И корабль плывет по волнам…

Пассажиры теплохода «Алексей Толстой» совершили второе водное паломничество по волжским святыням.

Мы покидали Самару в разгар бабьего лета, чуть тронутого легкой позолотой; густо покрывающие обрывистый берег леса почти сплошь были выписаны сочными мазками благородной зелени. А вернулись словно в другую страну — где тоненькие березки, словно белые свечи, уже охвачены желтым пламенем осени, где красноватой медью отливает листва кленов. Так быстро, всего-то за неделю на Волгу пришла осень!.. Но в сердцах, наполненных благодатью, не было места для печали. Столько увидели, услышали, узнали в этом необычном паломничестве, к стольким святыням смогли прикоснуться!..
Далеко не все в этой поездке были прихожанами «со стажем», для кого-то паломничество по Волге стало одним из первых шагов к Храму. На встречах с духовно окормляющим водные паломничества на теплоходе «Алексей Толстой» протоиереем Рустиком Гузем нередко звучали вопросы, людям воцерковленным казавшиеся наивными. И отец Рустик не оставил без внимания ни один вопрос. Он ведь не только настоятель Свято-Пантелеимоновского храма в Самаре, но и руководитель отдела по работе с молодежью Самарской епархии. Так что миссионерская работа для батюшки Рустика не внове…

Из Сибирского края

Фотиния и Лидия приехали в Самару из Иркутска — специально чтобы принять участие в водном паломничестве на теплоходе «Алексей Толстой». Прочитали в «Благовесте» объявление — и загорелись: надо ехать! Три дня ехали на поезде, обычно такие долгие поездки очень утомляют — а тут вовсе и не почувствовали усталости.
— Словно время свернулось, — говорят в один голос.
Для обеих это первое большое паломничество. В каюте у них я увидела икону святого праведного Александра Чагринского: купили в Самарском Иверском монастыре. Теперь читают его житие. А для них самих великой радостью было увидеть в Самарском Покровском кафедральном соборе большую фреску, изображающую Святителя Иннокентия Иркутского. Фотиния даже сфотографировала эту фреску.
— Это был удивительный святой! — рассказала она о первом иркутском святом. — Промыслом Божьим он, посланный с миссией в Китай, остался в Сибири, терпел нужду и лишения, своими руками ловил рыбу, тачал сапоги. Долгое время ему, Архиерею, было негде главу преклонить. Но это был настоящий миссионер, к которому шли креститься местные жители-язычники, убежденные его пастырским словом.
После революции нетленные мощи основателя Иркутской епархии надолго исчезли, и лишь в начале 90-х годов были обретены в далеком Ярославле. Епископ Иркутский Вадим стал хлопотать о возвращении святых мощей. И вновь, как при жизни Святителя Иннокентия, препоны: когда раку хотели отправить в Иркутск на поезде, железнодорожники возмутились: куда с гробом?! Для них ведь, в ту пору далеких от Церкви, что рака, что гроб — одно и то же. Очень помог в отправке служивший тогда в Ярославском Толгском монастыре Архимандрит Евстафий — в 2000 году он стал Епископом и управляет Читинской епархией, рядом с Иркутской. Но даже с его помощью удалось добиться только, что раку с мощами везли до Иркутска в тамбуре, как какой-то негабаритный груз… Зато как встречал город мощи своего святого! Теперь они почиют в Иркутском Знаменском монастыре. А на Крестный ход раку с мощами износят из обители и несут впереди, как величайшую святыню. Был у нас воздушный Крестный ход — и рака с мощами Святителя облетела весь Дальний Восток! А еще ее провезли по Байкало-Амурской магистрали. Теперь уже и на железной дороге были рады принять святые мощи… И получается, что Святитель-труженик вновь и вновь обходит Сибирские пределы и освящает их своими всемощными молитвами!
…Где и когда бы еще услыхала я такой впечатляющий рассказ? Спаси Господи дорогих моих иркутских сестричек, с такой любовью поведавших о своем городе и Святом!

«Туман, туман, седая пелена…»

Это строчка из песни, но хотелось не петь — плакать. Мы давно должны бы приплыть в Нижний Новгород, но с утра Волга утонула в густом, как молоко, тумане. Не сдвинешься!
— Ну вот: а капитан говорил, у нас лучшие навигационные приборы, проплывем в любом тумане! — зароптали паломники. Да, на все воля Божия, но у нас ведь время по минутам расписано! Вот сейчас уже мы должны бы ехать на автобусах в Дивеево — а вместо этого тоскливо жуем выданный в дорогу сухой паек и стонем: да когда же, когда разойдется туман!
В мою каюту стучится Наталия из Отрадного: нет ли акафиста Николаю Чудотворцу? Есть, как не быть… И буквально через полчаса словно кто-то невидимый решительно сметает белесую пелену. Видно, кто-то еще в это же время вместо того чтобы стенать да роптать хорошо помолился… Берега еще тонут в белом мареве, а над очистившейся рекой ослепительно сияет солнце, отражаясь мириадами золотых бликов в спокойной глади, раскинувшейся во всю ширь окоема. И мы видим замершие на приколе баржи, сбившиеся с фарватера. А наш «Алексей Толстой» наконец поднимает якорь и торопливо набирает ход. Плывем!..
А если уж вести речь о приборах в рубке корабля, то самый надежный из них укреплен в капитанской рубке точно над лоцманской картой. Иконочка-складень…
— Я хоть сам пока что и не очень верующий, — сказал капитан Владимир Александрович Королев, — но разрешил поставить здесь икону. А один штурман, человек коммунистической закалки, стал в свою вахту закрывать створки иконы. И тогда другой штурман взял и приклеил складень клеем — так что теперь икона всегда стоит как положено — и…помогает экипажу! Я это очень даже чувствую… В грозу и в непогоду волны бывают до трех метров высотой, корабль качает — а все обходится благополучно.

Звоны над Волгой

…Гулко и раздумчиво ударил большой колокол, за ним вступили колокола поменьше, позвонче — и над Волгой разлился радостный звон. Подплываем к Нижнему Новгороду! И тут откуда-то с берега ответно ударили далекие колокола — то ли Печерского монастыря, то ли Михаило-Архангельского храма, что на территории нижегородского Кремля, то ли еще какой-то укрытой от нас церкви. Звоны плыли, переливались и, отражаясь от речной глади, взмывали прямо к небу!.. А на крыше какого-то строящегося портового сооружения рабочий в синем комбинезоне обнажил голову и троекратно перекрестился.
В пути мы не раз еще услышим подобные колокольные симфонии, когда двум звонницам, укрепленным на корме нашего корабля, станут вторить мощные колокольни на ближнем берегу. А может быть, и не только. Ведь в разливе рукотворных морей, волжских водохранилищ, погребены десятки храмов, разоренные обители. Жители окрестных сел и по сей день иногда словно бы из-под немереной толщи вод слышат глухие звуки благовеста — большого колокола, зовущего на молитву.

Будут новые рейсы…

…Остались позади благословенные Раифа, Дивеево, Макарьев монастырь; уже простились с городком-островом Свияжском — и впереди Самара! Слева по борту разворачивается величественная панорама родного города, и при виде колокольни Кирилло-Мефодиевского собора хочется крикнуть: остановите, я здесь сойду!.. Но теплоход плывет все дальше, мимо златоглавого храма Георгия Победоносца и старинного Иверского монастыря точнехонько к часовне Святителя Алексия. Небесного покровителя нашего города и… корабля. Не зря же первая часть его имени — Алексей!
И чуточку грустно прощаться с такими замечательными людьми, с которыми познакомились на борту теплохода. Грустно, что закончилось наше необычное паломничество.
Впрочем, будет новая навигация — уже следующим летом, и будут новые паломнические рейсы. Ангела Хранителя, доброго пути всем странствующим во имя Господне!

На снимках: Самарские паломники возле стен Макарьева монастыря; протоиерей Рустик Гузь во время встречи с паломниками на борту теплохода.

Ольга Ларькина

Фото автора.

03.10.2008