Предисловие

Эта книга о самом удивительном человеке, которого мне когда-либо приходилось встречать. Героиню этой книги еще при жизни называли блаженной, юродивой, старицей, прозорливицей, а в последние годы пророком. Эта книга о блаженной схимонахине Марии (в миру Мария Ивановна Матукасова), нашей современнице, умершей совсем недавно, 14 января 2000 года. Рассказывать о человеке, поднявшемся на такую духовную высоту, совсем непросто. «Духовный судит о всех, о нем же никто не может судить», говорится в Библии. Ведь подобное познается подобным, и чтобы «судить» о блаженной, стяжавшей «ум Христов», надо быть с ней того же духа. Мне же до этого слишком далеко. И все же я дерзнул рассказать о старице Марии. Ведь единственная сила, приоткрывающая нам правду о другом человеке, – это любовь. Да, чужая душа потемки, но любовь как раз и есть тот луч, который и освещает душу того, кого любишь. С самой первой встречи, в ноябре 1993 года, я искренне полюбил блаженную старицу как духовную наставницу, как очень доброго, сострадательного человека, «единого от древних», как мне ее всегда хотелось назвать. И я благодарю Бога за эту встречу! Вскоре я понял, что должен донести до многих людей свой рассказ о матушке Марии. И потому еще при ее жизни начал записывать наиболее важное, что становилось мне известно о ней или от нее. Ведь мы сейчас находимся в ситуации, когда почти не осталось столь необходимых нам живых носителей великих духовных традиций Православного подвижничества. Чаще всего те немногие, кого мы с известной долей условности называем «старцами», хорошо если хотя бы несколько возвышаются над общим духовным уровнем современных христиан. Тех же, кто действительно поднялся на горние высоты духа, совсем немного. Одним из этих немногих подлинно великих людей несомненно и была матушка Мария. «Я восьмая!» – однажды сказала она о себе, быть может, давая понять, какое место в старческой «иерархии» современной России она занимала (тогда еще были живы и другие великие подвижницы – блаженная Любушка Петербургская, схимонахиня Сепфора и некоторые другие).

Блаженная схимонахиня Мария и журналист Антон Жоголев. Село Клыково Калужской области. Август 1998 года.

В то время, когда «мир» через Православную газету «Благовест» впервые узнал о ней (до этого мало кому известной), она уже была законченной подвижницей. Позади остались годы трудов и бдений, суровой аскезы (напоминанием об этих тяжелых годах борьбы с плотью и дьяволом были для нас ее ладони сильные натруженные ладони много в жизни повидавшего человека). Мы застали уже плоды ее подвигов, но от очевидцев узнали и о том, как она достигла того, чего достигла. Ведь подвиг юродства проходит на глазах у «мира» (который, конечно, не может вместить этого подвига и всячески старается не замечать его). Еще живы люди, знавшие матушку с начала 1960-х, и они могут многое рассказать о тех ее годах: тяжеленные неприподъемные мешки («грехи ваши ношу»), рваная полуистлевшая одежда, ночевка на паперти храмов, кус хлеба по очереди с голодными бродячими псами, побои и оскорбления – вот лишь то немногое, на что добровольно обрекла себя матушка и что оказалось под силу этой маленькой русской женщине с небесно-голубыми глазами... Подвиг этот на Руси не был в диковинку. Но если раньше, как мы знаем из житий, юродивые подвизались среди хотя и мирского, но все же Православного люда, то современной блаженной матушке Марии пришлось нести свой крест юродства среди безбожного окружения, в Куйбышеве, где на миллион человеческих душ было всего два Православных храма! Юродствовать среди людей, в массе своей не верящих в Бога, считающих подвижницу сумасшедшей, а то и «социально опасной», вдвойне тяжело! А она несла и несла свои мешки, стучалась и стучалась в наши души... Меня многое поражало в матушке Марии. Первое – ее феноменальная прозорливость. Господь нередко открывал ей о человеке не только его прошлое и возможное будущее, но и зачастую даже малозначительные особенности, вкусы и привычки... Второе – почти невероятная в наш век ее любовь ко всем людям, а не только к «своим». (Быть может, в этой-то ее любви к людям и заключается тайна прозорливости старицы. Она любила всех людей, и Господь ей открывал судьбы тех, кого она возлюбила по евангельской заповеди.) «Я всех целую», – приговаривала она. И это действительно так и было. Еще меня поражало ее смирение. Творившая такие дела, она сама себя, как мне думается, почитала лишь немощной старушкой в подрезанных валеночках. Это было видно из ее поведения, манеры общения с людьми. Она смирялась «до зела» и вовсе не требовала относиться к себе как к «пророку». Всё это ей было чуждо, не нужно, лишне. Ей только хотелось, чтобы люди, приходившие к ней, учились любить. И ей хватало терпения обучать нас этой самой трудной науке. Еще одна черта, поражавшая меня, – ее глубокая, подлинная, далекая от фарисейской церковность. Если известная болгарская предсказательница Ванга (по-видимому, одержимая демонами) удивляла людей именно как частное лицо, как «феномен», «игра природы», некое исключение из правила, то Мария Ивановна (да простит меня она за это сравнение с Вангой!) осуществляла свое служение именно в Церкви и для Церкви.Это очень важный момент, ключ к пониманию характера ее дара. Не случайно она и жила-то последние сорок лет исключительно при храме. Она была «клеточкой» церковного организма, без службы церковной она попросту задыхалась. Черпала силы в литургической молитве. Вне храма схимонахиня Мария просто непредставима. Многое в ее подвиге объясняет записанный рассказ Анны Крюковой о том, как однажды в начале 1960-х годов она с Марией Ивановной утром ехала на электричке из Кинель-Черкасс в Самару и вдруг заметила, что ее попутчица начала креститься с «отсутствующим, неземным» выражением лица. Та ее окликнула: «Что с вами?» «Я на службе в храме», – ответила старица.

У схимонахини Марии, насколько мне известно, никогда не было «сотаинников». Людей, окружавших ее, имевших ее доверие, было немало. И я был в их числе. Но никого из нас она особенно не выделяла, в свои тайны не посвящала, наверное, из-за нашего недостоинства, из-за неготовности вместить то, что ей было открыто. Ближе всех к матушке были ее «хожалки»: монахиня Евгения (Мавринская) в Оптиной пустыни, Тамара Степановна Ахтемирова в Самаре, Анастасия Федоровна Иванова и матушка Агния в Кинель-Черкассах. Они искренне и преданно любили матушку, и она отвечала им тем же. Но, доверяя им заботу о своем теле, она даже их нечасто допускала в «святая святых» своей души. Хотя это были люди ей самые близкие, хорошо понимавшие блаженную старицу, нередко являвшиеся «переводчиками» и толкователями ее слов для других людей. Я это могу объяснить не какой-то особенной скрытностью характера старицы, а тем, что она стояла особняком среди современников, общаясь как со «своими» не с нами, а с Илией Пророком, Преподобным батюшкой Серафимом...

Старица неоднократно благословляла меня на сбор материалов о ней для публикации статей в «Благовесте» («Корми, корми», – говорила она). Благословила она меня и на написание этой книги. Но одному мне оказалось не под силу рассказать о Божией избраннице так, как она того заслуживает. Это по силам только всем нам, знавшим и любившим старицу, вместе. Вот почему под обложкой этой книги собраны не только мои личные воспоминания и записи бесед со старицей, но и рассказы десятков людей об этом удивительном человеке. То, что скрылось от моего взора, замечено кем-то другим. И, сложенные вместе, эти рассказы о жизни подвижницы, надеюсь, дадут читателю верное представление о ее жизненном подвиге.

Эта книга попытка хоть как-то воздать добром блаженной старице за те ее безчисленные благие деяния, которыми она столь щедро одарила меня, мою семью и редакцию Православной газеты «Благовест». Надеюсь, что у читателей этой книги теперь появится еще один молитвенник перед Престолом Божьим, а все начавшие обращаться к ней с молитвой вскоре убедятся сами, что эти молитвы бывают услышаны.

Блаженная схимонахиня Мария, моли Бога о нас!

Антон Жоголев, г. Самара, 9 марта 2001 г.