ее, кто победит на выборах Главы г. Самары. И показала ей предвыборные плакаты разных кандидатов. Мария Ивановна показала на фотографию Георгия Сергеевича Лиманского и сказала: «Молитесь за него». (Всё исполнилось по слову старицы. На выборах неожиданно победил Г. С. Лиманский и стал Главой г. Самары – А.Ж.)

21 июля. Сегодня видел необычный сон с ее участием. Как будто я оказываюсь на собрании неких акционеров открываемого кафе (или что-то в этом роде, связанное с общественным питанием). В числе собравшихся акционеров с изумлением замечаю... блаженную Марию Ивановну. Спрашиваю у нее, как она тут оказалась. Она показывает мне открытую пачку вафель. Потом говорит, что скоро эти вафли будут стоить... 350 рублей. Смысл сна для меня очевиден.

Недавно Мария Ивановна вместе с «подручными» обошла всю территорию храма Петра и Павла, где сейчас стадион и т.д. Сказала, что все это будет церковная территория (она «промолила» пространство). Ходила долго, с «умыслом», далеко за нынешней оградой Петропавловки.

«Перебрось меня!» – попросила у священника, показывая на церковную ограду. Тот не понял. А «хожалок» сама повела за ограду. Дивно!

1 сентября 1997 года. Недавно отец О. был у Марии Ивановны. Она до полуночи не отпускала его домой. Всё говорила: «Авария, авария». Была в большой тревоге. Возможно, провидела грозившую отцу О. беду... А на следующий день он узнал, что примерно в это время погибла в аварии... принцесса Диана! Ее смерть потрясла весь мир. Священник сказал мне: «Тут особое попущение Божие о монархии... Бог не отступился от монархии! Вот в чем смысл этой неожиданной смерти...»

Эта «авария» произошла в то время, когда принцесса Диана решилась на роковой шаг – хотела принять другую, нехристианскую веру...

...Видел Петра Т. в машине, возле Петропавловской церкви. Он помахал мне рукой. А потом от него узнал, как он оказался в той машине...

Он подошел к Марии Ивановне в Петропавловской церкви, попросил у нее благословение. Она вдруг сказала: «На машине поедешь». На какой машине? У него и машины нет... И вот вскоре он опаздывал в храм на службу – задержали на работе. Пришлось останавливать машину, хотя он на машине очень давно никуда не ездил. Причем эта машина сворачивала уже во двор, но шофер увидел его и решил подвезти. Так исполнилось предсказание старицы: «На машине поедешь...» А я увидел его в машине для «наглядности».

Старице многое Господь открывает...

5 октября 1997 года. В Оптиной пустыни Марию Ивановну не знают. Ну, бабулька, да и всё. Один монах всё говорил Евгении: «Зачем ты к нам старуху привезла?» А «старуха» при всех, безо всякого юродства, назвала его грехи от рождения... Тот чуть не упал. Понял: не старуха, а блаженная...

К одному монаху в келью постучалась Мария Ивановна. А у него в келье компьютер. Монах как раз на нем работал. Вошла старица в келью, села и... заохала: «Умру я тут... умру у тебя... Убери железки, плохо мне от них...» Он понял, на что намекает старица, и вынес компьютер из кельи.

Сегодня почти всей редакцией были у Марии Ивановны. Я спросил у нее про жуткое «колдовское письмо», полученное накануне. Мария Ивановна выслушала и сначала сказала, что не знает. А потом невнятно, скороговоркой произнесла: «Молись о здравии». Я думаю, это означает, что письмо имело целью навести на меня «порчу».

Олег Г. спросил, как ему оградиться от колдуна. Тут она четко ответила: «Николай». То есть, как я понял, надо молиться Святителю Николаю.

10 октября. Умерла блаженная Любушка. Мария Ивановна раньше нас всех по своей «духовной почте» узнала о ее смерти. Стала молиться «за упокой». В Оптиной пустыни умерла схимонахиня Сепфора, тоже великая праведница. Мария Ивановна сказала: «Две упали, одна я осталась». Хочет принимать в Оптиной пустыни схиму. Схима – это как бы смерть еще при жизни. И потому схима продлевает жизнь. Сказала, что будет умирать в Оптиной пустыни, так как там «много семян»...

18 октября мы были у матушки с О.Г. Мария Ивановна дала нам понять, что, мол, мы сами умеем молиться («Отче наш» знаете, «Царю Небесный» знаете...»)

21 октября. Сегодня Мария Ивановна уехала поездом в Оптину – принимать схиму. Ночью (накануне отъезда) она приснилась Сергею Гусельникову и сообщила, что едет в Оптину пустынь постригаться в схиму.

Сегодня, 16 декабря, Мария Ивановна уехала из Самары в Оптину. «Подскажите ради Бога, где железная дорога?» – спела она, побывав у Владыки (когда он «дал ей добро» на постриг). Приедут они с Евгенией с новыми именами.

Галина (из Оптиной) говорила, что в Марии Ивановне видно аристократку, «голубую кровь». Видно, что она не «от сохи». Я тоже всегда это чувствовал в ней.

22 июня 1999 года. (День начала Великой Отечественной войны). Приснилось, будто приехала из монастыря Мария Ивановна. Ее определили куда-то в полуподвал, к ней туда идет множество народа. Я прохожу без очереди, как «свой», причем несколько раз: сначала один, а потом с кем-то из домашних. В первый раз я дал ей денег, а во второй раз не успел достать деньги из кармана – она благословила меня, причем когда она меня благословляла, у меня одна ладонь была голая, а на другую ладонь была надета перчатка (уже во сне я понял, что это что-то означает, но до сих пор не знаю, что именно). Вдруг Мария Ивановна говорит: «шесть Дагестан» (или «Татарстан», сейчас уже не помню. Но я воспринял ее слова как относящиеся к событиям на Северном Кавказе. Слово «татары», как я понял, в этом сне употреблялось в первоначальном значении, то есть как «иноверцы»). Я сказал, что не понимаю смысла ее слов. Она снова произнесла: «шесть Дагестан» (или «Татарстан»). Но эти слова опять не вместились в мое понимание. Тогда она уже ясно говорит, «расшифровывая» сказанное ранее: «Война с татарами... Будет там война...» Я ей говорю: «А мы победим?» – «Нет, говорит старица, – вряд ли... Крови много прольется... Уйдут они от нас... А мы зря мы... глупые, не понимаем...» – «Как же так, – возмущаюсь я ее «непатриотичными» словами, – оставлять в России «пятую колонну», врагов, да еще в таком количестве 30 тысяч, нет, не 30 тысяч, а три миллиона! Да разве так можно? Нет, этого нельзя допускать...» А Мария Ивановна мне отвечает: «Я сегодня перед сном молилась (сейчас такое время, что и Святое Причастие домой не дают! – не в тему вдруг посетовала она), и вот во сне мне Господь открыл, что война будет с татарами...»

На этом сон оборвался.

Много неясного в этом сне. Слово «шесть» означает какой-то отрезок времени, связанный с шестью периодами (шесть лет, шесть месяцев, шесть недель? неясно).

Еще. Вчера в редакцию пришло письмо от одного читателя из Тольятти. Он пишет, что раньше к Марии Ивановне ездил за советом в Самару. А вот теперь поехал в Оптину пустынь. Глаза у нее, пишет он, глубоко больные... И в них боль...

[Ровно через шесть недель после этого сна, в августе 1999 года, началась кровопролитная Вторая Чеченская война, которая продолжается и до настоящего времени, когда я пишу эти строки – А.Ж.]

Фильм

Осенью 1995 года я вдруг почувствовал, что пришло время сделать фильм о старице. Вернее, даже не фильм, а просто по-хорошему запечатлеть образ Марии Ивановны на профессиональную видеокамеру. Донести до потомков обаяние ее личности. Ведь лет она преклонных, о смерти то и дело заговаривает, ну как отдаст Богу душу и люди уже не смогут увидеть живого праведника, лишатся того счастья, которого мы сподобились... За фильм я брался именно с «мемориальной» целью.

Единственный знакомый мне оператор, Александр Евсеев, в то время обучал технике операторской работы ребят в кружке при каком-то клубе. Там была и профессиональная видеокамера. К нему я и отправился с предложением начать работу. Он согласился; заснять на видеопленку пророка не многим в его ремесле удавалось... Забегая вперед, скажу, что он с задачей справился и вскоре получил от Марии Ивановны нечаемую награду. Его семейные обстоятельства неожиданно изменились к лучшему – вскоре после съемок он женился.

Но прежде чем начать съемку, надо было заручиться согласием самой блаженной.

Я поехал к ней в Воскресенский собор, что на рабочей окраине Самары, попросил ее благословения на работу над фильмом. Она сразу же согласилась, благословение дала. «Много света!» – сказала она о будущем фильме, видимо, прозревая его дальнейшую судьбу. Я почувствовал, что от нашей работы должен быть прок.

Съемки велись три дня (два дня в Самаре и один день в Кинель-Черкассах, уже без участия Марии Ивановны). Было во время работы тяжелое неожиданное искушение (нелепая ссора с предполагаемым режиссером фильма), но в целом «Господь был с нами» в те незабываемые дни. Фильм о святом человеке рождался в потоке непрекращающихся то едва заметных, то явных Божьих чудес. Во время съемок приходили никем не званные, но необходимые для фильма люди. Возникали ситуации, которые «не подстроишь», но которые разукрасили наш фильм так, что никакому сценаристу не придумать... А главное, сама Мария Ивановна в те дни «позировала» нам лучшим образом, то есть вела себя совершенно естественно, словно не обращая на видеокамеру никакого внимания.

Нам действительно удалось запечатлеть будничную жизнь «пророка в своем отечестве». Запечатлеть на пленке ее неповторимый облик, донести до зрителя обаяние этой удивительной, светозарной личности. Пусть в режиссерском отношении фильм слишком прост (мне об этом говорили специалисты), но мы и не претендовали на «художественность». Зато цель, ради которой мы взялись за работу, была достигнута – у нас теперь есть запечатленный на пленке (и растиражированный!) облик старицы. И лучше нас никто не справился с этой нелегкой задачей.

В фильме присутствует один «незапланированный» момент (да и что можно запланировать, когда идет съемка юродивой во Христе?) – долгий пророческий монолог старицы. В нем в череде как бы безсвязных слов то и дело сверкают жемчужины великого пророческого смысла. Так, я услышал в ее словах нечто, касающееся только меня. Быть может, и кто-то другой, также принимавший участие в съемках, услышит в бормотании блаженной некое «видеопослание», адресованное лично ему... Но есть в этом монологе старицы нечто такое, что все мы не имеем права оставить без должного внимания. Это «большое» пророчество о всех нас, о России. И не в этих ли скупых словах блаженной ключ к пониманию приблизившихся к нам грозных очистительных событий? Вот что (дословно) сказала она в тот день, глядя в будущее через глазок видеокамеры: «Люблю, люблю... И землю вашу люблю... Будете есть землю пополам с песком и спасетесь...» – словно произнесла завещание!

А на третий день съемки матушки Марии уже не состоялись. Она занемогла и слегла. Сказалось напряжение двух предыдущих съемочных дней. Если уж мы, молодые и здоровые, после съемок буквально валились с ног (приходилось ведь преодолевать и невидимое сопротивление), то можно предположить, каково пришлось ей, девяностолетней старице, проведшей столько времени под прицелом видеокамеры... Мы не настаивали, поняли: хватит! Всё отпущенное нам время мы честно «отработали». Теперь надо ехать в Кинель-Черкассы и потом приступать к монтажу.

У меня сохранилась дневниковая запись о той поездке. Привожу ее целиком.

«2 декабря 1995 г. Неделю назад пришел к Марии Ивановне в ее домик возле Воскресенского храма взять благословение на поездку в Кинель-Черкассы для съемок фильма. Она болела, лежала. Даже не поднялась, когда я вошел, а только перекрестила. В дорогу благословила, сказала: «Иди и ничего не бойся...» Она многим так говорит: «ничего не бойся». Это значит, что она молится за тебя и, что бы ни случилось, не даст тебя в обиду. Я поехал с оператором в Кинель-Черкассы. Поездка была благодатнейшая. Всё удалось заснять, что мы хотели. И погода была чудная – морозная да сухая.

Интересно, как меня вызвала к себе старица накануне поездки. Я не собирался к Марии Ивановне за благословением на дорогу, счел это излишним, так как она дала благословение в целом на фильм, и я посчитал ненужным «специальное» благословение на командировку. Но это оказалось неверно! Без ее благословения страшно в такой путь пускаться! Ночью накануне мне приснилось, будто Мария Ивановна выпала из двери автобуса прямо мне в руки – она оказалась легкая, почти невесомая. Я положил ее на асфальт, а она как будто умирала, едва дышала... Я проснулся в трепетном волнении. Подумал: надо срочно ехать к ней. Приехал. Она, слава Богу, живая, хотя и не здоровая. Так она меня вызвала. Она многих «вызывала» к себе в те дни, видимо, состояние у нее было тяжелое и она особенно нуждалась в наших молитвах.

Приехали в Кинель-Черкассы. Там отец Александр Телегин, матушка Мария Михайловна и Анастасия Федоровна (бывшая «хожалка» старицы) много интересного рассказали для фильма. Анастасия рассказала нам, как однажды Мария Ивановна в носках вышла из сторожки, пошла к заборчику, а Анастасия вышла следом за ней. И вот села Мария Ивановна на пенечек и стала говорить с пророком Илией и Енохом: «Ой, тяжело мне, обступили меня... нет сил терпеть...» «У меня, – рассказывает Анастасия, – от таких слов мороз пошел по коже. Поняла я, с кем она разговаривает...» Сама Анастасия небесных посланников не увидела, но присутствие чего-то особенного, необычного возле сторожки ощущала...

А отец Александр говорил, что когда во время службы Мария Ивановна входила в храм, ему становилось легче молиться. Словно какой-то свежий ветерок, некое благодатное дуновение от нее исходило...

Я походил по тем местам, где еще так недавно была старица: храм, сторожка, дом Агнии... Все это мило, промолено, благодатно. Но блаженная ушла отсюда навсегда. У нее новое служение, другой этап».

...Фильм наш распространялся Братством Святителя Алексия, и его приобрели сотни почитателей старицы. Часть ленты демонстрировалась по самарскому телевидению в Православной программе «Путь» (автор и ведущий Алексей Солоницын).

«Много света» сказала о нашей несовершенной работе старица. И этот дивный свет действительно льется с экрана, ведь на пленке изображена та, которую «весь мир недостоин». Блаженная Мария Ивановна.

Оптина пустынь

За все время пребывания в Оптиной пустыни матушка Мария лишь один раз побывала в монастырском скиту, где раньше жили великие оптинские старцы. Случилось это незадолго до ее смерти. Однажды она попросила свою келейницу, монахиню Евгению, отвести ее в скит. Пришли они туда, вошли в скитские ворота, пошла старица по скитской земле – а идет как-то странно, словно через какие-то невидимые преграды перешагивает. «Матушка, – говорят ей, – дорожка-то ровная». «Святая земля... – ответила старица. – Полно стариков лежит... Здесь будем стоять у Престола в белых рубахах». Сказала это и попросила снова вести ее в монастырь. Словно за этим только и приходила.

В Оптиной пустыни я посетил матушку Марию лишь однажды, в августе 1998 года. Незадолго до моего приезда в монастыре состоялось обретение мощей оптинских старцев. Мнение схимонахини Марии на этот счет разошлось с мнением руководства обители, и я ощутил в те дни некую напряженность в их отношениях. Матушка в то время жила в «подсобке» возле монастыря, к ней почти никого не пускали, а сама она выходила только на службу в храм.

Большой и сложный «организм», коим является Оптина пустынь, как мне показалось, с трудом нашел уголок для Божьего человека. За время ее жизни в обители она то и дело переезжала с места на место – жила и в «подсобке», и в монастыре в разных кельях. Однажды ей даже пришлось довольствоваться только что отремонтированной кельей, где стоял удушливый запах еще не высохшей краски. Всякое было. Но старица спокойно переносила все эти житейские неурядицы. И только в 1999 году доброхоты приобрели для матушки уютный небольшой домик возле монастыря, где она и провела последний год своей жизни. («Этот дом Божья Матерь подарила», – говорила о нем старица.)

Пишу это лишь для того, чтобы не погрешить против истины, а вовсе не затем, чтобы в чем-то упрекнуть великий монастырь – один из лучших в современной России. Уверен, живи матушка в каком-то другом крупном монастыре, проблемы были бы те же самые и, может быть, встали бы еще более остро. Ведь «в чужой монастырь со своим уставом не ходят». А матушка давно уже жила по «уставу», данному лично ей Самой Царицей Небесной. С такими людьми всегда «неудобно». Ибо они исключения из правил, по которым живет монастырь и без которых жить просто не может.

«Со святым жить нелегко», – пишет Архимандрит Софроний в книге про старца Силуана. А тут не просто «святая», но еще и юродивая, блаженная; человек, сознательно отказавшийся от земного разума, чтобы стяжать «ум Христов». Старица схимонахиня Сепфора, до матушки Марии «окормлявшая» Оптину, говорила, что старица, которая придет в монастырь после нее, «будет больше» нее. Говорила это о матушке Марии. Но сама схимонахиня Сепфора жила все же в окрестном селе Клыкове и прямо не соприкасалась с «монастырскими буднями» – помогала обители советами и молитвой все же со стороны.

Мария Ивановна, приехав в Оптину пустынь, вскоре поспешила в Клыково и там «полежала» на коечке старицы, тем самым показывая преемство. Она тоже могла бы вполне устроиться там, в уже намоленном уголочке, но предпочла жить в самом монастыре и, соответственно, была готова к тому, что далеко не всё там пойдет гладко...

Монастырь ведь не только духовный центр, но еще и «организация». И с этой «организацией» матушка вряд ли рассчитывала поладить. Ведь приехав в Оптину, она тем самым создала еще один «центр власти» – особенно сильный потому, что эта власть зиждется на авторитете старчества, а в Оптиной пустыни, этой «старческой обители», авторитет этот традиционно очень высок. Сглаживать возможность конфликта между руководством обители и старицей был волею обстоятельств поставлен авторитетный в монастыре игумен Антоний (Гаврилов). Сам он родом из Самарской области, как и матушка. Хорошо знал ее жизненный путь, особенности ее духовного служения. Кому, как не ему, заместителю духовника обители, осуществлять связь между двумя столь разными по своей природе, но столь важными для Церкви «ветвями власти»... И с этой задачей он в целом справился. Хотя и сам признавался мне позднее (летом 2000 года), что не всегда делал всё, что было в его силах, чтобы пребывание в монастыре матушки Марии было менее «конфликтным». Он и присутствовал на отпевании старицы в Вышнем Волочке как представитель монастыря, постриженкой которого являлась матушка. «Я ниточку протянула из Самары в Оптину», – говорила нам старица. И по этой «ниточке» к ней в монастырь устремились многие ее духовные чада. Оптина стала вдруг нам родной. Она принимала «своих» в монастыре с любовью. Но все же чувствовалось, что в ее жизни, в ее служении наступил совершенно новый этап. И переезд в Оптину (как и двумя годами раньше переезд из Кинель-Черкасс в Самару) не просто географическое перемещение (за весь мир она молилась уже давно!), но совсем иной масштаб, иное измерение. Наступил последний период уже всероссийского служения. Если раньше она говорила нам: «Я самарская», то теперь могла бы сказать не «я оптинская», а иначе: «я российская». Оптину пустынь матушка называла «аптека». Трудно понять прикровенный «язык» блаженной.

Но можно предположить, что в этом случае за звуковой ассоциацией для матушки скрывалось нечто большее: в Оптиной пустыни – этой духовной «аптеке» современной России – вырабатывается столь необходимое «лекарство от греха», разъедающего наши души.

«В Оптиной много семян», «много хлеба», не раз говорила матушка, то есть монастырь живет, молится, участвует в великой битве за Россию. Она и приехала сюда, как солдат на передовую, желая быть на переднем крае этой духовной брани. Приехала помочь монастырю, приехала, чтобы продолжать свое пророческое служение уже не среди мира, а в монашеской среде – этом передовом отряде воинов Христовых. Приехала именно воинствовать, а не пребывать пусть даже и на трижды заслуженном отдыхе... Схима нужна была ей, как кольчуга для воина, как броня, чтобы еще отважнее ринуться в самую гущу схватки. Принял ли ее монастырь? Я не знаю. Но знаю точно, что многие в монастыре ее приняли именно так, как должно, – как Божьего человека, как старицу, как пророка. А ведь сказано: «Кто принимает пророка во имя пророка, тот получает награду пророка». Значит, в святых стенах обители, где остались ее верные духовные чада, со временем поднимутся новые большие подвижники Православия. Посеянное непременно взойдет, и Оптина пустынь по-прежнему останется великой старческой обителью. Слишком свята эта земля для того, чтобы на ней не прорастали великие всходы.