В гости к Кронштадтскому батюшке

Кронштадт… Сколько славных картин всплывает в памяти при этом слове: Петр I, первая русская флотилия, мятеж против большевиков, город-герой Второй мировой… А у каждого Православного образ города неизменно связан со святым праведным Иоанном Кронштадтским, много лет подвизавшимся на этом острове.
Современный Кронштадт в строгом смысле слова уже не остров — широкая дамба соединяет его с материком, в обе стороны идут машины, автобусы, кто-то прямо с дамбы удит рыбу, и трудно себе представить, что так было не всегда.
И все же у меня захватывает дух, когда мы мчимся посреди моря… на автобусе. Но вот, подскочив на последнем повороте, въезжаем в город. Просим остановить на Посадской и без труда находим нужный нам дом. В маленьком садике заботливыми руками разбит цветник. На уровне второго этажа — мемориальная табличка: «В этом доме в 1855-1908 гг. жил святой Праведный Иоанн Кронштадтский».
Молитвами святого и по Божией милости к нам, грешным, этот дом не был разрушен во время Великой Отечественной войны, хотя город сильно пострадал, хотя в самый этот дом попала бомба! Ее, неразорвавшуюся, нашли на чердаке рабочие, когда уже в мирное время дом перестраивался. Часть квартиры, где жил Иоанн Кронштадтский, городские власти передали епархии под музей. Сюда стекаются многочисленные паломники, здесь служатся молебны и панихиды, читаются акафисты. И, как прежде, в гостиной встречает Всероссийский батюшка своих гостей.
В комнате много икон и портретов батюшки, с каждым связана какая-то история.
— Вот тот, самый большой фотопортрет, над батюшкиным диванчиком, — рассказывает служительница музея, — пожертвовала в наш музей дочь протоиерея Петра Белавского. Каким подвигом было сохранить этот портрет в годы гонений. Ведь большой-то какой, не спрячешь, а вот не избавились от него, бережно сохранили.
А вот этот этюд, на диванчике, — прижизненный портрет батюшки. Специалисты говорят — возможно, кисти Репина. В дневниках художника есть запись, что он писал отца Иоанна за один сеанс. Мы не стали точно устанавливать авторство — для нас это не так важно. Главное — батюшка…
Вообще все художники и фотографы жаловались на отца Иоанна: такой стремительный, порывистый, ни минуты не посидит спокойно, выражение лица все время меняется.
Как живой предстает Кронштадтский пастырь в этом рассказе. Вот он идет, окруженный нищими, и всем подает милостыню — на ночлег, на еду. И так уж приучил их к этому, что однажды, когда батюшка шел почти без денег и стал раздавать меньшими суммами, чем обычно, один из нищих возмутился: «Не будем у него брать сегодня — мало дает!» Но батюшка не обижался. Спустя несколько лет он построил Дом трудолюбия, где был для неустроенных чад Божиих и приют, и стол, и работа, и школа, и достойный досуг — в Доме трудолюбия была хорошая библиотека.
А вот он, в ручьях тяжелого пота после долгой пламенной молитвы, выходит к убитой горем женщине. Накануне консилиум врачей вынес несчастной приговор: ребенок, которого она носила во чреве, мертв, немедленно нужна операция. Каждый час промедления грозит гибелью. И вот, в слезах умолив врачей повременить, она призывает батюшку Иоанна. Тот, ни минуты не медля, отправляется к ней и после продолжительной молитвы утешает женщину: «Не плачь, не надо операцию. Родишь здорового младенца». На другой день та действительно разрешилась здоровым малышом.
А вот он в храме, проводит общую исповедь — так много было желающих исповедаться именно у батюшки Иоанна, что не было решительно никакой возможности всех принять. И в качестве исключения — в то время это была действительно редкость — батюшке разрешают общую исповедь. Но настолько сердечной и горячей была эта исповедь, что рыдали даже взрослые мужчины. Не стесняясь друг друга, каялись громко, в голос, чтобы услышал их отец Иоанн.
Был такой случай. Двое мужчин, по возрасту как отец и сын, вошли в храм во время одной такой исповеди и стали посмеиваться над батюшкой Иоанном. Он заметил их, но тут же вновь погрузился в исповедь. Когда же в конце он с разрешительной молитвой обводил всех епитрахилью, то невольно стал искать глазами давешних посетителей. И не нашел, как вдруг увидел их прямо перед собой — стоящих на коленях, плачущих…
Много о чем еще рассказывала служительница музея, пока не прервала вдруг себя: «Вы же не только послушать о батюшке пришли, но и поговорить с батюшкой. Давайте прочитаем тропарь, а потом можете к иконам приложиться, и из лампадки маслицем помазаться, и на балкончик батюшки, откуда он проповедовал, выйти помолиться».
А потом все вместе пропели акафист святому праведному Иоанну Кронштадтскому, и все никак не хотелось уходить. Как будто сам батюшка был рядом, а мы — у него в гостях…
Весь вечер бродили по городу. «Вот по этой стороне улицы, — вспоминаются слова экскурсовода, — любил ходить батюшка. Она и сохранилась полностью. А другая сторона сильно пострадала во время войны. Теперь через дом — новостройка».
Высоко вознеслись кресты голубого, как небо, собора Владимирской иконы Божией Матери, парит в воздухе огромный, но совершенно невесомый Николаевский Морской собор, построенный по образцу Святой Софии Константинопольской. Жаль только, что закрыт — здесь пока музей… А вот Андреевского собора, где много лет прослужил Кронштадтский пастырь, больше нет — взорвали в 1932 году. В 2002 году по инициативе Андреевского союза и при поддержке Мемориальной квартиры святого Иоанна Кронштадтского на месте Андреевского собора был установлен памятный камень — с надеждой на восстановление храма.
И все-таки грустные впечатления покрывают волны почти физически ощущаемой благодати. Всю дорогу меня захлестывает какая-то стремительная радость, как будто вот-вот полетишь. И когда едем по дамбе, кажется, будто действительно летишь над морем.

На снимках: балкончик батюшки; памятный камень на месте Андреевского собора.

Екатерина Резникова

г. Санкт-Петербург

29.06.2007