Подземный монастырь

"Хотелось бы всех поименно назвать…"

В селе Покровка Новосергиевского района Оренбургской области для многих, кто помоложе, и невдомек было, отчего это гору близ села зовут Монаховой. И только старики передавали, будто здесь был подземный монастырь. И мало кто верил в это — до июня прошлого года, когда настоятель Покровской церкви иерей Анатолий Чернецов доказал всем скептикам и маловерам: пещеры существуют!
…Еще в девятнадцатом веке над этой горой видели огненный столп. А в 1895 году казаку Захару Карцеву из станицы Нижнеозерной, близ Оренбурга, было видение, в котором он получил повеление:
— Иди в Покровку, благоустраивай родник!
Благочестивый казак целое лето благоустраивал источник. Закончил работу к самому Покрову Пресвятой Богородицы и, повесив кружку на вбитый в столб навеса гвоздик, покинул Покровку. Ненадолго: на следующий год, к теплу, вернулся снова. Здесь и поселился, ревностно оберегая родник. Люди услышали о казаке-отшельнике, потянулись к нему — спасать душу… Так и возникла здесь монашеская общинка. Построили деревянную Казанскую церковь, домики-кельи. Поставили каменный храм Николая Чудотворца. Возник монастырь, и его основатель Захар Карцев принял монашеский постриг с именем Зосима.
40 десятин земли были пожертвованы детьми самарского помещика Шабалова. Монахи сами сеяли хлебушек, возрастили прекрасный сад. За источником появилось прудовое хозяйство. Поставили кожевенный и валяльный цехи, даже кирпич делали сами. И сейчас на склонах горы находят обломки кирпича со штампом "Н.М.", что значит — Никольский монастырь. В клировых ведомостях 1916 года значится 76 монахов (из них 16 иеромонахов), в монастыре жило двести насельников. Шла Первая мировая война, и с запада везли осиротевших детей. Двенадцать мальчиков нашли приют в Никольской обители.
К монастырю от села вела тополиная аллея, деревья стояли одно к одному, через каждые два метра. Под сомкнутыми кронами всегда было прохладно и тихо. Сейчас осталось единственное дерево. Все остальные срубили, стараясь выкорчевать самую память о святой обители на Монаховой горе. А через дорогу — болотная топь, где топили обломки стен взорванных монастырских зданий.
Историю Свято-Никольского монастыря нам поведала Анна Петровна Пахарь, эта неутомимая женщина не выходила из областного архива, пока не собрала по крупицам поистине безценные сведения. Она рассказала:
— Хотя и не так долго существовал монастырь, он пользовался заслуженной славой. Когда по Оренбургской губернии крестным ходом несли Табынскую икону, обязательно заходили в Никольский монастырь и оставляли чудотворную икону в нем на ночь. Сюда присылали на исправление нерадивых священников… Хотя гораздо больше сохранилось упоминаний о награждении лучших служителей. Был награжден и игумен Зосима. Он был членом совета в епархиальном управлении.

Вот здесь, где сейчас стоит голубой металлический крест, был каменный храм высотой 8 саженей (16 метров); крытые белым железом купола были увенчаны деревянными крестами, обитыми тем же белым железом. На колокольне было 5 колоколов, самый большой весил 102 пуда! Печальна участь этих колоколов: их отправили в металлолом.
Гонения на обитель начались в 1923 году, когда вышло постановление о закрытии монастырей. Монахам — к тому времени их уже осталось 27 человек (видимо, с первых же лет советской власти начали их "отсортировывать"), — предложили поступить на работу на предприятия — при условии публичного, через газету, отречения от Бога. Конечно, никто не согласился. Сколько их было точно и кто оставался к тому времени — не удалось узнать, потому что нет документов, нету! Писала же Анна Ахматова:
Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли списки, и негде их взять….
Иначе и не скажешь.
— А эти двадцать семь: что сталось с ними? — спрашиваю я.
— Священник Губанов потом служил в храме Покрова Пресвятой Богородицы в Верхней Платовке. А куда он делся потом, этого никто не знает. Ходит молва, что иеромонахов Никольского монастыря расстреляли под Оренбургом, на Собачьей косе… Расстреляли их в канун безбожного октябрьского праздника. Не закопали — засыпали комками мерзлой земли. И говорят, что над братской могилой ночами был виден столп света до небес.
Большевики все старались приурочить к определенным датам. Либо — "подарок" революционной годовщине (как расстрел монахов), либо — глумление над религиозным праздником. В Покровке церковь закрыли 13 октября 1929 года, как раз перед престольным праздником Покрова. Церковь была разорена, в ней устроили школьный клуб и спортзал. А в селе Царичанка, откуда я родом, церковь Рождества Пресвятой Богородицы закрыли под Рождество Христово, 6 января. И — какое кощунство! — на стене написали: "Пашиков в алтаре курил"!.. Так звали одного из местных безбожников.
Недалеко отсюда село Рыбкино: сначала девятьсот сельчан подписали заявление с просьбой открыть закрытый храм Архистратига Михаила. Через 5 месяцев такое же письмо подписали уже пятьсот человек, еще через 5 месяцев — только 93 человека. Наконец, через полтора месяца, прибыли секретарь райкома партии, председатель райисполкома, прокурор, судья, начальник милиции, местные рыбкинские власти. И вот стали решать судьбу церковного здания. Кто требует отдать под клуб: "Хватит, мы жили при темном прошлом, теперь хотим смотреть кино и спектакли" (точно как в Риме — хлеба и зрелищ!..), кто предлагал устроить здесь школу, кто — зернохранилище. "И только одна выжившая из ума 76-летняя старуха Щукина Прасковья проголосовала за открытие церкви", — глумливо написано в протоколе собрания. Тогда это делалось по одному сценарию. Народ сидит в зале, а в президиуме на сцене — грозные власти, и за спинами народа прохаживаются чекисты с маузерами или браунингами в руках. И вот попробуйте под дулом пистолета сказать: "Я — за церковь!" Как мне хочется найти потомков этой Щукиной Прасковьи, поклониться бы ее могилочке…
У меня дедушка был церковным старостой в том самом храме, где потом "Пашиков курил в алтаре". Мама и две мои тети пели на клиросе. Мама рассказывала, что у них был регент Евдоким Иванович — слепой, с великолепным слухом. Но как он был мягок с детьми! Если тетя моя сфальшивит, он тихонько ударит камертоном по столу: "Грушенька, голубушка, вот так надо петь!" Когда детский хор на Рождество шел славить Христа, дедушка предупреждал: "Дети, смотрите, чтобы Евдоким Иванович не упал!" Об этом я слышала в свои десять лет. И вдруг в клировых ведомостях Никольского монастыря нахожу строку: "Губарев Евдоким Иванович". Мне это ни о чем не говорит. Графа дальше: "Регент". И дальше: "Но слепец с детства", — вы знаете, у меня руки затряслись! Видимо, он из Царичанки, где был регентом, ушел в монастырь. С тех пор я поминаю его имя вместе с именами игумена Зосимы, монахов Геронтия, Мартирия, Нила…
У отца Зосимы была связь с Петербургом, он был знаком с Иоанном Кронштадтским, и возможно, из северной столицы его могли предупредить о готовящихся репрессиях. Поэтому здесь могут быть и тайные, замурованные ходы, где от большевиков укрыли святые мощи (возможно, и самого игумена Зосимы)…

В Святых пещерах

Узкий и темный коридор ведет вглубь пещеры. На каждом повороте — небольшая ниша для иконочки, выступ-полочка, гвоздь для лампады. Наш путь по подземному ходу освещают крохотные огоньки свечей. Идти вовсе не страшно — так и хочется заглянуть во все ответвления подземного хода, в крохотные кельи. В одной из них лежит большой камень — видно, на нем когда-то молился монах. И во всем смирение. Высокие мужчины должны были наклонять голову, идя по коридору.
Надписи на стенах: "1939 год. Здесь был Славка". А в другом месте — красивым каллиграфическим почерком: "1908 А.Л.Ч. Господи, спаси и сохрани!" Есть и нижний ярус пещеры, кольцевой. Говорят, что от этих пещер вели и другие подземные ходы: в гору, под родник, под монастырское кладбище и в самое село, под церковь.
Мы постояли в подземном храме — это довольно большая, по сравнению с кельями, пещера, с иконостасом чугунного литья, отделяющим алтарь от молитвенного зала. Нам повезло: вместе с нами в Покровку приехали монахи из Андреевского Михаило-Архангельского монастыря, и они отслужили в подземном храме молебен и панихиду. Здесь так легко молиться, так дышится… Уходить не хочется, так бы и жить тут — в молитвенной тиши. И неудержимо льются слезы…
А потом мы поднимаемся наверх и идем к монастырскому кладбищу Собственно, от него не осталось ни могил, ни крестов — уже батюшка Анатолий Чернецов поставил четыре креста, обозначающие границы монастырского кладбища.
Анна Петровна повинилась:
— Однажды на Рождество мы пошли на Монахову гору. Дети и муж остались у родника, а я на лыжах поднялась на кручу. Накануне была сильная метель, все занесло сугробами. Великолепный вид: внизу — Покровка, весь мир у моих ног! Я кричу только что услышанную по радио песенку: "Мы раз-бой-бой-бой-ники!.. Пиф-паф — и вы покойники…" — и лечу вниз по восточному склону горы. Но на середине горы опрокидываюсь на снежном перемете и ломаю себе колено, рву связки. На пять месяцев я оказалась в гипсе. Прошло много лет, и лишь два года назад я узнала, что сломала ногу на углу монастырского кладбища! Представляете, какое мне было вразумление!..

Живая вода

Трапезница Покровской церкви Надежда рассказала:
Еще до того, как открылись пещеры, мы с рабой Божией Лидией взяли благословение у батюшки Анатолия, чтобы расчистить родник. У Лиды сильно болело горло, но она пошла. Расчистили проход, а потом уже и сам родник. Он прямо фонтанами забил. Стали уходить, вдруг Лидия упала прямо лицом в родник. "Ну, говорит, так мне и надо! По грехам моим…" Поднялась, прошла несколько метров — и удивилась: "А у меня горло-то совсем не болит!"
А матушка Людмила Чернецова привела и другой пример живительной силы святого источника:
— У одной девушки была язва. Бабушка ее всю зиму ходила к роднику: наберет родниковой воды и на саночках везет. Передавала с шоферами в Оренбург, внучка пила воду. Перед операцией прошла повторное обследование — врачи удивились: совершенно здорова! Все зарубцевалось. В Оренбурге есть фирма "Живая вода". Они в Саракташе берут воду из скважины, пропускают через очень дорогостоящее оборудование для очистки. И когда у нас в источнике взяли воду, анализ показал степень чистоты выше самой высокой отметки. Прибор зашкалило! Эту воду пьешь — и не напьешься. Как вот в подземелье воздух — не надышишься…

Пока творится добро…

Иерей Анатолий Чернецов, настоятель Покровской церкви, поделился своими заботами:
— Все силы полагаем на то, чтобы возродить обитель святую. Ждем паломников! Чтобы могли помолиться, проникнуться святой тишиной подземного монастыря… Если же вспомнить, как Серафим Саровский заповедал сеять на всяком месте Слово Божие, то — и туристов мы должны принимать с любовью. Приезжают, например, старшеклассники — понятно, что большинство из них хоть и крещеные, далеки от веры. Я с ними говорю — и не только проповедую Слово Божие, но и на темы сегодняшнего дня, которые безпокоят всех людей сегодня. Они прислушиваются — и, может быть, кто-то задумается о том, как жить в этом мире. Мы земные управители здесь, а в Святых пещерах есть еще Небесные хозяева, угодники Божии. У этого места заступники есть. И Николай Чудотворец, в честь которого был назван монастырь, и угодники Божии, которые там подвизались. Основатель этого монастыря игумен Зосима (Карцев) умер в 1923 году, еще до закрытия монастыря, и где похоронен — на монастырском кладбище или в тех пещерах, которые пока еще не открылись для нас, — неизвестно. Я верю, что придет день, когда все пещеры будут открыты, и тогда, наверное, мы сможем узреть и святые мощи праведников, подвизавшихся в подземной обители. Но это уже дело времени, дело Бога. А для нас пока главное срочно построить храм и корпус, где могли бы пока размещаться паломники, и уж потом — если Архипастырь благословит, то и монахи могли бы поселиться. Нам надо делать свое дело, а там уже Господь Сам управит.
— Как вы сами узнали о существовании здесь подземного монастыря?
— Я 11 лет уже здесь служу, и с первых лет мне говорили, что здесь подвизались люди очень высокой духовной жизни. "Поминай их, и они тоже будут тебя поминать"… Но какие пещеры, где они — никто же не знал. Все здесь было засыпано, заросло травой. Знали приблизительно, что на этой горе, — и все. Потом уже постепенно все узнавалось. Александр Михайлович Балычевский — бывший военный летчик, память у него была свежая, — рассказал, как в 1939 году он отрыл вход в эти пещеры и с ребятами ходил туда. И когда уже сам я впервые вошел туда в прошлом году 8 июня, где-то в пол-пятого вечера, то вспомнились его рассказы. Господь дал такой момент, что все это открылось. Не было какого-то сверхъестественного откровения, а просто, уже измучившись, говорю трактористу: "Копни еще вот здесь — и пойдем домой…" До этого мы и ученых привозили — никакие приборы не показывали, что под землей находятся пещеры. Нам говорили: "Да это все сказки какие-то, легенды! Никаких пещер здесь нет…" Сколько ни пытались найти, не получалось — и мы бросали.
— Наверное, тогда не подошло еще время открыться подземному монастырю. Господь укрывал от приборов "всевидящих"...
— Да, видимо, всему свои сроки. Мы благодарим Бога за то, что открылось нам. В подземелье уже устроили храм, совершили шесть Литургий. Храм по благословению Владыки назвали в честь преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских. Многое откроется еще — надо, чтобы мы ЭТО оценили. Святыня великая.
Когда закрывали монастырь, Иверская икона Божией Матери начала плакать. Безбожники не поверили: "Видишь, что делают, чтобы мы их пожалели!" Может, она не первый день уже мироточила, слезы шли из глаз…
Уже в пятидесятых годах скончался монах Игнатий. Молился, трудился, переносил людскую клевету. При закрытии монастыря его не тронули — был он немощный, наполовину парализованный. Он жил в бане, землянке, за ним ухаживала монахиня — по-моему, Анна, женщина в годах. Я сам свидетель — на могиле монаха Игнатия было исцеление. Раба Божия Евдокия почти уже умирала, последний раз причастил, думал что умрет — а вот и по сей день в храм ходит и чувствует себя прекрасно для своих лет. У нее было что-то очень серьезное с головным мозгом, из ушей шли гной и кровь, головные боли жуткие. Шесть лет мучилась на уколах, на таблетках. Она сама покровская, а жила в Ростове-на-Дону. Ее дед мальчонкой ходил в монастырь молиться, и очень любил он монаха Игнатия. Игнатий спал в гробу, и мальчик этот тоже иногда засыпал вместе с ним. И когда Евдокия приехала, дед ей заповедал идти на могилу Игнатия и молиться ему. Первый раз еле ее привели туда. Она простыми словами молилась там: "Отец Игнатий, помоги мне исцелиться!" — и к камню прикладывалась. Восемь раз она ходила на его могилу, и раз от разу становилось лучше. И шишку потом ей вырезали, никаких последствий. Видно, что монах Игнатий за нее помолился, и Господь помиловал ее… Уже три с половиной года она все службы от начала до конца выстаивает.
— Тут о нем какие-то красивые легенды складывают — будто бы монах Игнатий на этом камне переплывал через речку…
— Знаете, это не легенда. Есть три момента, связанные с камнем. Говорили, что когда Игнатий шел из монастыря — этот камень из его кельи, из пещеры, за ним катился. Еще рассказывали, что кто-то пришел к монаху Игнатию в монастырь, и спрашивает: "А есть ли сейчас такая вера, что камень сдвинется?" — и — раз! — при людях камень сдвинулся с места. Потом уже стали толковать по-своему: "Да это че там, гипноз…" Я не знаю, что было конкретно с этим камнем, но что-то определенно было. И камень на могиле монаха Игнатия по его заповеди до сих пор лежит. Наверное, на этом самом камне он и переплыл речку…
Я в это верю — не так давно это было, люди помнят. И все подтверждается. Игнатий перед Богом угодник был, в гонениях жизнь провел. Мой грех — еще на Радоницу обещал крест на его могилке заменить, и все еще не сдержал слово. Хотел деревянный хороший крест поставить. В одной могиле с монахиней Анной он похоронен.
Какого духовного уровня люди были! Одна женщина — как звали, не знаю, она недавно умерла, — овдовела в молодости. Жила в деревне неподалеку отсюда. В этой же деревне жил молодой вдовец с детьми. Раньше целомудренный народ был, скромный. И знакомились-то не как сейчас. Им говорят: "Поженились бы вы, все легче вдвоем детей воспитывать". А как — на чужих детей идти? Боязно… Ей посоветовали сходить к старцу в монастырь. Ну вот она пришла к схимонаху Нилу. Заходит в пещеру с трепетом. Старец читал книгу при свече и лампаде. Она только хотела что-то сказать, а схимонах Нил жестом велел молчать, И сразу говорит: "Если сможешь полюбить его детей, то выходи замуж" — "Батюшка, да как же — я ведь их и не видела толком, не знаю, что за дети…" — "Ну вот если сможешь полюбить их не глядя, тогда и выходи замуж!"
Она вышла из кельи ни жива ни мертва. Что говорить — старец всю ее историю знал, такой святости был человек. Дух Божий изобиловал в нем. Сходятся они с тем вдовцом, недолго пожили, — и муж умирает. Она остается со своими и с чужими детьми. Родня собирается, решение одно: мужниных детей в детдом отдать. Она — ни за что! И всех детей подняла, вырастила. Ее внучка — она, получается, неродная ей была, — рассказала все это. Говорила: "Мама 99 лет прожила", — они бабушку все мамой звали.
Игумен Зосима высокой духовности был. Видимо, перед основаним обители он по святым местам походил, и понравился ему отшельнический подвиг, Господь его призвал. Иоанн Кронштадтский его благословил на основание подземного монастыря. Сам отец Зосима писал, что это место было открыто ему Самим Богом. Разве мало в Оренбуржье холмов? А на этом месте в XIX веке видели огненный столп.
Одному уроженцу Покровки, в духовных вопросах он вообще не разбирается, — за десять лет до открытия пещер было видение. Приехал он в Покровку — добродушный, здравый человек, лет под пятьдесят. Говорит мне: "Батюшка, я вот сейчас войду в пещеры, но я в них уже был! Как-то, в девяностых годах, я собрался в Покровку ехать. Лежу, вспомнился родник этот, как потом загубили его… И — сплю или не сплю — вдруг оказался на горе, и на этом месте, где вы открыли пещеры, стоит столп лазурно-небесный, весь переливающийся, до самого неба. А на вершине столпа Распятие, и Христос. Такой у Него добрый Лик… Словно кадры меняются за кадром — оказываюсь я в подземелье, и передо мной монах в черном одеянии. Он не говорит ни слова, но я знаю, что мне надо идти за ним. Иду по подземным коридорам, на стенах факелочки (так он по-мирскому воспринял лампады, — поясняет отец Анатолий Чернецов), свечи. Заходим в большую комнату — и там факелочки и свечи, иконы очень красивые стоят. И этот монах ничего не говорит, но молча показывает мне все это. Смотрит на меня, и лицо такое… как у ангела! — оно и сейчас передо мной стоит… Небесное… А глаза — такое в них добро, красота глаз неземных. Я вот сейчас рассказываю, а у меня душа плавится. И потом другой кадр. Мы стоим где-то в пещере вместе, где источник, и в воде родника три креста лежат. Монах берет крест, им благословляет воду и меня благословляет. И я вижу — на его лицо свет пролился с неба".
Я говорю ему: а кто знает, может, какой сродник твой…
Такие моменты, они, как в Евангелии было сказано, — в сердце слагаются.
— Из нового храма будет вход прямо в пещеры?
— Этого храма раньше там не было. Где пещеры, был дом двухэтажный. И рядом с ним был вход, оттуда и опускались в подземелье. А сейчас такое решение пришло: надо поставить храм! Небольшой надвратный храм в честь Иоанна Крестителя. Благословение Божие есть на то, чтобы он был там. Как-то мы пришли на гору с одним благотворителем. И один человек туда же привез мне икону Иоанна Крестителя — старинную, писаную на кипарисе, золото чистое — как будто только из-под кисти. Редко такую увидишь. На обороте печать: "Скит Святителя Николая на Афоне". Сколько стоит? — Пять тысяч. Владимир Николаевич, благотворитель, говорит: "Какая икона хорошая! Бери — я тебе на нее деньги даю!" Я сначала хотел крестильный храм Иоанна Крестителя в подвале своей Покровской церкви устроить, а на горе надвратный храм назвать в честь Табынской иконы Божией Матери. И когда мне так чудесно пришла икона Иоанна Крестителя, я подумал: там ведь будет восстановлен Казанский храм. Но Табынская — это ведь та же Казанская икона. Только темная ликом, и история у нее своя. С отцом Леонидом, секретарем епархиального управления посоветовался: "Неправильно, наверное, будет два храма рядом в честь Казанской иконы называть". Он и говорит: "Ну давай надвратный храм назовем в честь Иоанна Крестителя". — "Батюшка, да у нас как раз и икона такая есть…" И освятили закладку храма в честь Рождества Иоанна Крестителя. Икона эта будет там аналойной. Освящал храм отец Леонид. Большое стечение народа, начальство было, с Оренбурга приезжали. Хотя раньше отец Леонид не очень благоволил к открытию подземного монастыря. Я давно пишу Владыке, что надо возрождать монастырь. Ну отношение к этому было такое: "Чудной какой-то — монастырь хочет восстанавливать на пустом месте!" — "Как же пустое! А пещеры!" — "Да где они, эти пещеры? От них и следа не осталось!" А потом отец Леонид сам со мной за престолом Литургию служил…
…Благотворителей найти сложно. Господь Сам посылает помощь. В Америку летал — у одной нашей уроженки сын Павел погиб, военный, и я ее духовно поддерживал. Памятник, крест Православный, отсюда ей отправил. Ей правительство США большую компенсацию выплатило за сына. Давайте, говорю, на своей родной земле помогите построить храм. Кто храм построит, того Бог не оставит. И вот Татьяна приезжала, кирпич купила, купол заказала. Вроде бы все складывается к тому, чтобы к 19 декабря — празднику Николы Зимнего — стены, купола, окна надвратного храма в полном объеме поставить. До отделки все полностью завершить. Будет здесь все со временем. Каждое воскресенье мы неизменно в пещерах молебен с 5 до 7 вечера служим, и панихиду краткую по насельникам монастыря. И видно, что они нас не забывают.
Школу построили очень быстро. А отделывать пришлось тяжело. По крохам пришлось все возить отовсюду, даже из Самары. Школу все комиссии — и пожарные, и санэпидстанция — приняли. После осенних каникул мы сюда примем подготовительный класс. Учиться будут не раз в неделю, как везде, а каждый день. Расширенная программа, уровень образования в нашей школе должен быть выше, чем в обычной. Уж больно сейчас в школах учить стали плохо…
— Но ведь надо, чтобы и педагоги были хорошие…
— Есть, есть такие. Девушка закончила Саракташское духовное училище по катехизации, еще одна — зав. детсада была 26 лет в Орске, грамотнейшая женщина. На ее попечении будет подготовительный класс. А учителя в начальные классы мы тоже найдем. Будут в начале и в конце урока молиться: "Царю Небесный" и "Достойно есть", — и потихоньку придет вера.
Пять буханок в день для дома престарелых отдает местный бизнесмен. У него была саркома, костный рак — он ведь самый страшный… болезнь прогрессировала. А окрестился, стал понемногу воцерковляться — и уже пять с половиной лет живет благополучно, состояние здоровья наладилось.
Бабушки брошенные все. За них-то Господь помогает нам. И помогает, и терпит нас. Родне они не нужны. Пять лет с половиной нашему дому престарелых, 17 бабушек мы уже похоронили. Когда их сюда привозят, они лучше себя чувствуют. Одну бесноватую привезли, просили долго, я не хотел ее брать. Уж слишком она ругаться любила… Мы начали ее землянку продавать — дочери объявились. Подняли шум: "священник грабит одинокую старушку!" Забрали… — и вскоре выставили ее… Привезли вот Анну, она парализованная. Поначалу ее два человека водили в храм. Сейчас она ходит сама. Она плохо разговаривает, а говорит: вот видишь, я сама хожу уже…
— Слепенькая у вас тоже…
— Слепая Мария — ангел, да! С семи лет слепая, оспа выела глаза. Девица. Было у нас в доме престарелых место, мои все настаивали, чтобы я одну бабушку взял. А мне не хотелось. У ней есть родня, пусть ухаживают. И когда послали за ней машину — буквально на пороге машина сломалась. Потом оказалось, что от нее у нас были бы только искушения. А тут ко мне приходят с просьбой: "Слепенькая одинокая старушка, — не возьмете?" — "Да конечно, возьмем!" Вот и оказалось, что это место мы для нее приберегли. А она верующая, церковная. Я еще послушником у протоиерея Григория Петренко когда был в Верхней Платовке, ее туда привозили. Она такая хорошая. Помолится — Господь услышит.
Покойный Владыка Леонтий хорошо сказал о современном духовенстве: сельскому священнику достается воронка от бомбы. Приехал — на приходе ничего нет. Воронка от взрыва… Попробуй все создать! Наломаешься сто раз. Слава Богу, мы тут живем мирно. Может быть, Господь когда-нибудь призовет в монастырь — кто знает, может быть, для себя сейчас и строим… Желание давно есть детей поднять и — в монастырь… Мне и секретарь епархиального управления говорил: "Туда надо хорошего игумена, чтобы молитвенную жизнь наладил, а тебе — экономом…" Бывает, идешь к пещерам, думаешь: хоть бы последним монахом там быть! Если Богу угодно, хотелось бы жизнь скончать там.

Не надо считать, что вот завтра конец света или чуть позже… Это во власти Бога. Пока добро творится, пока идет покаяние, Господь отодвигает сроки. Храмы строятся — значит, люди идут к Богу. Это градусник, показатель устремленности к Богу. Вот как перестанет народ творить дела милосердия, строить храмы — вот тогда уж… Будущее и от нас тоже зависит. Будем мы благие мысли вынашивать, и Господь все устроит. Не будем — и Господь отвернется. Самое главное, стараться все делать к славе Божией.
Зло все видят, потому что оно крикливое, а добро — тихое, не выставляет себя напоказ. Как Серафим Саровский заповедал — сам стяжай дух мирен, и тысячи вокруг спасутся. Нам бы спастись с Божией помощью. Потихоньку в последних рядах где-нибудь встать…

Фото Александра Евстигнеева

На снимках: В подземном храме преподобных Антония и Феодосия Печерских; Старинная фотография — игумен Зосима (в центре) с монахами подземного монастыря; В переходе подземного монастыря; Святой источник; Настоятель Покровской церкви иерей Анатолий Чернецов; У входа в подземную обитель.

См. также:

Ольга Ларькина

17.10.2003