‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

«Степь да степь кругом…»

Из цикла «Капельки вечности».


Из цикла «Капельки вечности»

На журналистской практике в Саратове в 86-м меня поселили в общежитие ВПШ. Для молодых поясняю (люди зрелые должны это помнить и без пояснений), что ВПШ — это Высшая партийная школа. Здесь повышали свою идеологическую квалификацию люди «с мест». А я там просто жил. Общежитие хорошее, почти пустое (было лето). И только в самом конце моей практики, в сентябре, начался заезд. Ко мне в комнату поселили милиционера из Новоузенска. Ему было в ту пору едва за тридцать, кажется, уже капитан. Как звали его — сейчас не припомню. Партийная схоластика моего соседа занимала мало. Просто надо было ему отучиться на этих курсах, чтобы скорее повысили в звании. Такое тогда было время. В его родных местах мне довелось побывать: «степь да степь кругом», куда ни глянешь. Новоузенск — маленький городок, затерявшийся в безкрайней заволжской степи. Вечерами я выходил из городка и шел без направления, все дальше и дальше. Никогда не забыть мне этих степных прогулок. В степи небо касается земли всей своей гладкой поверхностью, всей своей невесомой тяжестью наваливается на равнину — и ты невольно ощущаешь свою малость, почти что случайность «в этом лучшем из миров». Степь — она смиряет.
Милиционер оказался веселым и разговорчивым. Он рассказывал всякие интересные истории про свое служивое житье-бытье. Например, как они всем отделением милиции встречали на границе района цыганский табор и разворачивали его, сопровождая, в другой район — а там цыган встречали уже их коллеги из соседнего района и гнали в третий… На мой вопрос, а можно ли в принципе справиться с этим непокорным кочевым народом, привязать его как-то к оседлой жизни, к земле, он ответил мне достаточно резко, по-милицейски: «Мы в 45-м с немцем справились, неужто с ними не справимся? Был бы приказ…» Отчего-то его ответ мне запомнился! И вот одну историю, с ним приключившуюся, я и хочу сейчас рассказать.
…Однажды у нас всю районную милицию подняли на ноги. Два паренька убежали с «зоны». Одного взяли сразу — кто-то позвонил и сказал, что они забрались в пустующий дом на окраине села. Второй скрылся. Хуже того, ограбил машину — искал что-нибудь поесть, а там в багажнике лежало охотничье ружье с несколькими патронами. В общем, «вооружен и очень опасен…» Стали мы прочесывать местность, знали, далеко уйти он не мог. Дело понятное: у беглеца одна дорога, а у погонщиков много. Нашли его, окружили, предложили сдаться. Взяли в кольцо. Как уж так вышло, не знаю, но только когда я с замполитом подъехал туда, увидел такую картину. Стоит тот беглец в милицейском кольце — все стволы на него направлены. А у него в руках ружьецо дрожит. И он это ружье на всех поочередно наводит да кричит, что живым не сдастся — и себя порешит, и нескольких наших. А милиция только замполита ждала, чтобы он дал отмашку на залп. Самим-то, без приказа, и боязно расстреливать, да и жалко малость. Ясно, что по дурости тот ружье схватил. А паренек, я вижу, затравленный, бешеный. Такой сдуру может пальнуть. Весь взъершенный, а лицо белое-белое. Бежать ему некуда, и как зверь, которого прижали, огрызаться будет до последнего. Все смотрят на замполита, а тот поднял было руку, но опустить не решается, словно Бог его за руку схватил и держит на весу… (Он потом мне признался: какая-то сила и правда руку его в тот момент удержала.) И тут вдруг меня прошибло — как кувалдой по голове: что ж ты стоишь, его ведь сейчас порешат… Жалко мне стало этого паренька. Слезы у него на глазах, вот-вот наделает делов-то, потом не расхлебаешь. А у него ведь, поди ж ты, мамка где-нибудь есть… И тут словно Бог меня вытолкнул из круга. Перекрестился (сроду этого раньше не делал!) и пошел к нему. Тот сразу дуло мне на живот навел (в кишках у меня похолодело и по спине озноб пошел). А сам улыбаюсь ему, руки за спину, чтобы не напугать. Говорю ему спокойно, ласково так: «Дурилка картонная! Что ж ты делаешь, а? Себя ведь губишь!» А сам к нему иду — и все с улыбкой. Он опять на меня ружьем тычет. А я все свое гну: «За ружье тебе червонец влепят, а если положишь ствол, года четыре, не больше, дадут». Иду к нему медленно, уговариваю. А он трясется, вот-вот спустит курок. Но я все же чувствую: чем спокойнее буду себя вести, тем для него убедительнее. Ребята тоже застыли, у всех пальцы на спусковом крючке, один неверный жест — изрешетят на месте. А паренек не сдается, кричит: «Отойди! Не подходи!» Опять слезы у него на глазах. Знаю я таких, гордые очень… От них всего можно ждать. Такой и ножом ударит — чтобы о нем не подумали, будто струсил… Эх! Замполит тоже стал его уговаривать. Мы, говорит, тебе срок скостим. А тот все вертится, то на меня, то на кого еще дуло направит. Иной раз и себе в живот наведет, но не стреляет. Видно, Бог ему этого греха не дал совершить. А я все ближе к нему подхожу, и ласково так, по-человечески с ним разговариваю. И вот уже три шага между нами. Прыгнуть? Пропорет мне живот… Не успею! Ну, вот он, думаю, час воли Божией — и шагнул к нему… А он мне прямо в руки ружье отдал. Прямо в руки! Я сразу назад ружье швырнул. И тут на него со всех сторон налетели. Скрутили вмиг. Я им кричу: «Отпустите!» Отпустили, даже наручники не надели. Он говорит:
— Подождите, я помолиться хочу… — сел на землю и так замер. Белый весь, худой. Потом лбом на землю упал и заплакал…
Ко мне замполит подошел, руку жмет. А у меня вдруг, чувствую, кишки все ворочаются, вот-вот стошнит. Наконец по-настоящему страшно стало. Дома ведь Люся ждет. Что бы с ней-то было, если бы этот в меня пальнул…
Выписали мне премию тридцать рублей. Фотографию на доску почета повесили. Неделю я походил героем. Парню тому добавили шесть лет, но статью «за вооруженное сопротивление милиции» ему не пришили — замполит слово сдержал. Жаль, конечно, парня. Но ведь сам виноват…
— А если бы, — говорю, — он тебе все же в живот пальнул?
— Ну, тогда мне минус…
…Я не знаю, стал ли этот капитан, как в песне, майором. Наступала перестройка, и все эти ВПШ стремительно утрачивали свою ценность. Но это и не важно. В той степи широкой, где небо всей тяжестью наваливается на горизонт, а закаты с кровавым каким-то отливом, важно совсем ведь другое.
— Знаешь, — шепчет он мне с оглядкой на «партийные» стены, у которых вполне могут иметься уши, — знаешь, если бы он в меня тогда и пальнул, может, и не минус мне был бы, а… плюс! Чистым, понимаешь ли, я бы пред Ним предстал. Ну, то есть, не перед замполитом, конечно, а пред Ним… Ты меня понимаешь?
На дворе был в ту пору «сухой закон», и потому, как ни хотелось капитану (а я по блеску глаз видел — хотелось!) со всей торжественностью отметить наше знакомство — милиционера со стажем и начинающего журналиста — пришлось ему без «этого дела» задушевно запеть «Степь да степь кругом…» И казалось: я снова в той заволжской степи — иду на горизонт без дороги. Ибо в степи дороги и вовсе без надобности. Иди куда глаза глядят, да куда ветер дует.

Рис. Германа Дудичева

Антон Жоголев
14.12.2007
806
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
1
Пока ни одного комментария, будьте первым!

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru