Первый выстрел революции

Сегодня исполнилось 103 года со дня гибели Друга Царской Семьи Григория Ефимовича Распутина-Нового.

По сути дела именно в этот день (вернее, в ту роковую ночь) ровно 103 года назад началась революция, которая привела к гибели величайшую Империю. Выстрел в Распутина стал первым выстрелом революции. Смерть простого сибирского крестьянина, "мужика", как его тогда называли пренебрежительно в Петрограде, стала той точкой невозврата, после которой Империя оказалась обречена на гибель. В память об этом удивительном человеке - Григории Ефимовиче Распутине-Новом - приведу стихотворение его современника, тоже блистательного, и тоже умученного примерно теми же самыми руками - хотя и под другим политическим "соусом" - Николая Степановича Гумилева. Стихотворение называется "Мужик", оно написано в 1918 году. Не все его строки прошли испытание исторической достоверностью, но все же направление, я бы так сказал, в целом правильное. Поэтическая интуиция Гумилева не подвела, и на этот раз, как ни странно, «своя своих познаша». Во всяком случае, Гумилев не в унисон со многими-прочими отнесся вдумчиво к появлению Распутина на историческом горизонте России, и к его мученическому уходу... Не поддался на оголтелую клевету и не разделил едва ли не всеобщий бравурно-палаческий настрой. Вместо оглушительного "Распни..." ответил вот этим стихотворением.

Думаю, там, в Вечности, он прочитал эти стихи самому герою стихотворения. Потому что для мучеников, и для убиенных за Царя, за Родину и за Христа - нет смерти второй. А только вечный Свет.

Мужик

В чащах, в болотах огромных,

У оловянной реки,

В срубах мохнатых и темных

Странные есть мужики.

Выйдет такой в бездорожье,

Где разбежался ковыль,

Слушает крики Стрибожьи,

Чуя старинную быль.

С остановившимся взглядом

Здесь проходил печенег...

Сыростью пахнет и гадом

Возле мелеющих рек.

Вот уже он и с котомкой,

Путь оглашая лесной

Песней протяжной, негромкой,

Но озорной, озорной.

Путь этот - светы и мраки,

Посвист разбойный в полях,

Ссоры, кровавые драки

В страшных, как сны, кабаках.

В гордую нашу столицу

Входит он - Боже, спаси! -

Обворожает царицу

Необозримой Руси

Взглядом, улыбкою детской,

Речью такой озорной,

- И на груди молодецкой

Крест просиял золотой.

Как не погнулись - о горе! -

Как не покинули мест

Крест на Казанском соборе

И на Исакии крест?

Над потрясенной столицей

Выстрелы, крики, набат;

Город ощерился львицей,

Обороняющей львят.

"Что ж, Православные, жгите

Труп мой на темном мосту,

Пепел по ветру пустите...

Кто защитит сироту?

В диком краю и убогом

Много таких мужиков.

Слышен но вашим дорогам

Радостный гул их шагов".