Матушка Сергия

Памяти схимонахини Сергии († 23 октября 2005 г.)

Неужели уже больше года минуло, как в стылый осенний день мы простились с любимой матушкой, схимонахиней Сергией? И можно прийти к ней только на могилку на Старом кладбище?.. Или дома помолиться доставшейся на поминочек иконе Богоявления из матушкиной кухоньки, а потом поплакаться перед ее фотографией…
Но в памяти матушка — живая! Любящая и строгая, иной раз и готовая заплакать от досады на неразумных своих чад: «Вы зачем сюда пришли — за духовным? А сами опять о брюховном!..». И вспоминается столько удивительных случаев, которые иначе как чудо и не назовешь. Потому что в обыденные земные рамки их никак не втиснуть.

Где этот дом…

Случилось это примерно в конце 2001 — начале 2002 года, вскоре после большой публикации в «Благовесте» о матушке.
Четверо Православных из города Орска, диакон и три мирянки, прочитали о матушке Сергии, и захотелось им побывать у нее, попросить ее благословения и молитв. Взяли да и поехали в Самару. И прямиком с вокзала — в Кирилло-Мефодиевский собор, к иерею Сергию Гусельникову. Ведь попасть к старице можно было только по прямому благословению ее духовного отца.
Но отца Сергия в храме не было. В этот самый момент он был у одной из духовных чад схимонахини Сергии и говорил с ней о том, что теперь уже он более никому из новых людей не дает благословения идти к схимонахине Сергии: «Надо матушку беречь. Она и так болеет, старенькая, а тут народ одолевает, с утра до ночи идут к схимнице…»
Не слышала этих слов служительница храма горбатенькая Ольга Петровна (теперь уже тоже покойная — Царство ей Небесное!) — и, узнав о том, что люди специально приехали к матушке в такую даль, написала на листочке ее адрес, сказала, на какой остановке выйти.
И ведь вот незадача: все четверо смотрели на четкий, крупный почерк Ольги Петровны, а прочитали в номере дома вместо первой единицы двойку. Вышли на остановке Лесной и стали искать дом № 241. Не тут-то было: нет такого — и все тут! Куда ни ткнутся — не те цифры на табличках.
Измучились оренбуржцы, впору ни с чем возвращаться на вокзал. И тут диакон говорит:
— Сестрицы, давайте помолимся Пресвятой Богородице, чтобы Она Сама нас за ручку к матушке привела!
Отошли чуть в сторонку от трамвайной линии, помолились — и пошли, не глядя на номер, в первый попавшийся высотный дом, в лифте ткнули куда палец угодил, а на лестничной площадке нажали кнопку звонка невесть чьей квартиры.
Дверь открыла пожилая женщина.
— Простите, — сказал отец диакон, — вы случайно не знаете, где живет схимонахиня Сергия?
— А как же — конечно, знаю, — ответила та, ничуть не удивившись вопросу. — Пойдемте провожу — тут близко.
И привела их в соседний дом и поднялась вместе с ними на четвертый этаж, а потом еще и спустилась за ключом к другой соседке, потому что матушка Сергия не услышала их звонка. Открыли они дверь, вошли — и встретились с матушкой!..
Если бы гости сразу правильно прочли номер дома и сами, без своей провожатой, пришли к схимнице, так и не попали бы к ней. А так — и посидели за ее гостеприимным безразмерным столом, и благословились, и помолились с матушкой, и напитались благодатью ее духовных советов и рассказов.

Неопалимая Купина

Ирина Павловна пришла к матушке с великой скорбью: сын пропадает на глазах! Вот ведь верующий, и в церковь ходил, и в монастыре одно время трудничал, а сейчас…
— Сил моих нет, матушка, благослови разменяться с ним и жить отдельно! — попросила она. Но матушка покачала головой:
— Оставь все как есть, его Пресвятая Богородица Сама управит.
Поскорбела Ирина Павловна, ведь ей, инвалиду, и так-то жить тяжело, а терпеть выходки сына и вовсе невыносимо! Но послушалась матушку, решила терпеть и дальше.
А ведь Дмитрий и тогда уже по матушкиным (да и по материнским, конечно) молитвам начал потихоньку выкарабкиваться. Даже от наркотиков отказался — без всяких новомодных методик.
Однажды Ирина Павловна почувствовала запах гари из комнаты сына. С трудом на костылях доковыляла к двери, толкнула — и ужаснулась: комнату заполнил густой черный дым, горела кровать, на которой лежал Дмитрий.
На крик прибежали соседи, помогли тушить пожар. Вызвали одновременно пожарных и «скорую». Пожар удалось погасить быстро, и врачи тоже не замешкались.
— Где тело? — спросили, только глянув на полностью обгоревшую кровать и обугленную постель, черные стены и пол.
— Дима? А вон он сидит…
Дмитрий был жив и даже не обгорел. Он рассказывал матери, что был в сознании, когда сигарета выпала из руки и огонь охватил кровать, все чувствовал, видел и слышал, но не мог даже шевельнуться. Мог только молиться… И огонь, горевший под ним и вокруг него, не тронул его плоть — даже волосы остались целы.
Не пострадала в пожаре и висевшая над кроватью икона Божией Матери «Неопалимая Купина».
Умер Дмитрий не от огня, а уже позже, через несколько месяцев, от бывших «дружков»-наркоманов. Заступился за кого-то и был жестоко избит — так, что уже не выжил. Умер не от случайной сигареты, а — «за други своя».

«А ты разглаживай!..»

— Что делать, матушка, как воспитывать детей? Не слушаются, все делают по-своему, а потом и сами страдают, и всем от этого худо… — плакалась матушке пришедшая к ней другая женщина.
— А как ты белье на полку укладываешь? — непонятным вопросом на вопрос ответила матушка Сергия. — Ведь, наверное, не тискаешь как попало, а руками так вот разглаживаешь, каждую складочку стараешься тихонечко распрямить… Вот и к деткам так же относись. Они не слушают, топорщатся, а ты… разглаживай! Покрывай любовью и материнской молитвой.
— Матушка, помоги: зять так переменился, ни жену, ни сына видеть не хочет! — жалилась другая гостья. Но матушка только вздохнула тихонько:
— А разве я или ты — Бог? Ничего мы с тобой сделать не можем. Только молиться о них обо всех. Ты вместе с дочкой молись, с внучком, и в семье хотя бы не будет ссор. А вернется ли любовь зятя — это только Богу ведомо.

Посланник Божий

Матушка любила притчи! Каждую рассказывала не просто так — к месту, и кто-то из сидящих за столом то краснел, то бледнел: это ведь для меня матушка говорит, меня обличает! Или — просто наставляет с любовью…
Одна из самых любимых ее притч была — о посланнике Божием. Говорила она слово «посланник» с ударением на первом слоге и рассказывала так, что разжевывать смысл притчи не требовалось. Если дал тебе Господь призвание, ради которого ты послан на этот свет, исполни его. Не мудрствуя, не возносясь, не рассуждая, достойно ли оно тебя. Вот эта притча:
— Одному священнику предстал Ангел и сказал, что он должен немедленно взять Святые Дары и поспешить в отдаленную пустыньку, где подвизается известный старец-отшельник. Надо причастить его.
Священник со смирением поклонился:
— Ты Божий посланник, и я должен тебя послушаться!
Взял запасные Святые Дары и отправился в путь.
Дорога лежала через глухой лес, и в самой чаще вдруг из-за кустов вышел страшный разбойник:
— А ну стой, я тебя сейчас ограблю и убью!
Священник поклонился разбойнику:
— Грабить у меня нечего. Но если есть на то Божия воля, убей! Значит, ты — Божий посланник, пришедший исполнить Его Святую Волю обо мне. Но я ведь тоже сейчас посланник Божий и должен прежде чем умру исполнить то, ради чего послан Богом.
Он рассказал разбойнику о посещении Ангелом и попросил:
— Ты, конечно, убьешь меня. Но прошу тебя дать мне время для исполнения повеления Божия. Если хочешь, пойдем со мной, и как только я причащу старца, ты сможешь исполнить Божию волю обо мне.
Разбойник согласился, и они пошли вместе. Путь был неблизкий, и дорогой священник попытался направить сердце разбойника к покаянию. Он рассказывал о Боге, о вере, о возможности и самому закоренелому грешнику спастись покаянием. Но разбойник покачал головой:
— Нет мне спасения! Я с шести лет убиваю людей, разве Бог простит такого грешника!
Меж тем за разговором они пришли к пустыни. И, оставив разбойника у порога хижины отшельника, священник вошел в нее. Радостно приветствовал старца. Но тот спросил, что за недобрый человек стоит за порогом.
— Это разбойник, который пришел со мной, чтобы убить меня после того, как я причащу тебя, отче! — ответил священник. Но старец вскипел гневом:
— Как! — ко мне, отшельнику, ушедшему от скверны грешного мира, ты привел самого грешного и низкого разбойника? Ты привел его, не постыдившись того, что он осквернит убийством это святое место? Изыди, нечестивец!
И священнику ничего не оставалось, как покинуть хижину. Он вышел со слезами и печалью в сердце, потому что не смог исполнить волю Божию, не причастил святого старца…
Но как же изумился он увиденному! Разбойник стоял на коленях и рыдал, взывая к Богу:
— Господи, нет мне прощения, но Ты прости меня, окаянного! Как мог я, мерзкий грешник, прийти в это святое место, где подвизается такой праведный старец! Как мог помыслить о том, чтобы убить священника! Господи, я так грешен, я же с шести лет убиваю людей! И никогда не знал я жалости, ничьи слезы не тронули мое злое сердце, не остановили мою руку! Господи!..
Он рыдал и каялся. И священник подошел к нему, накрыл епитрахилью и исповедал его. И когда разбойник назвал самый последний свой грех, священник разрешил все его грехи. И покаявшийся разбойник в тот же миг, поцеловав крест, умер. С чистым сердцем и душой.
Так исполнил волю Божию священник, во смирении своем не осудивший даже последнего разбойника, но принявший его как посланника Божия. И спас Христианскую душу. А старец, гордящийся своей святостью, остался без Причастия.

«Я такой красоты не видала!..»

Елисавета Семеновна Михайлова поделилась радостью: не так давно видела матушку Сергию во сне в каком-то очень красивом доме, на третьем этаже. «Я такой красоты нигде не видала!» — добавила она.
И, наверное, смотрит сейчас матушка с этой неземной выси и видит каждое свое чадушко, всех тех, кому когда-то она сказала: «Вы мои, и я — ваша!» И молится о нас с той же непреходящей любовью…

На снимках: Схимонахиня Сергия; матушка Сергия с отцом Сергием Гусельниковым.

Ольга Ларькина

22.02.2007