“Моя задача — организовать и вдохновить людей”

В конце сентября с двухдневным визитом в Самаре побывал предстоятель Русской Православной Старообрядческой Церкви Митрополит Московский и всея Руси Андриан. Он возглавляет самое крупное течение старообрядцев-поповцев. Его приезд в Самару стал большим событием для древлеправославных христиан нашего города. Некогда многочисленные старообрядцы белокриницкого согласия сейчас переживают у нас не лучшие времена — община их до сих пор не зарегистрирована. А принадлежавший им до революции храм возле Станкозавода, хотя и увенчан крестом, до сих пор не передан старообрядцам. Чем живут сегодня старообрядцы этого течения? Что у нас общего и что нас разделяет? С этими вопросами редактор Православной газеты “Благовест” Антон Жоголев обратился к духовному лидеру Старообрядческой Церкви. Напоминаем, что, при очевидной близости позиций Русской Православной Церкви и старообрядцев-поповцев, между нашей Церковью и старообрядцами нет молитвенного общения. Некоторые оценки и суждения Митрополита Андриана могут вызвать неприятие у наших читателей. Но цель интервью — не спорить с собеседником, а выяснять его точку зрения на предлагаемые вопросы. Надеемся, что читатели сами разберутся в том, где суждения высокого гостя совпадают с нашими, а где — нет. Мы убеждены: чтобы лучше знать и понимать учение нашей Святой, Соборной и Апостольской Матери-Церкви, полезно выслушать мнение самого близкого к нам оппонента, пусть даже и не во всем мы можем принять его позицию.

— С чем связан ваш приезд в Самару?
— В феврале этого года в Москве прошел Освященный собор Русской Православной Старообрядческой Церкви. Его проведение было связано с кончиной первоиерарха Митрополита Алипия: нужно было выбрать нового предстоятеля. На соборе я был избран на место почившего Архипастыря, и вот сейчас я стараюсь вникнуть в проблемы, которыми живут приходы, разбросанные по всей России. Всего у нас более двухсот приходов. Поэтому я очень много ездил в эти месяцы, уже посетил Молдавию, Украину. Был в Петербурге, в Уральской епархии. Последняя моя поездка была по Сибири и Дальнему Востоку. На обратном пути остановился в Самаре — сегодня ночью прилетел сюда из Новосибирска. Самарская паства старообрядцев-”австрийцев”, белокриницкого согласия, как раньше нас называли, сегодня в рассеянии — ни храма, ни священника здесь нет. Есть приход старообрядцев-беглопоповцев, и многие наши верующие ходят временно туда. Первая моя задача — организовать людей и вдохновить их. А основа для объединения есть: сейчас появилась реальная возможность вернуть расположенный в центре города большой красивый храм во имя Казанской иконы Божией Матери, который до революции принадлежал нам.
— Переговоры с самарскими властями привели к каким-то подвижкам?
— Сегодня я встречался с Министром культуры, спорта и молодежной политики областной администрации Ольгой Васильевой Рыбаковой. Она очень доброжелательно отнеслась к моим предложениям. Видимо, в администрации этот вопрос уже обсуждался. И наши требования признаны справедливыми. Нам идут навстречу, и уже можно так сказать: храм будет передан старообрядцам. Думаю, эту позицию поддержат и городские власти.
Храм очень большой. Он рассчитан на тысячу человек. До его постройки был в Самаре молитвенный дом. Когда в нем стало тесно, было решено построить этот храм. Так многочисленна была раньше старообрядческая община города. Помимо храма, есть еще и хозяйственные постройки, которые тоже будут возвращены верующим. Это целый комплекс, который нам одним явно не поднять. По мысли властей, этот комплекс станет культурным центром старообрядцев различных течений, с привлечением Самарской Епархии (Московской Патриархии). Мы эту позицию одобряем. Есть и у нас желание объединяться с людьми, которые близки к нам по духу. В первую очередь со старообрядцами-безпоповцами. Ведь у нас общая история, общий взгляд на жизнь. Завтра у меня запланирована встреча с представителем старообрядцев-поморцев Павлом Васильевичем Половинкиным. Надеюсь, мы выработаем совместные решения по освоению этого большого храма.
— Недавно вы были включены в Межрелигиозный совет при Президенте России. Раньше там старообрядческие иерархи не были представлены. Чем, на ваш взгляд, вызвано такое решение?
— Наверное, это веяние времени. Отношение к старообрядцам заметно меняется. Я стараюсь быть открытым для самых разных людей. Мы начали диалог и с представителями Московской Патриархии. Я встречался со многими иерархами Русской Православной Церкви. Христианская идеология является основой нашего мировоззрения. Наши внутренние противоречия, может быть, в связи с общим настроением эпохи будут смягчаться… Раньше о нас очень мало знали. Спрашивали, кто мы такие и откуда взялись, хотя наша история идет от Крещения Руси. И вот благодаря тому, что мы стали более открыты для диалога, сейчас о нас знают гораздо больше.
— Заинтересованы ли современные старообрядцы в том, чтобы усиливалось в обществе влияние Русской Православной Церкви (Московской Патриархии)?
— Русский народ в советское время очень много потерял в смысле духовности. Ослабла его религиозность. И любое восполнение этого пробела должно дать определенный результат. Потому что тот духовный вакуум, который пытались создать и во многом создали безбожные власти, — может быть заполнен чем угодно. И если он будет заполнен Православным христианским содержанием, то в любом случае этот результат для нас положителен. Со своей стороны мы все же считаем, что мы лучше сохранили благочестивые традиции наших предков и потому мы должны быть более заметными в современных условиях. Нам нужно более активно знакомить людей с особенностями нашей веры. И в этом направлении делается немало.
— У нас есть общие святые, жившие до раскола. Это и Святой Равноапостольный князь Владимир, и Преподобный Сергий Радонежский, и многие другие… А есть ли у старообрядцев белокриницкой иерархии святые, которые канонизированы уже после раскола?
— Да, есть. Прежде всего это наши подвижники, которые противостояли изменениям в церковной жизни. Это протопоп Аввакум, епископ Павел Коломенский — единственный епископ, который пошел против никоновской реформы. Канонизированы священномученики и мученики, пострадавшие от безбожных властей в послереволюционные годы. Некоторые из них прославились чудесами, нетлением мощей. У нас есть не только общецерковные святые, но и местночтимые. Недавно я был в Забайкалье. Там канонизирован епископ Афанасий. Мы установили крест на той горе, где он скрывал в тридцатые годы от безбожников церковные святыни. Оттуда потом вывезли в город две полуторки со святынями — древними книгами, иконами…
— У старообрядцев непростое отношение к личности Царя-Мученика Николая II. Он принадлежал к Господствующей Церкви, но много сделал для того, чтобы смягчить законы, по которым преследовались старообрядцы. К тому же известно, что на второй день Пасхи он обычно ехал в старообрядческий храм — поздравить с великим праздником своих подданных — староверов… Как вы отнеслись к его канонизации Русской Православной Церковью?
— Мы с большим уважением относимся к Царю Николаю II. В то время — а оно было тоже непростым — он сделал очень серьезные шаги по уврачеванию раскола. По крайней мере по ослаблению тех непрерывных гонений, которым подвергались старообрядцы. При нем в 1905 году вышел манифест о веротерпимости. Скоро мы будем праздновать столетие распечатывания алтарей московских старообрядческих храмов, которое последовало после манифеста. Это было торжество древнего Православия! После манифеста был недолгий — до революции — расцвет старообрядчества. Велось бурное строительство сотен и даже тысяч храмов по всей стране. В том числе строился уже упоминавшийся храм в Самаре, а также храм в моем родном городе — в Казани. До этого действовал полный запрет на строительство храмов старообрядцами. В лучшем случае позволялось иметь молитвенный дом без всяких внешних признаков храма. И этот расцвет произошел благодаря Императору Николаю II. Мы не можем считать его нашим святым (ведь он не был старообрядцем), но он сделал для нас большое благо.
— Проблема глобализации горячо и порой конфликтно обсуждается в Русской Православной Церкви. Газета “Благовест” внимательно следит за этой дискуссией. Мы знаем, что не миновали эти споры и верующих-старообрядцев. Известна официальная позиция Русской Православной Старообрядческой Церкви по проблеме ИНН: принятие номера — это путь к апостасии, но все же верующим дано право самим определиться в вопросе о принятии или непринятии ИНН… А какова ваша личная позиция по этой проблеме?
— Внешние признаки последнего времени — они сейчас очевидны. С особой выразительностью они проявились в практике присвоения людям номеров. Последние времена неизбежно наступят, а ИНН — лишь одно из многочисленных проявлений общего процесса апостасии, отпадения людей от веры. Мы понимаем это явление как некую реальность, которая все равно должна произойти, потому что написанное в Откровении о последнем времени, о пришествии в мир антихриста непреложно сбудется. Механизм присвоения номеров очень раскручен сегодня, и, на мой взгляд, он уже полноценно сработал. Те задачи, которые на этом этапе были поставлены, — они уже выполнены. Номера уже внесены в компьютер, и на это мы никак не можем повлиять. Учитывая то, что нас, старообрядцев, не так много даже в сравнении с общим количеством Православных, я думаю, с нашей стороны митинги и шествия, направленные на сопротивление этому процессу, на сегодняшний день просто безсмысленны. Я настроен ожидать еще худшего — дальнейших шагов в этом направлении. ИНН сейчас — уже пройденный этап, номера эти стали реальностью, они действуют. Если кто-то не принял ИНН, я таких людей понимаю и в какой-то степени поддерживаю. Но только если они до конца последовательны в своих решениях. И, разглядев опасность, готовы отказаться от всего и уйти от мира — в леса. Это я понимаю и поддерживаю. Я не понимаю других, которые декларативно выступают против ИНН, но сами приняли номер и не собираются ни от чего отказываться… Я занимаюсь сейчас организацией скитов и монастырей, — но не тех монастырей, которые за забором в центре города. Мы организуем такие скиты, которые находятся в глуши — в тайге, в горах. И есть люди, которые готовы там жить. Я проехал по Сибири и Дальнему Востоку, и несколько таких мест мне уже обозначили. Недалеко от Томска есть селение Гарь, и от него мы еще пятнадцать километров шли в лес, по тем местам, где раньше наши старообрядцы скрывались. Там были многочисленные скиты. Место уединенное, но намоленное. Гарь — это уже глухое старообрядческое село, а скит еще дальше в лес… И таких мест по ходу моей поездки обозначилось несколько. Сейчас вопрос только в том, с чего начать… Есть более двух десятков людей, готовых эти места обживать, которые ищут укрытия от последних веяний времени. Процесс глобализации идет, и я думаю, что эти базы-скиты будут все более востребованы по мере усиления глобализационных апостасийных процессов.
— В прежнем названии возглавляемого вами течения в старообрядчестве есть слова — австрийское согласие, Белокриницкая иерархия… Откуда пошло такое название? И есть ли сейчас у вас приходы за пределами СНГ?
— Белая Криница — бывшая территория Австрии. Когда к нам перешел греческий Митрополит Амвросий, это случилось в Белой Кринице. До недавнего времени в память об этом событии Церковь наша называлась Белокриницкой. А австрийцами звали нас по месту нахождения Белой Криницы. Но мы и были, и есть — московские, русские… А прежнее название сугубо историческое. Весной я был в Белой Кринице, молитвенно общался с предстоятелем Православной Старообрядческой Церкви Зарубежом Митрополитом Леонтием. Они до сих пор сохранили название Белокриницкая Церковь. У нас с ними полное единство, есть молитвенное общение. Но канонически они нам не подчинены. Единственная зарубежная епархия у нас — Германская. Два года назад к нам перешел немецкий епископ, бывший клирик греков-старостильников. По национальности он немец. Он долго пребывал в духовном поиске и, наконец, нашел нас. Его пришлось крестить заново, он прошел все стадии посвящения — от мирянина до епископа — заново. Сейчас он епископ Аугсбургский и всея Германии.
— А сколько всего епископов в Старообрядческой Церкви?
— К сожалению, у нас епископов несоразмерно мало. Сейчас их только пять. Этот вопрос планировалось поднять на прошедшем соборе, но не хватило времени его рассмотреть. Главным на соборе все же были выборы предстоятеля нашей Церкви. Но думаю, что на ближайшем соборе, который будет проходить уже вскоре, одним из первых будет стоять вопрос о кандидатах в епископы. Будет поставлен вопрос и об увеличении числа священников. Сейчас у нас их меньше ста человек. Но за полгода я уже рукоположил десять человек.
— Есть ли у Старообрядческой Церкви учебное заведение по подготовке кадров священнослужителей?
— Организация такого учебного заведения — это одна из первых моих забот. С 1 сентября открылось в Москве духовное училище. Проблем тут возникает множество. Нужны и деньги, и опытные преподаватели… И все же мы на свой страх и риск начали обучать молодых людей. Более двадцати человек — таким у нас стал первый набор.
— Раньше молодые люди из различных старообрядческих течений учились в Московской Духовной семинарии и Академии. Как вы к этому относитесь?
— Такая практика и сейчас есть. Я это воспринимаю как необходимость. Другого пути получить духовное образование ведь практически не было. Но все же мы видим, что у нас есть некоторые расхождения с идеологией Московской Патриархии, и эти расхождения носят порой такой тонкий характер, что разницу эту не сразу и заметишь. Так что все-таки очень важно нам иметь и развивать свою духовную школу.
— Владыка, расскажите немного о себе. Вы из священнической старообрядческой семьи?
— Мой прадед по материнской лини был священник. Я окончил Казанский авиационный институт, работал инженером-конструктором на оборонном предприятии. А в 1986 году пришел в Церковь и с тех пор тружусь в Церкви. В 1988 году при моем участии был возвращен старообрядцам храм в Казани. Это был второй храм, который вернули старообрядцам (первый возвращенный храм был в Петербурге).
— Не возле этого ли храма в Казани католики стали строить свой монастырь?
— Да, возле него. Территориально строящийся католический монастырь соприкасается с нашим храмом. Я встречался с президентом Татарстана Шаймиевым, с мэром Казани Исхаковым. Убеждал их, что и исторически, и нравственно — решение о строительстве католического монастыря рядом с нашим храмом ошибочно. Но они возражали, напоминали о толерантности… Но ведь это решение только накалит взаимоотношения между нашими конфессиями. Сейчас этот вопрос уже решен. Католики поставили крест на выделенном им участке земли и освятили его. Но в качестве компенсации за моральный ущерб католики сами пошли нам навстречу: они активно участвуют в возрождении второго старообрядческого храма в Казани.
Изменить принятое решение не в наших силах. Но мы успокоили себя тем, что люди теперь смогут иметь сравнение. Зайдут сначала к католикам, увидят, как те сидят во время короткой мессы и поют. А потом зайдут к нам и почувствуют нашу суровую, молитвенную атмосферу. Послушают древнее греческое унисонное пение — и сами сделают выводы.
— Для вас было неожиданностью, что вас изберут на соборе Митрополитом?
— Из-за ограниченного круга кандидатов полной неожиданностью такое решение не было. Но один из кандидатов — Преосвященный епископ Костромской и Ярославский Иоанн — маститый иерарх, очень опытный человек. Он мне на выборах уступил только из-за возраста. Он уже пожилой и не очень здоров. В выборах принимали участие все зарегистрированные участники собора.

На снимке: самарский старообрядческий храм во имя Казанской иконы Божией Матери; Митрополит Московский и всея Руси Андриан

Антон Жоголев

01.10.2004