‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

«За други своя»

— отдал жизнь Валерий Грушин.


Жизнь и смерть, земная слава и вечность, жертвенность, память, любовь к ближнему и молитва. Так много мыслей и чувств всколыхнул в душе разговор с Миной Яковлевной Баранец, самарской жительницей, прихожанкой Софийского храма, родной тетей, наверное, самого известного самарца — Валерия Грушина. О том, кто такой Валерий Грушин, хорошо знали шестидесятники — он из их поколения. Легенда о его подвиге вошла в сознание поколения 60-х, а также 70-х, 80-х и так далее. Тридцать лет под Самарой на Мастрюковских озерах, рядом с Волгой и Жигулями, в начале июля проходит фестиваль авторской песни имени Валерия Грушина. Кульминация фестиваля — ночной концерт на Гитаре — начинается и завешается песней о Валере Грушине. Все встают. Часто во время фестиваля идет дождь, и говорят, что это небо плачет по Валере. Почти все, кто приезжает сейчас в Мастрюки, никогда его не видели. Грушин для них — символ мужества и жертвенности. Почему именно это имя не затерялось в бушующем потоке времени, а осталось высеченным и на скале у той горной речки, где он вытаскивал из ледяной воды тонущих детей, и в сердцах незнакомых ему людей? На прошлом Грушинском фестивале иерей Артемий из Санкт-Петербурга хотел служить панихиду по Валерию, но оказалось, что никто не знал, был ли Валера крещен. Однако его имя стало символом исполнения великой христианской заповеди любви к ближнему, жертвенности. Он погиб «за други своя».

Я попросила Мину Яковлевну рассказать о Валерии Грушине. Из ее рассказа ясно, что корни самоотверженного поступка Валерия — в семейном воспитании. Его родители поженились по большой любви, причем его мама вышла замуж за его отца, который был к тому времени вдовцом, и у него были дети. Она взяла на свои плечи нелегкий крест воспитания чужих детей, рожала своих. В семье царили любовь и согласие, радость, самоотверженная забота о ближнем. В такой живительной для души атмосфере вырос Валера Грушин.
М.Я.:Валера меня младше всего на шесть лет: я 38-го года рождения, он — 44-го. Моя сестра — его мама Бела Яковлевна старше меня на 16 лет. Она вышла замуж в 42-м году за москвича, военного летчика, подполковника Федора Ивановича Грушина. Он был вдовец, у него было двое детей от первой жены — дочь и сын. А Беле было 20 лет. Мы все с Украины из города Николаева приехали в Куйбышев (ныне Самара) в эвакуацию. Он здесь с ней познакомился, у них была пламенная любовь, они поженились. В 44-м году в Моздоке родился Валера, он был у них первый общий ребенок. Родился он 23 октября — в ту ночь, когда депортировали чеченцев, роды принимала чеченка, конвой стоял, еле дождались, когда мальчик родится, и чеченцев депортировали. Потом они жили в Новокуйбышевске. У них было пятеро детей: четыре мальчика и одна девочка.
У Белы Яковлевны был Божий дар: она была музыкально очень одаренной, хотя нигде не училась, играла на фортепиано, баяне, гитаре. Валера от нее научился музыке и пению, пел, сочинял песни, играл на многих инструментах, и когда учился в Куйбышевском авиационном институте, основал ансамбль «Поющие бобры». Он был очень одаренным. Еще он был большой умелец — умел делать все. В доме всегда жили животные: черепахи, ежики, кошки, собаки и кутята. Валера их находил и приносил в дом, сам ухаживал за ними. Дом был очень гостеприимный, в нем часто собирались друзья Валеры, и всегда накрывали стол и всех радушно встречали. 

Валера очень много ходил в походы: в Саяны, на Север, однажды отстал от партии, но тогда все обошлось. А потом он пошел в этот поход…

Там, где Валера погиб, непроходимая тайга, нет никакого селения, только жил один метеоролог, с бородой, его называли дедом, хотя ему было около пятидесяти. Отдельных туристов туда не пускали. Валера с друзьями-студентами трое суток ждали большую группу туристов из Ленинграда, их ввели в ту группу, и они полетели туда на вертолете. К следующему пункту они должны были добираться на плотах. «Дед» с вечера попросил Валеру прийти утром, чтобы помочь снарядить лодку и отправить в школу детей и жену — они приезжали к нему на каникулы. Было утро 29 августа 1967 года. И горная, ледяная река Уда. Валера пошел на берег с товарищами Женей и Соней, а его невеста Света осталась. Они утром ушли, и их нет и нет. Потом приходит мать этих детей и говорит ей: «Чего вы тут сидите, ваш парень утоп».— «Как утоп?!» — «Лодка перевернулась».
Валера не сидел в лодке. Он помог лодке отойти от берега и стоял с друзьями и матерью детей на берегу, в лодке были «дед» с детьми. И тут неожиданно лодка перевернулась, и все находившиеся в ней стали тонуть. Валера мгновенно разделся, бросился в реку, первым вынес мальчика на руках на мелководье, чтобы тот мог дойти, потом девочку, и она сама пошла к берегу. А его отнес бурун, и он очень кричал: «Помогите, я тону!», — но никто почему-то не пришел ему на помощь. После того как все это случилось, Женя взял спасательные пояса, веревки и побежал по тайге. Сначала он бежал, потом шел. Он думал, что сможет чем-то помочь Валере. Когда он дошел до следующей станции, дал телеграмму в Новокуйбышевск родителям Валеры и через сутки вернулся назад. И пошел выяснять у «деда», как все произошло. Тот спал, Женя ждал его несколько часов, «дед» вышел заспанный. — «Мне надо с вами поговорить. Куда мой друг делся? Как так получилось, что вы все живы, а его нет?» — «Сейчас, сынок, я с тобой поговорю». И сделал вид, что ему надо за домик зайти по нужде. И — застрелился. Было заведено уголовное дело, туда вылетел Федор Иванович, просидел там три недели — ничего так и не выяснили. «Дед» какую-то тайну унес с собой в могилу. И через год тело Валеры искали. Прочесывали тайгу, очень помогало Иркутское управление гражданской авиации. Сестра с мужем все деньги, какие могли, отдали на эти экспедиции. Но никаких концов не нашли. Сестра очень сильно скорбела. Если бы он был похоронен, они бы как-то примирились с этой мыслью… А так сестра всю жизнь думала, что он жив. Когда шел по улице высокий парень с русыми волосами, она бежала ему навстречу. Валера красивый был. Мать его Бела Яковлевна была красавица, а отец Федор Иванович выглядел, как царский гвардейский офицер.
Я спросила Мину Яковлевну, не было ли верующих в семье. Конечно, был человек, который воспитывал Валеру в духе христианских заповедей и молился за Валеру. Это была глубоко верующая бабушка по отцу.
М.Я.:У Федора Ивановича была очень верующая мама, Елена Прокофьевна. Она была москвичкой, из хрестоматийной купеческой семьи с крепкими устоями. В 1956-58 году они все вместе жили в Кинель-Черкассах, и бабушка ездила в храм в Самару. Однажды к сестре пришла жена штурмана полка и увидела бабушкину икону. Она была в шоке, и тут же разлетелась весть по всему полку, что у начальника штаба полка Грушина верующая мать. Я помню, как он пришел поздно с полетов и сказал ей: «Или уезжай отсюда, или перестань ходить в церковь». Она ответила: «Никогда я в церковь ходить не перестану». Так все и осталось. А сам Федор Иванович был ярый коммунист. В семье было пятеро детей, но бабушка больше всех любила Валеру. К сожалению, он не жил с бабушкой (Елена Прокофьевна жила в Москве), и она не успела его в детстве окрестить…
Мы особенно не радовались, что есть фестиваль имени Валерия Грушина. Эта мирская слава нам не была нужна, для нас это была большая потеря. Когда однажды отца Валеры Федора Ивановича пригласили на фестиваль и он выступил там, его увезла «скорая». А так им все казалось, что он где-то есть, что найдется.
Валере было 23 года, когда он погиб. Он был очень добрый. Я помню, что в его группе у одного мальчика умер отец. Валера организовал ребят, и они ходили на вокзал разгружать вагоны, чтобы этому парнишке помочь. Он был очень отзывчивый, участливый, он бросился в воду не задумываясь. Так бы поступили все мальчики из их семьи. Нам привезли шапочку, комсомольский билет, там лежала Светина фотография, и на ней написано: «Говорят, дарить фотографии — дурная примета, но я очень тебя люблю». Света и ребята из клуба авторской песни долго помогали мне ухаживать за сестрой.
Мы знаем, что Валера выполнил свой человеческий долг. Теперь, когда я пришла к вере, я понимаю, что, когда человек жертвует собой, он выполняет заповедь Христа.
В тот год за сезон на речке Уде утонуло сорок человек. Эта река очень опасная, горная. Все найденные трупы надо было опознавать. 39 погибших родственники разобрали, а сорокового нет. А потом у заслона в реке из плотной проволоки сбились чьи-то кости. Очевидно, это были Валерины кости. Конечно, если бы сказали нам, что это Грушин, мы бы его похоронили. Но нам сказали только через год. В скале над Удой сделали нишу, выбили его барельеф и слова: «если жив еще — борись, полумертвый — продвигайся». Я пришла в храм и спросила у протоиерея Михаила Фролова, как мне молиться за Валеру, а он говорит: «В церкви за некрещеных не молятся, но ты не печалься о его участи. У Бога Свой Промысл, кому где быть». Он меня обнадежил, и я дома молюсь за Валеру, читаю канон мученику Уару в день смерти Валеры и в Димитриевскую родительскую субботу. Теперешняя молодежь о Валере сейчас уже ничего не знает, хотя на фестивале где-то экспозиция о нем есть, и он ее уже не интересует как личность. Это была другая эпоха.
И сейчас, когда умерли родители Валеры и почти все его братья, есть человек, который молится за Валеру. Это его тетя Мина Яковлевна. Господь чудесным образом привел ее в храм, и теперь она молится за всю семью.
М.Я.:Когда я приехала в Самару, я была некрещеная. Я попала к протоиерею Иоанну Букоткину, он меня крестил и привел к вере. Мы поменяли свою квартиру на квартиру в Самаре, но я ее еще не видела. Мы приезжаем в Самару 1 августа 1992 года. Была в тот день тропическая жара. Я спрашиваю дочкиного мужа: «Где же наш дом?» — «Вот!» Я подняла глаза и первое, что я увидела, — купола Петропавловского храма. У меня так все потеплело внутри! Я зашла в свой дом — а он недалеко от Петропавловки, и у меня была внутри такая теплота, даже физическая. Я начала ходить в храм и присматриваться, и читать дома Евангелие. Рядом с храмом сейчас стадион, и я там бегала немножко. Утром солнце всходит с востока, а тут на куполе образ Христа, и солнце у Него из-за спины. Я стою и прошу Его: «Возьми, возьми меня в Свою веру, я уже такая старая и недостойная. Господи, ну возьми меня!» А Он вот так с улыбкой наклонил ко мне голову и глазами так повел — «иди ко Мне». Это мне не показалось! И тогда я побежала в храм — в спортивном костюме, в тапочках, лезла со стадиона между какими-то камнями, чтобы быстрее попасть в храм. Даже не успела переодеться, мне надо бежать в храм, и все. У меня душа так томилась, а Господь Сам все устроил. Прихожу — стоит отец Иоанн, а я тогда не знала, как его зовут, вижу только, что священник. Говорю: «Батюшка, я хочу окреститься», — и он меня окрестил, и я стала к нему ходить. Я припала к вере, как к роднику. Как будто я шла по пустыне 58 лет, иссыхала, у меня все лопалось от жажды. А потом я попала чудесным образом к отцу Виталию Калашникову. Отец Иоанн был в отпуске, а у меня возникла проблема, и я не знала, к кому обратиться. Пришла в Покровский храм, уже после службы, во дворе храма встретила монаха, он мне посоветовал пойти к иконе Божией Матери «Семистрельная» и молиться, Она укажет хорошего батюшку. Я пошла и упала перед иконой, я так плакала. Вышла, иду по Некрасовской, поворачиваю направо, а я не самарская, города не знаю. Вижу — храм. Захожу, и отец Виталий сам ко мне подошел: «Что случилось?» — а я говорить не могу от рыданий. Он усадил меня, ушел и скоро вынес большую просфору из алтаря. И я стала ходить в Софийский храм. И после его смерти хожу в этот храм до сих пор. У меня стоят рядом две фотографии — отца Иоанна и отца Виталия, они все время со мной, и я каждый день о них молюсь, они у меня из души не выходят, они для меня живые…
Мы не знаем, не ведаем о том, какими путями Господь порой ведет людей к спасению. Не знаем и посмертной судьбы Валерия Грушина. Но, наверное, не случайно два последних года на Груше (как часто называют этот самый крупный в России фестиваль) появились Православные. Уверена — Валера был бы этому рад.

На снимке: Фото Валерия Грушина 1966 г. за год до гибели; Грушинский фестиваль (фото Виктора Пылявского); 

Людмила Белкина
07.01.2004
858
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
1
1 комментарий

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru