Крест Александра Мясникова

В самарском храме Царственных Страстотерпцев хранят память о труженике церковном.

Настоятель храма протоиерей Александр Божков и Александр Мясников.

Любовь Захаровна Мясникова пришла в редакцию, чтобы передать свою лепту в помощь любимой газете. А разговорились, да слово за слово она и обмолвилась, что стоящий во дворе самарского храма Царственных Страстотерпцев, что на Бобруйской, крест установлен в память о ее погибшем муже, Александре Яковлевиче Мясникове. Тут уж как было не расспросить ее о человеке, навсегда вписанном в историю этого прихода.

- Знаете, я сначала немножко скажу о том, как он шел к этому, - начала Любовь Захаровна. - Что у нас на Бобруйской открылся храм, он первым из нас узнал. Я ездила до этого в Покровский собор, а он сам в церковь не ходил, но мне не запрещал. И когда я поздно возвращалась из собора с вечернего Богослужения, трамвай приходил на нашу остановку часов около одиннадцати, - гляжу, он стоит в курточке старенькой, теплой. Говорю: «Ну, Саша, тут же идти совсем недалеко, сама бы дошла». Но он меня всегда встречал. Не было никакого запрета мне и на то, что я постилась, и что подолгу молилась.

И вот с чего началось. Как-то он мне говорит:

- А что ты газету убираешь, «Благовест»?

- Ну я же прочитала, вот и убираю.

- Ты газеты не прячь, а то я их потом не найду!

Вот он начал читать «Благовест». Теперь - как-то то ли постный день, то ли многодневный пост был - я наливаю обед себе и ему разный, а он и спрашивает:

- У тебя еще твоя еда есть? Налей мне тоже!

Ну - поели оба постное. А когда я в следующий раз стала наливать суп, он мне уже не просительным, а приказным тоном:

- Ну вот что! Отныне что себе наливаешь и кладешь, то и мне.

Я лицом к столу стояла, повернулась к нему и спрашиваю:

- Саша, это твой выбор?

- Да, это мой выбор.

С тех пор он стал поститься вместе со мной.

Мы еще не знали, что открылся храм. Он спросил, в какой храм ему ходить. Я ему дала три адреса: сходи - определишься сам. В Покровский далеко, был и еще храм к нам ближе. Но он туда только два раза успел сходить до нашего храма. И однажды - он рыбак был, и вот приходит с рыбалки - не приходит, а прибегает! Рюкзак бросил и, задыхаясь, прохрипел:

- Лю… хр… та…

Не пойму, что это он.

Самарский храм в честь святых Царственных Страстотерпцев.

Оказывается, он шел с рыбалки и увидел крест на том месте, куда мы с ним в зимнее время гулять ходили. Там был брошенный барак на месте бывшего детского сада - в 90-е годы много детских садов закрылось, и хозяева магазина держали в этом бараке склад… - и вот Саша увидел там крест, а две женщины красили ограду. И он спросил: «Это что здесь за крест стоит?» Они же с такой радостью ему ответили: «У нас здесь храм открылся, вот уже была первая служба! Вы приходите, у нас батюшка очень хороший». И сказали ему, когда будет следующая служба. И он, как только получил эти известия, бегом побежал, чтобы мне скорее доложить, что храм близко открылся. И даже выговорить не смог, так торопился эту радость выплеснуть. 33 пота с него сошло, как бежал. Когда я уже усадила его на стул и воды принесла, когда он уже воды выпил, уже куртку снял, более или менее успокоился, говорит: «У нас там открылся храм. В бараке,рядом с тем местом, где мы с тобой гуляли». - «Да ладно! Какой храм, ты что?» - «Да, крест стоит, уже служба была». И сказал мне, когда следующая служба.

У нас внуки маленькие были, я с ними сидела и на вторую службу в этом храме не попала, только на третью, а он сразу пошел уже. Опять прибегает с таким почти задыханием, только поменьше, чем в прошлый раз: «Какой там батюшка!..» Ему сразу очень понравился отец Александр Божков. Хотя уже до этого в другую церковь два раза сходил и служившего там батюшку-то видел и, видимо, сравнивал; почему-то оттуда приходил не такой «задохнувшийся», и не было у Саши желания его расхвалить. Когда стал объяснять, что за батюшка служит в новом храме, я думаю, это не иначе как отец Александр, - я его с Покровского, где он первое время был, полюбила тоже.

Саша мне взахлеб рассказывал, какой замечательный батюшка. И всё, стали мы ходить в этот храм. Молился ревностно, я могла правило не вычитать: устала… - а он себе поблажки не давал. Вскоре его пригласили сторожем при храме работать. Как он обрадовался, но и запереживал: «Люб, да я ж не достоин, почему меня выбрали-то? Я же не достоин. Как же я после службы в храме один останусь, со всеми иконами…» Не то чтобы он не хотел, но считал, что не достоин работать при церкви сторожем. Что он слишком грешный, а это же тоже служить Богу. Ну, чуть побольше года он поработал сторожем.

Здание, отданное под храм, надо было приводить в должный вид, пол так и ходил под ногами, какие-то доски уже проваливались. И был там обветшалый пристрой деревянный - уже большая щель образовалась между ним и стеной храма. Этот пристрой храму не нужен, и сторожа решили, что сами его сломают, чтобы не нанимать никого. Саша договорился с тремя другими сторожами, когда будут ломать. Назавтра это наметили, а он и дождаться не мог, так душой болел за храм. Накануне свои сутки пришел дежурить и полез на крышу пристроя, чтобы посмотреть и прикинуть, с чего начинать работы. Ветхая крыша поехала под ним, и он зацепился за кусок шифера, пытаясь остановиться, удержаться, но шифер острым краем ему прорезал от локтя до плеча, и он за пять минут истек кровью. Врачи потом сказали так: если бы даже скорая была уже здесь и ему сразу пришли бы на помощь, мы его бы не спасли, он чуть не мгновенно истек кровью…

Поклонный крест в память об Александре Мясникове.

- Когда он погиб?

- 2005-й год, это был май, число… - от волнения забыла… 23 мая! Накануне, 22-го, он был свободный от дежурства, пошел на престольный праздник в храм Николая Чудотворца. И вот 23 мая было последнее его дежурство в нашем храме…

И уже на другой день после похорон у храма крест поставили. Это, конечно, батюшкина идея, я об этом не просила. Очень он переживал о том, что Саша погиб. Первое время, года два, наверное, после каждой службы батюшка объявлял: «Теперь идемте послужим литию». Кто торопился, уходили, ну человек 15-20 оставались на литию у Сашиного креста. Сейчас, конечно, этого нет - 16 лет ведь прошло. Но когда к нам сейчас приходит Царский Крестный ход, молебен с акафистом идет около креста. И вместе с отцом Александром молятся батюшки, пришедшие с Крестным ходом…

Кто не знал, спрашивали: что за крест? Зачем он стоит? По благословению отца Александра укрепили на кресте табличку, теперь понятно, что это в память о усопшем Александре…

За крестом я слежу - ну как слежу: подкрашиваю, цветы посадила. Крест крепкий, массивный. Дешевые кресты через два года уже падают, а этот столько уж лет стоит.

- Расскажите о своем супруге, каким он был?

- Александр 1935-го года рождения, погиб на 70-м году. Но он еще был шустрый, быстрый, работы не чурался, его не надо было просить, сам знал, где надо помочь. До пенсии работал на 9-м ГПЗ штамповщиком. Кольца штамповал. У него заслуг очень много, и медаль есть, и грамоты… Он как муж, как отец, как дедуля - лучшего бы желать не надо.

В 1959-м мы поженились и прожили 46 лет. Не так уж много до золотой свадьбы оставалось.

Но он словно предчувствовал. Часто стал говорить хоть об одежде, хоть о других покупках: «Не надо, на мой век хватит». Только, наверно, не знал, когда и как закончится «его век». А Господь знал. Но вот запомнились слова из того, что отец Александр сказал, когда его в храме отпел: «Многие бы хотели подобной смерти, но это не каждому дано». Как-то вот так он сказал.

Дочка, внучка до сих пор помнят его хорошо. Вот сейчас родился правнук - один к одному Саша. Кто видит нашего Ванечку, все говорят: второй Саша. И лицом очень похож на Сашу, и такой же шустренький.

Фотография Александра Мясникова с заводской Доски почета.

- А как вы познакомились? Тоже на заводе работали?

- Нет, мы из одного села Большая Кандарать Ульяновской области. Он служил в Германии, три года с лишочком отслужил, проводили его в августе, а пришел 31 декабря. Мы, девчонки, на солдат все заглядывались, а он меня выбрал, хоть и был постарше на 4 года. Стал ухаживать за мной, повстречались немножко, и до меня дошел слух, что его мама меня не хочет в снохи. Я и не собиралась замуж, мне шел 18-й год еще, но я гордая очень была, - думала, вечера не дождусь, когда мы встретимся, чтоб мне его «рассчитать». Девочка я видная была, парни ухаживали за мной. И вечером так и подлетела к нему: «Скажи своей маме, я замуж за тебя не собираюсь». Развернулась и ушла. И он вскоре уехал в Самару, в деревне где было больно-то работать? В колхозе только - за «палочку», это трудодень так называли. Через год он приехал в отпуск, а я уже собиралась замуж за другого. И тут я как раз с тем парнем поругалась. И Саша опять стал за мной ухаживать. Тут бывший жених взбеленился: «Пусть она на улицу не выходит, я за себя не ручаюсь!» И я не столько от большой любви, сколько спасаясь от грозившего безчестия, да еще и прельстило, что уедем в город, согласилась выйти за Александра. Но прожив вместе не так долго, поняла: мне другого никого не надо. Он был очень хороший. «Ладно, я сам посуду помою, займись чем-то другим или отдыхай…» Жаловаться не на что было. Конечно, для меня его гибель большой удар.

- Семья у него была верующая?

- Отца он фактически не знал. Ему было 4 года, когда папу взяли в армию, а тут - война, и папа не вернулся с фронта, их двоих с Антониной воспитывала мама.

Мама его, Евдокия, настолько верующая была, Царствие ей Небесное, с пяти лет держала пост. Жила у младшей дочки Тони в Актюбинске, а к нам часто приезжала, жила по месяцу - по два. Жили мы впроголодь, честно сказать. И когда у меня закончится вермишель, останется только скоромное, я стану просить, чтобы свекровь с нами поела: «Мам, ну поешь, грех я возьму на себя, ну нет у меня постного». А она только и отвечала, что ни за что поста не нарушит. Неграмотная была, молитвенного правила не вычитывала, но те молитвы, что знала, постоянно читала: «Верую», «Отче наш», «Богородицу»… И прожила 91 год. За семь месяцев до Сашиной гибели умерла. Только и полежала два с половиной денечка. Никого не хотела обременять: как слегла, сразу есть перестала, только по глоточку воду пила, когда совсем невмоготу. В памяти была до последнего. Лежала и крестилась, молилась… А что будто бы не хотела она меня в снохи, так это наговорили злые языки. Не было этого…

Саша с 12 лет начал работать в колхозе. И дома вся тяжелая работа была на нем. Дрова нарубит, воды натаскает, баню натопит… Он очень трудолюбивый, очень! И даже к кому-то придем, он заметит, что полочка, к примеру, покосилась, и скажет: «Дай мне молоток и гвоздь, я поправлю». Не мог без дела.

Он ведь не просто так сам, не спросясь у настоятеля, на крышу полез. Как пришли бы назавтра все трое, так и полезли бы смотреть, с чего начинать, и чтобы с ними ничего не случилось, он решил сам всё посмотреть и уже заранее всё продумать. Кто бы знал, что и его одного крыша не выдержит… Наши сторожа всю его кровь собрали, вместе с впитавшей ее землей, там песок был. Крест уже стоял, и они его приподняли, а вниз засыпали эту смешанную с землей кровь. И сейчас его кровь - под крестом.

Наверное, Господь привел его на такую вот смерть… Как началось все с увиденного им креста, так крестом - во дворе храма - и закончилось…

Мне уже 81 год, и я только молю Бога, чтобы были силы в храм ходить. Этим, наверное, и жива.

Записала Ольга Ларькина.