Семь лучей над Покровской обителью

Незабываемые встречи с тремя игумениями монастырей в Башкирии.

В Башкирию, в Обитель милосердия, что в селе Ира, мы ехали с конкретным редакционным заданием — встретиться с монахиней Моисеей, знавшей при жизни прославленного в лике местночтимых святых Архимандрита Моисея Уфимского. А получилось, что кроме этой запланированной встречи Господь одарил нас еще и незабываемыми встречами с настоятельницами трех башкирских женских монастырей. И каждая встреча была нечаянной радостью…

С матушкой Евтропией, настоятельницей монастыря в честь святых Царственных Страстотерпцев, мы встретились в Обители милосердия, она приехала навестить игумена Николая — так теперь зовут в монашеском постриге настоятеля обители, еще недавно протоиерея Виталия Чернышева. Все вместе мы и поехали вначале в Мелеуз, где находится подворье монастыря в честь святых Царственных Страстотерпцев, а затем в восстанавливающийся ныне Покрово-Эннатский монастырь. Отец Николай назначен наместником этого возрождающегося монастыря, а первой, кому довелось восстанавливать монастырь из руин, и была матушка Евтропия.
Было много волнующих мгновений в этой долгой, затянувшейся до полуночи поездке. И прикосновение к двум мироточащим иконам Божией Матери — Тихвинской и Казанской — на мелеузском подворье, и издалека притянувший взоры и доселе красивый полуразрушенный храм Покрово-Эннатского монастыря.
Матушка Евтропия рассказала:
— В 2000-м году меня направили в Покровско-Эннатский монастырь. Забросили в фургон со стройматериалами — и сюда. Этот храм расчищал весь Салават. Тут внутри было завалено все — люди приезжали на автобусах, все это разгребали и вывозили. Монастырь тогда только начали восстанавливать, насельников было немного — иеромонахам надо служить, а я единственный строитель с образованием. Вот меня Владыка сюда и отправил — монахиню в мужской монастырь — завхозом и строителем. Здесь я пробыла 1 год и 8 месяцев. Не было ни связи, ни машины.
— Матушка, а почему такое название: Покровский — понятно, в честь Покрова Божией Матери. А Эннатский?..
— Он был основан на средства местных помещиков Эннатских, Димитрия и Софии. И прославился далеко за пределами их поместий. Когда-то это был знаменитый монастырь, духовно окормлявший четыре губернии, практически всю юго-восточную часть России, Приуралье. Каждая губерния тех лет — это несколько нынешних областей. Здесь неподалеку были медные рудники (я сама в штольни спускалась), и у монастыря были свои домны, но в основном руда здесь добывалась и отвозилась. Монастырь был богатый — и духовные богатства были великие. Здесь неустанно шла молитва, крестным ходом ходили на источник.
— На Табынский источник?
— Не только. Здесь тоже есть святой источник, и вода его имеет большую силу. Мы сейчас по сугробам, конечно, не пройдем туда, а летом в нем набирают святую воду.
— Источник, как и монастырь, Покровский?
— Трудно сказать сейчас, в чью честь был освящен источник. Но и до сих пор в Оренбуржье очень почитают этот источник и хранят славу об этом монастыре и его святой водичке. Даже был случай, паломницы привезли отсюда водицы своим родственникам. И рассказывают: приехали, еще не успели ничего сказать, где побывали, что привезли. Родные их радостно приняли, и хозяйка им говорит: «Я вам сейчас такую святыню дам, такую святыню великую!» Выносит бутылочки с водой. Гости спрашивают: откуда? — «Это из Эннатского монастыря! В этой воде такая сила, такая святыня!..» Они разулыбались: «А мы вам еще этой водички привезли!»
Между прочим, этот вот храм, где мы сейчас находимся, раскурочили уже с началом перестройки. Так он до этих времен стоял красивый, крытый. Внизу на стенах пустые квадраты — это лет восемь назад приезжали какие-то южане, аккуратно скалывали со стен фрески и увозили. Ничего не осталось от былого благолепия, только на хорах две фрески — туда похитителям было не добраться.
Тут вот, где сейчас кладбище и кресты, все было заросшее. Ничего не было известно, где находился разрушенный Никольский храм, где могилки. На руинах были посажены акации и разбит парк в пионерском лагере — чтобы пионеры гуляли по могилкам. Все это пришлось выкорчевывать, нанимать трактора, люди приезжали — в основном, конечно, из Салавата. На месте храма хотели сделать курган из собранных камней, установить на нем крест, посадить рядом цветы, но меня перевели и здесь все просто вывезли. Не знали, что нельзя увозить куда-то на свалку, в мусор обломки церковных стен. А кладбище здесь перекапывалось несколько раз, могилы вскрывались — искали мощи. Рассказывают, что в одной могиле при вскрытии увидели красивую-красивую девушку, как только что положенную. Она была даже румяная…
— В монашеской одежде?
— Нет, в мирской. Говорили, что это дочь княгини. Какой княгини — неизвестно. Ее останки увезли. Тогда все мощи увозили «в институт, на исследование». Мало что вернулось… И не только мощи.
Вся эта округа и через речку тоже, — это все были монастырские земли. Нам даже предлагали: требуйте, чтобы вам вернули эти земли. Ну что требовать — кому сейчас по силам такое поднять! Набрать, а потом чтобы ни себе, ни людям было?

Райские места

— А летом как здесь красиво! Через дорогу отсюда — там было кладбище монастырское. Рассказывают люди, это был просто рай на земле! Там столько было дивных цветов!
Только сирени было пять сортов, отсюда ее увозили по всем окрестным городам и селам. И вот мы вокруг этих мест идем с иконочками, поем «Святый Боже», заупокойные тропари, — идем по полю и поминаем всех зде лежащих — и такая благодать, неописуемая! Не на уровне земных обычных ощущений…

А в кирпичном корпусе — его хорошо видно из окон — летом у меня была трапезная и моя келья, где третье или четвертое окно. И вот видите: где входная дверь с крылечком, и где трапезная — может ли луч солнца войти сюда и пройти насквозь все это расстояние, и наполнить светом? Как же он должен был для этого изогнуться! А вот однажды приезжал ко мне один благодетель наш, я как раз пожаловалась на свои горести. Пообщались, поговорили. Он продуктов для нас привез. Я проводила его за ворота, вернулась и села чай допить. А был уже вечер, и в пионерском лагере шла дискотека.
Где-то около одиннадцати было, наверное. Я сижу, пью чай, слышу грохот музыки из лагеря.
Смотрю — коридор наполняется светом. Вначале плавной волной, а потом так мощно засияло. «Ну, — думаю, — это, наверное, Женя (оператор в лагере) решил подшутить и направил прожектор в нашу сторону». А такой свет яркий, золотистый, солнечный да красивый, аж играет, переливается золотом… И как он через весь коридор прошел и ко мне в келью пролился? Я удивляюсь: что так долго сияет и что за странный прожектор? Выхожу в коридор и оказываюсь внутри этой субстанции света. Не пойму: везде все светится, необычный свет. Может быть, галогенная лампа какая-то? Выхожу на крыльцо и вижу: дискотека как шла, так и идет, прожектора, которые там были, совсем не в нашу сторону обращены и свет от них — такое жалкое-жалкое подобие свечи или фонарика. Не сравнить с этим мощным сиянием. А на крыльце свет стал еще сильнее, аж слепит. Поднимаю глаза — а на небе словно кто рукой развел тучи, и из этого оконца к земле идет семь мощных лучей, будто семь огромных прожекторов — и прямо сюда на крыльцо. Я стою: «Господи!» — а душа прямо захлебывается от этого света. Невыразимая радость: я стою, и ничего мне не надо в жизни, только быть в этом чудесном свете. Как накрыла благодать… И только потом уже до меня дошло, что по всем оптическим законам не мог свет преломиться под таким углом, чтобы заполнить все внутреннее пространство корпуса.
Да и время было такое уже позднее, откуда бы взяться этим лучам? Это было долго, минут двадцать, и все мои скорби растворились в этой благодати. Так утешил Господь… И так мощно показал святость этого места.
Это кусочек моей жизни, моего сердца…

Помощь Радонежских святых

— Матушка, вы сами с Украины, а постригались где?
— Здесь, в Башкирии, в первом нашем женском монастыре — Табынском. Мы ведь и молились о том, чтобы на Святых Ключах открылся монастырь. И через полгода после того, как монастырь открылся, я в него пришла. Поехала на один день — и осталась… А потом так Господь благословил, что и сама стала настоятельницей. Что интересно, когда мы покупали для скита двор, в тот год под Благовещение над горой стояло два огненных столпа. Один ярко-красный светился, другой посветлее, розовый. И спустя четыре года на этом месте стал Благовещенский монастырь. А в позапрошлом году в ночь под Никона Радонежского — это Ангел-покровитель нашего Владыки — на той горе долго-долго стояло разноцветное сияние.
Раз уж речь зашла о Радонежских святых, то во славу Божию расскажу о том, как меня здесь исцелил Преподобный Сергий. Я приехала сюда очень больным человеком после многих травм. Дошло до того, что я по огороду на четвереньках передвигалась. Головные боли мучили непереносимо. И в ночь на 17 июля мне снится, что собрались люди, некоторые сестры нашего монастыря, рядом доски, стройка. А тут говорят: «Сергий Радонежский идет, будет исповедовать!» Надо же мне у него исповедоваться, я и то нагрешила, и другое… — стою, перебираю в памяти грехи. И вот он идет: лик как на иконах, глаза чистые, светлые, прямо в душу смотрят, от этого взгляда не скроешься. И все выстроились к нему на исповедь — столько народу! А последними стоят двое, которым ну обязательно надо исповедаться! И я решила: встану после них, а им пока сбегаю принесу молитвослов. Возвращаюсь — а уже никого нет, и только Преподобный идет мне навстречу. Я затужила: как же я, не исповедалась! А кто-то мне говорит: «Сейчас Преподобный Сергий будет делать тебе операцию!» И я во сне чувствую, как сознание отключается, и когда я во сне же очнулась, мне кто-то на руке подает кусок моей головы. Кусок трапециевидной формы и на нем мозжечок, и другие части мозга, я вижу все гематомы, и даже гной и слизь. Я проснулась — а у меня в этом месте такая легкость, и голова совсем не болит.
Но у меня еще было много других проблем, опухоль головного мозга. А вот прошлой осенью преподобный Никон Радонежский тоже приснился мне перед своим праздником — в простом одеянии среди монашеской братии — поворачивается ко мне и говорит: «Теперь у тебя никогда не будет болеть голова!» И с тех пор уже таких страшных болей, до потери сознания, у меня не было. Я ездила к его мощам, благодарила его.

Четки матушки Зосимы

— А со старицей Зосимой как все получилось — я, наверное, и оказалась здесь по ее молитвам. Когда-то мне одна монахиня сказала: «Запиши-ка ты в свой помянник схимонахиню Зосиму. На юге Башкирии был знаменитый монастырь и в нем была одна старица — такая великая старица, подвижница! Запиши и молись за нее». Я записала, а больше ничего о ней не знала. И думала: что же это за старица? А когда сюда попала, как раз уже встал вопрос о том, чтобы обретать ее мощи. И я отца Симеона, своего игумена, просила: «Батюшка, будете ехать в Синцовку, возьмите и меня! Хоть как, хоть на краешек куда-нибудь в машине посадите, только возьмите к старице Зосиме!» А получилось так, что кроме меня оказалось и некому ехать. Там были проблемы, решили послать женщину — и мне пришлось заниматься всеми хлопотами, все организовывать. До этого сколько раз пытались обрести ее мощи, ничего не получалось, люди не отдавали, и вообще такое противостояние было! Врагу не пожелаешь таких испытаний… Дал Господь — и обрели мощи.
В Самарском крае могут еще жить какие-то старички, бабушки, которые ездили сюда к матушке Зосиме. Или их родные рассказывали о таких поездках. Как бы надо собрать сейчас побольше материала о ее подвижнической жизни. Кто что помнит, или у кого есть фотографии или документы — можно батюшке Николаю прислать, для прославления старицы Зосимы. Кстати, здесь вместе с матушкой Зосимой подвизалась и матушка Савватия, умершая перед самой революцией и похороненная на этом монастырском кладбище. Так вот у меня от матушки Савватии есть принадлежавшее ей Евангелие.
Обретение было 14 декабря 2001 года. Племянник матушки Зосимы рассказывал, что в ее же могилу схоронили и ее духовную дочь, мать Маргариту. И когда во время похорон вскрыли могилу, то многие вещи были целы. Они тогда положили матушкины мощи в уголочке. Так вот когда мы обретали мощи, то сразу и нашли мощи в уголочке сложенными. Поэтому и никаких сомнений уже не было: это матушка Зосима. Тут ошибка исключена. Было много и других примет. Среди ее вещей сохранились и матушкины четки. И все, кто присутствовал на обретении, так обрадовались, стали к ним прикладываться. Стали расхватывать — кто туфельку, кто еще что: на святыню. А эти четки пустили по кругу, все к ним прикладывались. Рядом с племянником матушки стояла женщина, как-то странно она себя вела. Ей говорят: «Приложись к четкам!» — «Нет, не надо…» — «Да ты что, это же матушкины четки, приложись!» Кто-то легонько задел ее четками — и что с ней стало! Тут же возле могилы как начала она лаять, по-собачьи.
Так вот недавно мне приснилось, будто все опять так же, как было при обретении мощей. И кто-то невидимый дает мне четки матушки Зосимы. И так я с ними и осталась. Думаю: хоть бы одну бусинку от этих четок, хоть бы один узелочек, а тут — все они мне достались… Пусть хоть и во сне… И так хорошо мне стало — и сейчас вспоминаю об этом, и тоже так хорошо…
Сторож, который здесь раньше жил, когда в храме было зернохранилище, неоднократно видел на колокольне монахиню. Женщину в черном… Хотя все везде было закрыто, и даже лесенки не было, чтобы попасть на колокольню.

Пустыня души

Напоследок прошу матушку Евтропию:
— Матушка, расскажите о монастыре Царственных Страстотерпцев, в котором вы сейчас подвизаетесь.
— У нас сейчас в монастыре четыре сестры. Монастырь находится в деревне Андреевка Аургазинского района. Это от Албазов 22 километра, как на Уфу ехать. А потом от трассы в сторону 14 километров. Там хорошая дорога. Приезжайте. Ну, деревня небольшая, 59 дворов. Есть школа. Зато храм стоит чудный, кирпичный очень красивый. Уже он частично отреставрирован. Службы уже идут. В безбожные годы в нем был и скотный двор, и механические мастерские. Когда мы приехали, видно было, что в последнее время храм служил зернохранилищем. Мы оттуда вытаскивали остатки прелого зерна, вскрывали полы, все что могли выносили. Как раз в это время приезжали паломники из Уфы и нам помогали все выгребать. Дышать было невозможно, в масках, в респираторах работали. Интересно, что паломники не все даже были верующими, и мусульман было несколько — а тут потрудились и после этого периодически к нам уже приезжали, вы знаете, как храм благодатью Божией входит в душу — и окрестились многие. Мы, конечно, молились о них, чтобы Господь, раз уж сподобил их потрудиться для храма, даровал им и веру крепкую, и спасение, наставил на путь истины. И у этих людей, обратившихся к Богу, вера крепкая, не так, как часто бывает — по привычке, унаследованная от родителей. Мы, к сожалению, часто не ценим этой благодати.
В деревне недалеко от Святых Ключей есть пчелосовхоз, и там был вначале скит, а потом и подворье в честь святых Царственных Страстотерпцев. Там у нас иконы мироточили: Пресвятой Богородицы, Царя Николая. И все мироточившие иконы благоухали. Единственная икона, которая мироточила без благоухания, — блаженной Матроны. Видимо, по великой скромности блаженной матушки Матроны… А плащаница не мироточила, но так благоухала! Много было чудес…
Хотелось бы все устроить в монастыре, как должно. Знаете, как рукодельница вышивает или художник пишет картину — и вдруг не дают ему закончить: начинай другую, а здесь другие допишут… Да ведь у других уже будет по-другому. Это же не просто здание. На что кого Господь поставил, то он и должен делать. Плохой ли человек, хороший ли — он инструмент в руках у Господа. У украинского религиозного философа Григория Сковороды есть такие слова: «Не учите яблоньку родити яблоки, краще отжените от нее свиней…»
…Пустыня — это ведь не обязательно монастырь. Пустыня должна быть в душе. Пустыня души… Так вот и мы жить должны. Вот воистину, как сказал Амвросий Оптинский: «Знай себя и будет с тебя».

На снимках: Настоятельница монастыря во имя святых Царственных Страстотерпцев Уфимской епархии монахиня Евтропия; Полуразрушенный храм в Покрово-Эннатском монастыре; Кресты на месте Никольского храма и монашеских могил.

Ольга Ларькина

04.03.2005