Нужно уметь прощать

Главы из романа Юлии Молчановой.

Краткая предыстория. Злата - молодая вдова, мечтающая выйти замуж за Антипу, который не готов к браку, а всем сердцем хочет стать монахом. Он живет в селе вместе с парализованной мамой и занимается столярными работами по дереву. Она работает журналистом и живет в провинциальном городе. Злата решается поехать на несколько дней в женский монастырь, чтобы лучше понять внутренний мир заинтересовавшего ее мужчины.

Первый день в монастыре

Ровно в девять Антипа постучал в дверь к соседке. Злата провела его в зал и указала на диван, на котором были стопкой уложены вещи. Антипа придирчиво осмотрел приготовления Златы и задумчиво почесал затылок.

- Что-то не так? - спросила женщина, заметив недоумение у него в глазах.

- Вообще-то всё не так! Зачем тебе в монастырь столько нарядов?

- Ну как зачем? - стала объяснять соседка, указывая на каждую вещь в отдельности. - Вот это платье я буду надевать в храм, в этом ходить в столовую, это банный халатик для посещения источника, это брючки и топик для работы. Ну и всякие кофточки, плащик, если вдруг похолодает. Еще купальник для омовения, шлепки, тапки, кроссовки, туфли. Ну и прессу я взяла почитать, всё приличное, ты не думай! Пару журналов и газет, если выпадет свободная минутка.

- А ты не перепутала монастырь с санаторием?

- Нет, что ты! Я даже перчатки взяла для работы в огороде!

- Вот это единственное, что ты сделала правильно. Тебе там будет не до переодеваний! У тебя должно быть два одеяния. Одно - для посещения храма, другое - для работы. На источнике омываются в сорочке, по территории монастыря нельзя ходить в банном халатике! Брюки тоже под запретом. В этой открытой маечке ты сгоришь на солнце в первый же день, а я сгорю от стыда, если увижу тебя в ней в святом месте. В Светлом купим тебе галоши. А подобающую одежду сама себе подберешь там. У них в холле на первом этаже сестринского корпуса много одежды и обуви.

- А чья это одежда?

- Это им пожертвовали добрые люди.

- Не надену на себя чужую одежду!

- Ну уж извини, другого не дано. Ты можешь отказаться, пока не поздно.

Злата на минуту задумалась:

- Нет, я не отступлюсь! Так и быть, надеюсь, у них там все чистое, стираное и глаженое.

Антипа улыбнулся:

- Завтра в шесть я подъеду за тобой. Я уже позвонил матушке игуменье и предупредил о нашем приезде. Они согласны взять тебя пожить на пять дней.

- А почему так рано?

- Злат, ты опять?

- Ладно, ладно, подъезжай.

Утром Антипа попрощался с мамой, посадил Злату в кабину, и они поехали в сторону Светлого. Ехать в такой машине Злате было непривычно. Не было музыки, громко шумел мотор, и подбрасывало на каждой кочке, но ее это не очень смущало. Она украдкой поглядывала на водителя. Он был сосредоточен на дороге. Вчера после его ухода Злата еще раз перебрала свой гардероб и решила ехать в монастырь в длинном синем сарафане, а поверх него накинула старую тонкой вязки черную кофточку. Обулась в легкие кеды и телесного цвета короткие носочки. Платок новый бирюзовый, расшитый серебряной нитью, она держала на коленях, волосы собрала в конский хвост.

Село Светлое небольшое, с рядами ухоженных домиков, обустроенным центром поселка, в окаймлении реки и небольшого леса. Проехав по селу совсем немного, Антипа свернул налево. И через несколько минут перед Златой предстал монастырь, обнесенный высоким кирпичным забором. Но и из-за забора была видна красная кирпичная церковь и высокая колокольня. Злата перекрестилась. Антипа одобрительно улыбнулся и кивнул в сторону платка. Она повязала платок и вышла из машины. Войдя в калитку, Злата на минуту замерла. Чистые дорожки, выложенные тротуарной плиткой, обилие цветов со всех сторон, в основном роз, декоративная ярко-зеленая травка. Справа у красивого белого дома, покрытого зеленой черепицей, возвышался огромный старый дуб. Вдали виднелись плодовые деревья и постройки, назначение которых было пока Злате непонятно.

- Как красиво и как пахнет! - не удержала при себе восторг Злата.

- Да уж. Это особое место, место молитвы. Хорошо, что ты сразу почувствовала эту благодать, значит, монастырь тебя принял! Нужно оправдать доверие и поработать во славу Божию!

К ним справа от белого здания по дорожке быстрым шагом приближалась невысокая полноватая и круглолицая женщина. Подойдя к Антипе, она просто расплылась в искренней радости:

- Антипушка, как хорошо, что ты приехал! Надо полив наладить, мотор барахлит, и деревья сухие у сестринского корпуса попилить, да ветки поломанные на хоздвор увезти. ...А ты, смотрю, не один!

- Да, это Злата, я предупреждал матушку. Она у вас поживет до пятницы, поработает.

- Ну что ж, хорошо, нам рабочие руки нужны. Меня зовут София Васильевна, я тут типа завхоза. Пойдем, я тебя в сестринский корпус отведу.

Злата еле поспевала за быстрой и веселой Софией. На вид ей было около пятидесяти, но чистотой лица и детской улыбкой она сбавляла себе как минимум лет десять. Сестринским корпусом оказался тот самый большой белый дом с мансардой рядом со столетним дубом. Злата зашла внутрь. На дверях висело предупреждение о соблюдении тишины и режима дня. Корпус представлял собой ряд келий, расположенных друг напротив друга, их разделял длинный коридор. Злату поселили в крайнюю справа келью. Это была большая комната. В ней стояли две двухъярусные и три односпальные кровати. На стенах было множество икон. Был также стол, шкаф, книжная полка с православной литературой. На столе лежали свечи и молитвослов, стояла лампада. Одна из кроватей, первая от двери, была кем-то занята. Это было понятно по вещам, разложенным поверх покрывала.

- Ну, выбирай койку, а я тебе сейчас постельное принесу, - София Васильевна исчезла. Злата походила по светлой тихой келье. Пол был покрыт простой ковровой дорожкой в полоску, на окошке мило колыхались обдуваемые из окна ветерком полевые цветочки. Стало тихо и мирно на душе. Она остановила свой выбор на односпальной кровати справа от окна. Только присела на кровать, как в келью вошла шустрый монастырский завхоз и протянула ей набор постельного белья.

- Располагайся! И давай быстренько в храм, а то скоро утреннее правило закончится, а после него сразу на завтрак. У нас не приветствуются опоздания!

- Да, еще, - женщина оценивающе оглядела новую трудницу, - тебе если нечего надеть на послушания, ты себе подбери что-нибудь в холле. Там много всякой одежды.

- А кто со мной будет жить?

- Катя. Она к нам частенько приезжает. Так что можешь ее обо всем спрашивать, она подскажет.

София Васильевна исчезла, а Злата еще раз прошлась по келье. На душе у нее неожиданно стало радостно. В просторной, украшенной цветами, иконами комнате и пропитанной молитвами атмосфере она как будто начала оттаивать душой. Всё напряжение последних недель отступило и дало место душевной радости. Она вышла из кельи и долго не могла понять, как ее закрыть. Потом прошлась вдоль других дверей и поняла, что они тут просто не закрываются. Лишь на одной келье висел замок. Остальные были просто прикрыты. «Понятно, Божье место. Кто тут будет воровать?» - сделала вывод Злата и вышла в холл. Действительно, там было много напольных вешалок и полок с одеждой. На полу стояли в ряд разные виды обуви: от войлочных сапог до резиновых шлепок. «Похоже на секонд-хенд!» - подытожила Злата и, повернув голову направо, увидела в другом конце холла объемный бойлер для воды, висевший на стене. «Удобства!» - промелькнула у нее радостная мысль, и частично она оправдалась. За дверью находился туалет и раковина с водой. Душ обнаружен не был. Стараясь как можно тише ступать, она вошла в храм. Слева стояли три лавки, вдоль них застыли в молитве пять женщин. Еще одна, на вид самая молодая, сидела, баюкая на руках полусонную девочку лет пяти. Чуть поодаль стоял Антипа. Справа находились монахини. Одна из них читала вслух молитву. Другие стояли, смиренно опустив головы. Злата сделала шаг влево и примкнула к группе обычных женщин. На нее бросили беглый взгляд и вновь окунулись в молитву. Злата искоса посматривала на пожилых монахинь. Они были во всем черном, седые, некоторые согбенные. Но при всем этом от них веяло теплотой и спокойствием. Всего их было восемь человек. Закончив молитвенное правило, все стайкой стали подходить к иконам. Злата решила замкнуть вереницу смиренных женщин. Антипа подвел ее к самой худощавой и невысокой монахине с крестом на груди и, низко склонив голову, попросил:

- Матушка Амвросия, благословите!

- Бог благословит! - с милой улыбкой произнесла игуменья и перекрестила Антипу.

- Это Злата, я вам о ней говорил.

Злата интуитивно опустила голову, легким взмахом руки матушка перекрестила и ее. Словно невидимая легкая птица коснулась макушки - ощутила Злата.

- Ну что ж, пусть поживет! - тихо продолжила игуменья.

Злата не спеша подняла на нее глаза и утонула в глубине и доброте ее огромных карих глаз. Нерешительно улыбнулась и еще раз поклонилась.

- Пойдемте в трапезную, - пригласила матушка.

Трапезная находилась недалеко от храма. К журчащему водичкой крану над голубой раковиной выстроилась очередь из желающих помыть руки. Из трапезной одна из дверей вела на кухню. Там суетились женщины. Злата угадала среди них Софию Васильевну и двух пожилых невысоких монахинь. Антипа подвел Злату за второй стол от двери. За первым стояли монахини. За следующим расположились трудники. Все стояли полубоком, повернувшись лицом к большим иконам Господа Иисуса Христа и Богородицы. Наконец одна из монахинь стала читать молитвы, потом попросила у игуменьи благословения на принятие пищи. Мать Амвросия всех благословила, перекрестила, в руках у нее появился маленький колокольчик. Она позвонила в него, и только после этого все сели и начали есть. За аналоем одна из трудниц стала читать поучения святых отцов. Читала она внятно и громко, но Злата не смогла удержать внимание на словах и удивленно разглядывала стол. На столе стояли вазочки с медом и яблочным джемом, лежали кусочки домашнего хлеба, печенье и сухарики. В одной из чашек был нарезан овощной салат. На отдельной тарелочке на листьях свежего салата лежали огурчики. К тому же монахини разносили большие чашки с пшенной кашей и макаронами по-флотски. «Неужели они с мясом?» - удивилась Злата. Но оказалось, что в макаронах была гречка, жареный лук и морковка, и в целом было очень вкусно. «Голь на выдумку хитра!» - совершенно некстати пришла мысль в голову. «Конечно, монастырский устав не позволяет есть мясо, я это давно знаю. Лихо они придумали с макаронами!» - не переставала удивляться Злата. Несмотря на постную пищу, она быстро насытилась. Особенно вкусными ей показались джем и хлеб. Внезапно зазвенел колокольчик. Все сразу встали. Та же монахиня прочитала благодарственную молитву. Все едиными устами сказали «Спаси Господи!» и стали убирать со стола. Злата тоже отнесла на раздачу свою чашку и тарелку. Антипа ушел пилить упавший клен. А ее София Васильевна определила идти полоть картошку вместе с Катей.

- Я, наверное, сначала переоденусь, - робко сказала Злата.

- Пойдем, мне тоже нужно переодеться, - поддержала ее Катя.

Злата шла рядом с ней. Кате было на вид лет 55, невысокая, худая, но крепкая, она уверенно и твердо шагала в сторону сестринского корпуса. Антипа пошел к уазику за пилой. Все надежды Златы на то, что им дадут общее послушание, растаяли. Катя прошла в келью, а Злата задержалась в холле. Она стала изучать вещи, разложенные и развешенные для общего пользования. С трудом выбрала себе длинную черную юбку в цветочек и темно-синюю водолазку. В это время в корпус зашел Антипа. Он протянул Злате калоши.

- Это тебе!

- А где ты их взял?

- Да тут магазин прямо около монастыря. Это твой размер?

Злата примерила, обувь оказалась ей впору.

- Спасибо!

- Не за что! Будет тяжело, молись про себя и усталость отступит. Помни, что ты работаешь в Божьем месте, а любой труд во славу Божию укрепляет человека и ведет к спасению.

Злата лишь кивнула в ответ и поспешила в келью. Катя уже успела переодеться. Вскоре они, вооружившись тяпками, двинулись в сторону огорода. Злата тоскливо посмотрела в сторону упавшего клена, около которого жужжал пилой ее любимый сосед.

- Твой родственник? Раньше он всегда один приезжал, - спросила Катя, проследив за ее взглядом.

- Нет, просто сосед. Я его попросила, чтобы отвез в монастырь.

Они прошли по дорожке вдоль трапезной. Вокруг благоухали цветы и плодовые кустарники.

- А матушка в какие часы принимает?

- У нее нет часов приема. Поэтому принимает практически всех. Очень редко, когда слишком утомится или приболеет, то отказывает. А что, ты хотела бы с ней побеседовать?

- Вообще-то да. Но пока боязно, хотя глаза у нее добрые.

- Матушка добрая, ты как соберешься с духом, так и попросись к ней на аудиенцию.

- А что-то я священника не видела. Он в монастыре?

- Нет, он в отъезде, приедет лишь в пятницу утром.

Тем временем женщины прошли сад и мелькнувший за деревьями огород. Прошли и источник, который представлял собой колодец и купальню. Картошка была посажена чуть поодаль и занимала целое поле около трех соток. Одна треть была прополота, и там в резиновых сапогах и со шлангом наперевес орудовала молодая худощавая светловолосая женщина, в тени деревьев, на расстеленном прямо на земле одеяле, сидела ее дочь и во что-то играла.

- Лен, вас что - на полив поставили?

- Ага, - улыбнулась женщина.

- Пошли, начнем с другого конца огорода, - приказала Катя. - Видишь, тут все прополото и окучено. Это заслуга волонтеров, приезжали на днях целым отрядом. Народу много, а поработали мало, больше фотографировались для отчета да в купальне плескались. Ну и за это им спасибо! А с того края картошку толком не видать - нам туда.

Злата слегка вздохнула, но вида не показала. Работа им предстояла тяжелая. Земля сухая, травы много, да еще и колючки попадались. К тому же предательски жарко начало припекать июньское солнышко. Но как говорят: «Назвался груздем, полезай в кузов». Уже через полчаса Злата устала, а Катя как ни в чем не бывало шустро бежала по напоминающим джунгли рядам. К тому же на кустиках сидели колорадские жуки, что приводило брезгливую Злату в отчаяние.

Рисунок Анны Жоголевой.

- Я пойду на источник, попью, - наконец нашлась она.

Злата положила тяпку в траву и быстрым шагом пошла к источнику. Набирать воду из колодца она научилась в Лесном, поэтому без труда подняла ведерко воды. Зачерпнула оттуда стоящим рядом стаканом ледяной и чистой воды и присела в теньке на деревянную лавку. Сделала глоток - холодная, но вкусная. Огляделась. В трех шагах от колодца была купальня, точнее банный сруб. Сидеть у резного колодца, на котором находилась икона Богородицы, в тени и со стаканом колодезной воды было приятно. Вдалеке виднелись фигурки других трудниц. Две ходили по огороду, еще две возились с цветочными клумбами. Злата глянула на картофельное поле. По рядам ходила Катя с тяпкой наперевес. Елена поливала. Посидев еще минут пять, Злата решила вернуться к трудам. На душе было хорошо, но работа утомляла. Полоть в перчатках было жарко, а без них нежная кожа рук грозила вздуться мозолями.

Время тянулось очень медленно. Наконец Катя бросила тяпку и отправилась в тенек, туда, где резвилась девчонка. Злата последовала за ней. Они присели к девочке.

- А до скольки мы будем полоть? - спросила Злата.

- Вообще-то до обеда. Но если ты устала, можешь пойти отдохнуть в келью.

Катя заглянула в свою сумочку, в которой была вода и телефон.

- Сейчас пол-одиннадцатого. Еще часа два поработаем и можно идти в корпус, чтобы отмыть руки и привести себя в порядок перед трапезой.

«Только пол-одиннадцатого!!! Я думала, полпервого! Я тут умру, на этом огороде!» Злата это только подумала, но Катя улыбнулась, глядя на нее, и разрешила ей вернуться в корпус и немного отдохнуть. Злата радостно кивнула и поспешила прочь с безконечного поля жуков, сорняков и картошки. Антипа пилил дерево. Ему помогал молодой худощавый парень. Он шустро перетаскивал пиленые ветки в телегу трактора. Злата попыталась заговорить с Антипой, но тот стоял к ней спиной и работал бензопилой. Ей ничего не оставалось, как пройти мимо. В корпусе было прохладно, в коридоре стояла полутьма и запах ладана. В келье Злата, едва скинув калоши, рухнула на свою койку. Болели руки и поясница, голова гудела, а со лба капал пот. Злата закрыла глаза и сама не заметила, как уснула. Ранний подъем и тяжелый труд на жаре сморили ее.

- Злата, просыпайся! - неожиданно услышала она тихий женский голос.

Злата аж подпрыгнула на кровати. Рядом с ней стояла Катерина и улыбалась.

- Ой, извини, я, наверное, уснула! - стала оправдываться сонная трудница.

- Ничего страшного. Просто через 15 минут обед, а в трапезную опаздывать нельзя.

Злата умылась, расчесалась, переоделась. В трапезную она успела до общей молитвы. Антипа и другие трудницы были уже там. На обед подавали чечевичный суп, а на второе - овощное рагу и салат. И, конечно же, чай с джемом и медом. На улице после обеда к ней подошел Антипа.

- Устала? - с искренней заботой в глазах спросил он.

- Немного. А ты хоть отдыхал?

- Да, сейчас отдохнул, пока ел. Некогда, мне до вечера еще много дел нужно переделать. А ты иди в келью, приляг. В самое пекло никто не работает, а после трех можно выходить.

- А как же ты?

- А что я? К труду сельскому приученный, не переживай за меня.

Злата кивнула и пошла в корпус. Ей показалось, что кто-то пристально на нее смотрит, она резко повернулась. Следом за ней шла невысокая, довольно симпатичная русоволосая женщина лет тридцати пяти. Она в мгновение ока изменила угол обзора и стала смотреть на кирпичную стену монастыря, будто там было что-то необычное и притягательное. Но Злата успела заметить в ее глазах едва скрываемую зависть. Катя уже была в келье. Она сидела на своей кровати и читала. Злата расспросила ее о завидующей ей труднице и узнала, что это Оля. Она уже полгода живет в монастыре и возможно станет послушницей.

- А когда пойдем на огород? - спросила Злата.

- В три. В самую жару и матушка не благословляет работать.

- А Антипа все равно работает!

- Ну, Антипа - это особый случай. Он приезжает всегда только на один день. Но зато работает от рассвета до заката! Вот ведь трудяга. Кстати, он давно Оле нравится, но матушка ей сказала, чтобы даже не думала об этом.

- А почему?

- Матушка говорит, что Антипа с рождения монах, а сейчас в миру просто по житейским обстоятельствам.

Злата удрученно кивнула.

- А эта Лена с девочкой - они тут часто бывают?

- Да, каждое лето по месяцу, и так среди года на большие праздники приезжают.

- Лена в разводе?

- Да. Она в этот монастырь еще девушкой пришла, хотела себя Богу посвятить. Но влюбилась в рабочего, который монашеский корпус строил, согрешила с ним, забеременела, пришлось выйти замуж. Вот так Мариночка на свет и появилась. Он оказался ужасным человеком, избивал ее, пристрастился к наркотикам. Она развелась. Живет с родителями и каждый год сюда наезжает. Ей матушка предлагала жить в сестринском корпусе, а девочку в местный садик отдать - не хочет. А так смотреть на нее иной раз жалко. В глазах такая скорбь. И не Христова невеста, и не мужнина жена. Одной ногой в миру, другой в монастыре - и душа напополам.

- Да, грустная история. А вот эта такая вся принцесса. Волосы длинные белые, кожа белая, только лицо какое-то припухшее. Это кто?

- А, это Света. Она тоже тут частый гость. Она добрая, милая, но запойная.

- Пьет? - переспросила Злата.

- Устроится на работу, вроде все хорошо. А через месяц-другой срывается и пьет. И в любви ей не везет, уже 36, а она не замужем. Говорит, всё недостойные попадаются. Матушка ее жалеет и всегда принимает. Душа у Светы добрая, но характер слабый. Вот она тут поживет недельки две-три, оклемается и снова в мир возвращается. Искать очередную работу и нового ухажера. Еще сейчас в монастыре живут Ника и Оксана. Ника все время работает и пропускает правила в храме. И у нее постоянная печать уныния на лице. Но иногда, очень редко, она улыбается. Мне кажется, ее мучает какой-то нераскаянный грех, который она сама себе не может простить и, угнетая плоть, пытается победить его. А Оксана помешана на чипах, конце света и штрихкодах. С ней будь осторожней. Она такого наговорит, всю ночь спать не будешь.

- Спасибо за совет! - улыбнулась Злата и, порывшись на книжной полке, выудила книгу с лекциями профессора-богослова.

Читая ее, Злата удивлялась тем выводам, которые делал профессор. Она всегда думала, чтобы спастись и попасть в рай, нужно делать добрые дела. А он писал о том, что первым в рай вошел разбойник и главное - это искреннее покаяние.«Он поверил в Христа, осознал свои грехи, покаялся и смирился, - думала Злата. - Он ведь не сказал, возьми меня в рай. А всего лишь смиренно попросил помянуть его во Царствии, значит, внутренне он примирился с тем, что никогда не попадет туда и что его место в аду. Вот оно, смирение и покаяние. Вот и рецепт спасения. Но как это легко и тяжело одновременно. Смогу ли я спастись? Я верю в Бога, но до сих пор не могу смириться со смертью Кирилла, значит, не верю в жизнь после смерти и вера моя грошовая. Дальше - смирение. Ну, это вообще не про меня. Я гордая и самолюбивая. Хотя потеря мужа немного подпалила мои крылышки и выбила из-под ног пьедестал. Но это не то. У меня скорей появилось безразличие ко всему, а не осознание того, что я без Бога - ничто. Дальше покаяние. Я ни разу не была на исповеди, мне страшно. Значит, я даже и не положила начало пути к спасению. Вывод: я погибну!»

Злата тяжело вздохнула.

- Катюш, мы все погибнем?

- Ну ты что! - улыбнулась женщина. - Надо верить в милость Божию. А если так рассуждать, можно впасть в такое уныние, что и не выберешься никогда.

- Ты, наверное, давно к Богу пришла? Ты уже очистилась, тебе легко говорить.

- Ой, Златочка. Чем больше чистишься, тем больше чувствуешь, сколько на тебе еще грязи осталось. Я когда-то считала, что мне церковь ни к чему. Я хорошая, добрая, никого не убила, не ограбила, что еще надо. А потом Господь меня вразумил через болезнь сыночка единственного, на колени поставил и плакать в молитве заставил.

Катерина замолчала. Было видно, что ей тяжело говорить.

- И что?

- Сына я вымолила, теперь Богу должна. Вот и отрабатываю потихоньку. Мы ведь никак не хотим к Отцу по-хорошему возвращаться, нам надо, чтобы жизнь нам по голове настучала, в скорби и потери окунула. Вот тогда мы руку-то и начинаем тянуть из болота и просим: «Спаси, Господи!»

- Твоя правда! - согласилась Злата.

Она решила не продолжать тяжелый для соседки разговор.

В три часа они пошли на огород. Но Злату София Васильевна неожиданно попросила прополоть лук-батун. Это занятие оказалось тоже не из легких. Лук зарос вровень с травой. Пришлось встать на колени и искать его в траве. Но потом Злате даже понравилось. Во-первых, ползать на коленях легче, чем идти по рядам с тяпкой. Спина не болит. Во-вторых, нет американских жучков. К тому же она была тут совсем одна. Тихо, жара начала спадать, побаловал небольшой ветерок. Чтобы легче работалось, Злата стала представлять, что, освобождая лук от сорной травы, она освобождает свою душу от грехов. Сразу работа пошла быстрей. Появилась даже какая-то обида на эти сорные травки, окутавшие и обвившие нежные луковые стрелки. Вскоре захотелось пить. До источника идти было далековато. Злата решила перебороть желание утолить жажду, но мечтать о воде не перестала. И каким-то таинственным образом в зарослях лука она нашла два клубничных кустика с ягодками. До чего же вкусными и сочными они показались ей! Съев их, она бросила взгляд на купол церкви и прошептала: «Спаси Бог!»

Время до ужина прошло очень быстро. Не то что от завтрака до обеда. Антипа взял у матушки благословение на дорогу и пошел к пустырю, на котором стоял клен, собирать инструменты.

- Уже уезжаешь? - грустно спросила его Злата.

- Да, Архип мне помог и мы вдвоем быстренько справились с кленом. Полив я им наладил, нужно домой. Там мама, ты же знаешь.

Злата вздохнула.

- Может, поедешь со мной? - спросил мужчина.

- Нет, - немного подумав, ответила Злата. - Приезжай в пятницу.

- Ну смотри, - улыбнулся Антипа. - Не забывай про молитву во время работы, и все будет хорошо.

Особый мир обители

Вечернее правило длилось полтора часа. В некоторых местах все становились на колени. После Правила женщины пошли на огород поливать грядки, а Злата решила дополоть лук. Ей оставалось всего два рядочка. Их она прошла довольно быстро. Потом вернулась в корпус, взяла полотенце, шлепки и пошла на источник. Набрала воды в колодце и зашла в купальню. Там она перелила воду в таз, умылась, потом помыла руки и ноги. Сразу почувствовала легкость. Обливаться полностью холодной водой она не рискнула. Следом за ней в купальню пошла Ника, а вот та, судя по мощным всплескам, ополоснулась вся. Вышла из купальни мокрая, свежая, но такая же печальная. Злата решила немного посидеть у источника. Отсюда открывался прекрасный вид на монастырь с его храмом, садом, цветниками и дорожками. В вечернем воздухе носились жучки и мошки, но они не раздражали Злату, а лишь добавляли уюта и радости. Придя в корпус, Злата решила узнать насчет душа и узнав, что такого нет, очень расстроилась. Катя сказала ей, что душ есть, но он находится в одном помещении с баней и туда ходят мыться только по особому распоряжению матушки. Есть душ и у монахинь, но туда простым трудникам хода нет.

Гусевский Ахтырский женский монастырь Урюпинской епархии (Волгоградская область). Сюда приезжает трудничать автор романа Юлия Молчанова.

Злата отзвонилась маме и сказала, что уехала на недельку в санаторий. Вышла на улицу. Было темно. Тускло светил фонарь. За забором монастыря начинала бурлить молодежная ночная жизнь. Рядом с монастырем находился школьный стадион и оттуда слышался пошлый смех. «Мир рядом!» - с грустью подумала Злата и устремилась в свою келью, где было тихо и благодатно, горела лампадка, а Катя читала псалмы царя Давида. Уснула Злата легко и быстро.

...На телефоне было 5.45. Именно во столько начиналось утреннее Правило. Проспала! Быстро одевшись и умывшись, Злата выбежала на улицу. На ходу повязывая платок, вошла в храм. Во время Утреннего правила несколько раз можно было присесть на лавку, несколько раз нужно было становиться на колени. Злата не очень понимала, зачем это нужно, но повторяла за остальными. Ее удивило, что монахини такого почтенного возраста тоже подолгу стоят. В самом конце Правила стали зачитывать особые прошения людей к Богу. Просьбы были самые разные: успешно сдать экзамены, найти вторую половинку, исцелиться от рака, безплодия, не потерять работу, выиграть суд. Люди просили, чтобы их родственники бросили пить, взялись за ум, мужья вернулись в семью, а операции прошли успешно. Просили даже о сдаче на водительские права и находке потерянной вещи. После службы трудницы подошли под благословение игуменьи. И опять этот легкий взмах руки, бездна доброты и мудрости. По дороге в трапезную Злата спросила Катю:

- А что за странные просьбы зачитывали в конце Правила?

- О, это сугубые прошения! Люди лично обращаются к игумении, и если она дает добро, их прошения зачитывают во время Правила.

- А мне некоторые просьбы показались такими пустячными!

- На пустячные она бы добро не дала. Я читала, что к батюшке Амвросию многие приходили за духовным советом. А одна крестьянка насилу пробилась и стала со слезами говорить, что у нее индюки дохнут. Ее застыдили: что, мол, с такой ерундой лезешь к старцу. А он им ответил, для вас ерунда, а для нее в этом - вся жизнь!

Злата понимающе кивнула и вошла в трапезную. После завтрака стали раздавать послушания. К Злате подошла София Васильевна и попросила ее подергать в саду амброзию, которая буйно разрослась.

- У меня на нее страшная аллергия, - сказала монастырский завхоз. - А ее как на грех так много! Ты подергай, а то в июле она как зацветет, поздно будет. Ты знаешь, как она выглядит?

Злата кивнула.

По дороге в корпус уныло размышляла: «Как же мне не знать, как она выглядит, если у меня самой на нее аллергия. Вот это сюрприз! Больше всего боялась, что мне дадут какую-нибудь грязную работу или заставят доить корову. И вот на тебе, рви амброзию. Ладно, как там Антипа говорил? Работаешь во славу Божию! С молитвой всё получится! Попробую. Господь не выдаст, свинья не съест».

В саду действительно оказалось очень много амброзии, но она была еще совсем юной, а потому покидала землю довольно легко и не распыляла вокруг себя облако аллергенов. Надев перчатки, Злата начала борьбу с вредным сорняком. На картофельном поле трудились Катя, Оксана и Лена с дочкой. Маришка безпрепятственно бегала по всей территории монастыря. За ней никто не следил. Сперва это удивило Злату, но вчера, когда Катя спросила об этом Лену, та сказала, что это Божье место под покровом Матушки Богородицы и с дочкой ничего не случится. И действительно, девочка была весьма радостна и смешлива. Сама ходила пить на источник и бегала в туалет в сестринский корпус. И от своей свободы и вседозволенности становилась лишь веселой и загорелой. «Эх, мне бы такую маленькую радость! - вздохнула Злата. - А на картошку поставили Оксану, наверное, потому что с меня помощник никудышный. Ну а что обижаться, если так оно и есть. А Оля так на меня искоса и поглядывает, надо с ней поговорить, чтобы не видела во мне соперницу. Мы с ней подруги по несчастью. Антипа ни на одной из нас не женится. Эх, сейчас бы ягодку какую-нибудь съесть!» Злата покрутилась вокруг, и ее взгляд упал на вишню. Все ягодки были оборваны, но ветерок отклонил листочки в сторону, и Злата увидела нетронутые вишенки. Да чего же вкусными они ей показались! Спелые, темно-красные, казалось, вкуснее ничего не было на всем белом свете. «Вот так, наверное, Господь и питал евреев, блуждающих по пустыне сорок лет!» Работать в саду Злате понравилось больше, чем на огороде. Тут спасали от жары плодовые деревья, можно было присесть отдохнуть, так как никто не работал рядом и не смотрел за ней. Несколько раз Злата ходила на источник, иногда к ней подбегала маленькая Мариша и беседовала на важные для нее и абсолютно пустые для Златы темы.

- Почему вода в колодце холодная, а солнце такое жаркое? - спросила она, прищурив свои хитренькие карие глазки.

- Потому что она глубоко, ей на глубине прохладно. А солнце жарит, потому что лето.

- А почему лето?

- Потому, - коротко ответила Злата.

- А почему мама с тетей Катей убивают красивых жучков в картошке, а других убивать не разрешают?

- Потому что те жучки едят картофельные листья, и потом не будет урожая.

- А чем Божья коровка лучше жука-картошкоеда?

- Тем, что она Божья.

- А картошечный жук не Божий?

- Он тоже Божий, но плохой.

- Значит, если плохой, надо убивать?

- Не знаю, - растерялась Злата.

- А плохих собак надо убивать?

- Марина, мы же в монастыре, а ты говоришь не знай о чем!

- Просто игумения говорит, что убивать никого нельзя, а мама все равно давит красивых жучков, живущих в картошке. А я тайком их собираю в руку и выпускаю на другом краю поля.

- А зачем?

- Я их спасаю от злой мамы.

- Мама у тебя не злая.

- Да, дедушка тоже так говорит. Но иногда она плачет и кричит на меня, что из-за меня не может стать монашкой. А дедушка ей говорит, что сама виновата.

Девочка вздохнула и опустила глаза в землю.

- А тебе нравится в монастыре? - решила перевести тему Злата.

- Да, мне монашки тайком сладости дают. А еще я люблю у матушки в домике бывать. У нее там всегда хорошо пахнет, она меня угощает орешками и фруктами. В монастыре мама становится доброй и радостной. И совсем не ругает, что я убегаю. А в городе шага не дает сделать, сразу за меня переживает и ругается.

- Понятно. А ты не работаешь тут?

- У меня есть маленькая лейка, и я вечерами из нее поливаю грядки. Мне и полоть нравилось, но меня поругали. Я хотела сама полоть и что-то там важное вырвала. Я название не помню, но тетя Вера очень долго охала и причитала, а мама покраснела и запретила мне траву дергать. Любую! А еще тут есть та-а-а-кой красивый кот! Он весь белый и жирный. Но из-за него мне тоже досталось!

- Почему?

- Я его в трапезную принесла, а он шмыг на кухню и рыбку у них стащил. Кот-ворюга, а поругали меня, будто это я рыбку съела.

Злата погладила девочку по голове. Та сразу улыбнулась и на щечках у нее появились приятные ямочки.

- Ты красивая, Мариша! - заметила Злата.

- Ты тоже! Только грустная! Ты не грусти, хочешь, я тебе жучков картофельных наловлю и принесу в келью?

- Ой, спасибо, не надо! - рассмеялась Злата.

После трапезы Катя читала вслух, когда за дверью раздался возглас (именно так вместо стука нужно говорить, если хочешь попасть в чужую келью):

- Молитвами Святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас!

- Аминь! - ответила Катя (значит, войти можно), и в келью зашла Оксана.

- Отдыхаете? - спросила она. Катя кивнула и демонстративно углубилась в чтение, она не хотела поддерживать разговор с гостьей. Та поняла и села напротив Златы.

- А вы в первый раз в монастыре?

- Да.

- А можно на ты, мы примерно одного возраста!

- Конечно.

- А я уже пять раз приезжала, но, наверное, больше не буду ездить.

- Почему?

- Ой, времена сейчас страшные, нигде благодати нет. Время антихриста уже наступило, а все делают вид, что не замечают.

- Да вроде храмы стоят, и люди в них молятся.

- Толку-то, что стоят! Батюшки почти все не настоящие! К тому же сейчас всех через штрихкоды к дьяволу причисляют. У всех биометрию берут! Знаешь, наверное, что в Апокалипсисе написано?

- Ты о чем?

- О печати! Скоро всем чипы под кожу вживят, все души дьяволу достанутся.

- Оксана, хватит меня пугать! - не сдержалась Злата. - Я в монастырь приехала от суеты мирской отдышаться, успокоиться, а ты на меня эту помойку апокалиптическую выливаешь!

- Зря ты так. По всем признакам - последние времена! Ювенальная юстиция, эпидемии, геи, чипизация.

- Что ты всё в одном котле варишь?

- Так они все в одном котле и будут! Нужно внимательно Апокалипсис читать.

- А я читала у Святых отцов, - не удержалась Катя, - что Апокалипсис потому и не читают во время Литургии, что он очень труден для понимания, и не нужно своим человеческим умом пытаться его понять!

- Вот-вот! - подняла вверх палец Оксана. - Так вас и отводят от истины. А экуменизм процветает, общество деградирует…

- Да ты хоть знаешь, что такое экуменизм? - опять спросила Катя.

- Ну, это… - Оксана на минуту замялась. - Я точно забыла, но это что-то связано с Папой Римским.

- Ты слова всякие мудреные выучила, страхами своими питаешься и в прелесть впадаешь! - резко ответила Катя.

- Как же тут не бояться! - опешила Оксана. - Ведь сейчас повсюду чипируют. Сейчас везде камеры стоят, за нами следят и собирают данные. А вы так говорите, потому что Христос уже отошел от вас!

- А от тебя нет? - поинтересовалась Злата.

- Нет, я явственно ощущаю Его присутствие. Особенно когда мне очень страшно, обычно по ночам, я чувствую - Он рядом. Тогда детей бужу, и мы всю ночь стоим на молитве.

- А как же они потом в школу идут?

- Нормально. Главное - отогнать антихриста и привлечь благодать.

- А почему ты говоришь, что в монастыре ее тоже нет?

- Да я так поразмыслила. В церковной лавке молитвами, как товаром торгуют! А когда я батюшке про чипы стала говорить, он вздохнул и сказал, что будет молиться за меня.

- Ну, во-первых, молитвами никто не торгует, - возмутилась Катя. - Если ты имеешь в виду записочки и требы, так этим монастырь и живет. Ты вот тут уже пятый раз. Ты за проживание и питание платишь?

Оксана недоуменно покачала головой.

- И ты всё время ходишь с таким лицом, как будто всю родню похоронила. Где же твоя радость во Христе и вера в спасение?

- Вот я как раз и спасусь, - резко поднялась Оксана. - И уже не скажете, что не знали. Я на Суде Божьем буду свидетельствовать против вас!

Оксана быстро вышла из кельи, оставив после себя тяжелый запах пота.

- Не обращай внимания! Я тебя насчет нее предупреждала. Человек в прелесть впал через гордость, возомнил себя пророком. В интернете на разных сомнительных сайтах с такими же гордецами общается, приумножает свои страхи и всё дальше отходит от Церкви. Ни к чему хорошему это не приведет.

- А сколько у нее детей?

- Четверо. Младшие сейчас у бабушки, старшие с мужем.

- Как ты думаешь, есть доля правды в ее словах?

- Есть, но настолько малая, что даже не хочется об этом рассуждать.

До ужина Злата продолжала рвать в саду амброзию. На ужин давали гороховое пюре и овощи. С бобовыми у Златы были сложные отношения, поэтому поела она совсем мало. К тому же ее стало тяготить отсутствие душа.

Утром Злата зашла в храм уже в полвосьмого, когда заканчивали молиться. Появился новый человек. Пожилой, но довольно крепкий и быстроглазый мужчина с небольшой бородкой и в строгом костюме. Он стоял на коленях и усердно бил земные поклоны, чем очень смешил Маришу. Лена строго шептала ей на ухо о том, что нельзя хихикать в храме. Но как только пожилой паломник ударялся головой об пол, Маришка вновь начинала сдавленно хихикать. На трапезе его посадили рядом со Златой. На завтрак давали вкусную пшенную кашу и фрукты. Пожилой паломник ел много, сопел, потел, сморкался и крутился по сторонам. После трапезы Злату и Катю отправили полоть траву на территорию, прилегающую к монастырю, а мужчину попросили полить яблони.

Увидев фронт работ, Злата приуныла. На территории монастыря располагался маленький домик с сараем, воротами, палисадником. Всё было в запущенном состоянии. Травы было по пояс.

- А кто жил в этом доме? - спросила Злата.

- Дом находится на территории монастыря. А администрация села сказала, что если не будет убрана придомовая территория, будет выписан штраф. Матушка мечтает, что приедет какая-нибудь семейная пара и будет жить тут и трудиться на благо монастыря. Тут работы много, рук катастрофически не хватает.

- И что, не нашлось желающих?

- Не-а. В основном приезжают женщины-одиночки на несколько дней или на выходные. А мужики всё пьющие попадаются. Вот Архип пока, слава Богу, не пьет, но он запойный. Сейчас держится, а если уж сорвется, то хоть святых выноси. Его уже два раза прощали, думаю - третьего не будет!

Злата понимающе вздохнула. Было жарко, мимо шли сельчане. Некоторые в купальниках и с надувными кругами - рядом протекала речка. Злата вспотела, в глазах периодически темнело. В какой-то момент пришла мысль всё бросить и уехать прямо сейчас. «Что я тут делаю? Зачем мне это? Я же в отпуске, и вместо отдыха сбиваю тут руки в кровь? Я что - сошла с ума?» Или... «Но я ведь не слабак! Я не могу вот так вот взять и сдаться. Буду молиться, представлю, что выпалываю свои грехи и страсти!» С этим осознанием и молитвой работать стало легче. Неожиданно небо нахмурилось и стало кропить усердных трудниц небесной водичкой. Злата улыбнулась и прошептала: «Спаси Господи!»

На обед давали очень вкусные постные щи и рассыпчатую, приправленную луком и морковью гречку. На столах стояла кутья, лежали печенья и карамельки. Катя объяснила, что если кто-то умирает в селе, то родственники приносят в монастырь на помин сладости. Чтобы монахини помолились об их ушедших близких. Пожилой паломник, указывая перстом на кутью, громко спросил у Златы:

- Это что, специи?

- Нет, это кутья, - как можно тише ответила Злата.

- О! А кто помер? - еще громче спросил мужчина.

Злата готова была провалиться сквозь землю, когда к ним подошла послушница Верочка и сделала замечание.

Злата поинтересовалась у Софии Васильевны, не примет ли ее матушка на беседу. Та позвонила ей, но получила отрицательный ответ. Мать Амвросия устала и отдыхает. До самого вечера Злата и Катя пололи. На их счастье мимо проезжал мужчина на лошади, и Злата предложила ему забрать траву для его лошади. Тот спрыгнул с телеги, пощупал траву и пообещал всю забрать через час.

- Лихо у тебя получилось! - удивилась Катя. - А я уж представляла, как нам всю эту гору вилами кидать в кучу. А потом тележками возить в монастырский двор. Злата счастливо улыбнулась. Несмотря на тяжелый труд и появившиеся на руках мозоли, она чувствовала прилив сил и радость. Когда шли в трапезную, увидели пожилого горластого паломника, он махал руками и объяснял матушке, что в саду нужно половину деревьев обрезать, половину срубить. И что в следующий раз он обязательно приедет с инструментами и всё исполнит. Матушка кивала, и было видно, что она устала от его обещаний и жарких речей. После вечернего правила паломник сделал замечание Злате, что она стояла в храме, скрестив руки за спиной. Злата молча кивнула, ей не хотелось спорить с ним. Когда она вечером шла по корпусу, то услышала из кельи старика громкие слова молитвы. Он так шумно молился, что весь корпус стал свидетелем его общения с Богом.

Юлия Молчанова в Дивеево.

- Злата, проснись, а то опять опоздаешь на Правило!

Злата резко села на кровати. Перед ней, наклонившись и озабоченно сдвинув брови, стояла Катя.

- Тебя не добудишься!

- Ой, спасибо, что разбудила меня! - обрадовалась Злата.

В храме монахини читали Акафист, трудницы стояли возле лавок, опустив головы. Пожилой паломник в фарисейском экстазе бился головой о пол и смешил Маришку. В храме пахло приятно - ладаном и цветами. Благо, роз на территории было много, и Ника каждое утро срезала и приносила в храм новый букет. Злата заметила, что матушка почти всё Правило сидела, и лицо ее было хмуро. В трапезную матушка тоже опоздала. А без ее благословения есть возбранялось. Краем уха Злата услышала, как одна монахиня говорила другой:

- Надо же, ночью умерла. Мгновенная смерть - инфаркт!

- Да, так неожиданно! Матушка очень расстроена. Хочет сразу после завтрака ехать...

Вошла матушка, все смолкли. После завтрака она уехала, а Катя и Злата продолжили облагораживать территорию.

- А ты знаешь, кто умер? - спросила Злата.

- Мать Арсения.

- А кто это?

- Схимница из монастыря. Она год назад попросилась в мир к сыну. Ее отпустили. Она тут недалеко, в соседнем селе жила.

- А разве монахиням можно уходить из монастыря?

- Можно, если в миру остались дети, если они физически ослабли и хотят закончить свою жизнь под опекой наследников.

- А сколько ей лет было?

- Около восьмидесяти. Ее мать Никона отговаривала, обещала ухаживать за ней. Но та настояла на своем.

- А если бы у нее не было детей?

- Ну, тогда бы тут доживала. Вот послушница Вера, например. Она бездетная, подписала квартиру на племянников, а те стали ее потихоньку выживать из жилья. Она тут уже десять лет живет. Тут и умирать будет.

- А почему ее не постригают в монахини? У нее и возраст уже почтенный, и столько лет она тут?

- Видимо, матушка видит, что она еще не готова принять постриг.

- А что, это видно? Вера такая добрая, молчаливая, все время на огороде трудится.

- Да ведь не это для Бога главное! Может, она внешне добрая, а изнутри ее обида точит или мир не отпускает. Она, бывает, и в город ездит, навещает подруг, племянников. Я точно не знаю, но что-то мешает принять ей постриг.

- Да, чужая душа - потемки! - заключила Злата.

К ним медленно приближалась Оксана, она была одета в модный сарафан и туфли.

- Вот, попрощаться пришла, - криво улыбаясь, сказала она.

- Уже уезжаешь? - присев на лавку, спросила Злата.

- Да, домой пора. Дети, муж. Да и тягостно мне тут. Нужно, видно, из мира уходить. Я сайт нашла в инете, там зовут в деревню. У них община православная, туда и поеду.

- А чем жить будете?

- Ну, кто во что горазд. Я, например, вяжу неплохо. Детей нужно из мира увозить. Пропадут они тут, чипируют их, сделают мозги клишированными и эмоции лайковыми. Боюсь я за них! В интернете столько погани, а ты посмотри на молодежь, она вся в этой помойке барахтается и аж повизгивает от удовольствия.

Словно подтверждая ее слова, мимо прошли двое подростков, уткнувшихся в свои смартфоны.

- Но детям же нужно в школе учиться!

- Сейчас можно написать заявление на семейное образование, прикрепят к какой-нибудь школе и всё. Дадут учебники, и буду сама с ними заниматься. Как-нибудь осилим.

- И где же эта деревня?

- Ой, таких общин сейчас много. В основном на севере России. Там много деревень брошенных. Такие дома пустые стоят! Их за копейки продают. Туда и поеду.

- А муж не против?

- Против. Но если будет упираться, без него уеду. У меня права есть, сяду в машину, детей погружу и адью!

- Не знаю, может ты в чем-то и права...

- А как же не права? В монастырях что творится! - обрадовалась Оксана словам поддержки. - Если бы в женские монастыри мужиков не пускали, Светка бы Христовой невестой была. А так кто она? Правильно, никто!

- Ну, зачем ты так! У нее прекрасная дочка!

- Подумаешь, дочка! Главное, душу спасти. А в миру не спасешься. Мир лежит в навозной куче и похрюкивает от удовольствия. В общем, я решение уже приняла. Была рада знакомству! Бог в помощь!

Оксана кивнула Кате и ушла, оставив Злату в недоумении от ее противоречивых и резких слов. На улице припекало, хотелось пить. А еще Злате ужасно хотелось съесть что-нибудь сладенькое. В монастыре ей этого не хватало.

- Катя, а можно, я в магазин сбегаю? - спросила она у своей соработницы.

- Вообще-то покидать территорию монастыря можно только с благословения матушки.

- Так мы и так за территорией, и до магазина рукой подать!

Действительно, магазин плотно прилегал к монастырской стене, до него было не более двухсот метров.

- Как хочешь, - махнула рукой Катя.

Злата порылась у себя в пакете. В нем лежал телефон, сто рублей и вода. Она схватила в руки сотенную купюру и устремилась в магазин. Он встретил ее прохладой кондиционера и небольшой очередью. Молодая ухоженная женщина осуждающе посмотрела на Злату и даже немного отошла в сторону. Злата глянула на себя в зеркало. Грязно-белый платок, красно-загорелое лицо, старая безформенная одежда. Ей стало неловко. Она уже хотела ретироваться, но тут ее взгляд упал на ряд пирожных, красиво лежащих в картонной коробке. Злата выстояла очередь и купила два пирожных. Неожиданно небо нахмурилось и пошел проливной дождь.

- Эх ты, вот это ливануло! - вышла из-за прилавка продавец.

Злата судорожно решала, что ей делать. Дождь был очень сильный, да еще и с ветром. Если ей сейчас побежать - промокнет до нитки.

- Можете тут переждать, - словно прочитав ее мысли, сказала продавец.

Злата стояла у дверей, ела пирожное и недоумевала. Неужели Господь осерчал на нее из-за побега из монастыря? Не может такого быть! Но дождь не прекращался. Злата посмотрела на часы. Через полчаса обед. Пришлось бежать навстречу мокрому ветру и жестким каплям. Катя укрылась в сарае. Злата сразу увидела ее, как только забежала во двор. Она присела рядом с ней на небольшую охапку сена.

- Как ты убежала, тут же набежала туча, - сообщила Катя.

- Я в курсе! - поёживаясь, ответила Злата.

Одежда прилипла к беглянке мокрыми цепкими лапками. Было неприятно ощущать на себе ее липкие и холодные объятия. В галошах хлюпала вода. Злата протянула Кате второе пирожное:

- Будешь?

- Нет, спасибо. Ешь сама, ты так из-за него пострадала!

Но аппетит пропал. Злата осмотрела сарай. Сено, какие-то ящики. Неожиданно ей стало радостно на душе. Этот сарай с его душистым сеном, смеющаяся светлая Катя и даже проливной дождь. Всё это обрело какую-то гармонию. Ей даже подумалось, что она готова сидеть с Катей вот так еще очень долго, наблюдая за небесным душем и ощущая радость на сердце. «Как мало человеку надо для счастья! - подумала она. - Я сейчас сижу в галошах на сене в сарае и ощущаю себя намного счастливей, чем когда жила в Москве и ездила на крутой тачке. Исчезла вся суета и маета, раздирающая душу. А раньше будто камень лежал внутри и не давал ни дышать, ни радоваться».

В новую жизнь

На обед она не опоздала. Ждали матушку. Та как раз только вернулась. На столах стояла кутья, и поминали новопреставленную схимонахиню Арсению. К чаю подали свежеиспеченные матерью Лукианой булочки с ягодами. До чего они были вкусны! «Надо же, Господь посрамил меня дважды. Первый раз за побег - проливным дождем. А второй - вкуснейшей выпечкой. Магазинные пирожные - ничто по сравнению с этими булочками. Получается, я зря пробегала. Нужно было немного подождать, и в трапезной меня бы ждал сюрприз, а не укор! Ну что ж, Господь преподает мне уроки терпения и смирения. Я пока плохая ученица». Трапеза закончилась. Пожилого паломника уже не было, он уехал после завтрака, чем несказанно обрадовал Злату. Ей было тягостно его присутствие. Почему-то его образ у нее ассоциировался с евангельскими фарисеями. Работать на улице было нельзя из-за дождя, и Злату попросили помочь убраться в трапезной. Она стала собирать со стола посуду. Монашеский стол не расходился. Матушка, подперев голову рукой, тихим голосом говорила своим сомолитвенницам грустные слова:

- Я как раз успела до того, как ее тело увезли в морг. Она так плохо выглядит! Всё лицо бледно-синее. Губы синие и искривленные, и пальцами вцепилась в плед, не знаю, смогут ли их разжать. На лице гримаса ужаса.

- А как она умерла? - спросила мать Алексия.

- Сын говорит, ничего не предвещало. Она плотно с аппетитом поужинала и решила посмотреть футбольный матч по телевизору.

- На кой он ей нужен? - не удержалась послушница Варвара.

- Да у нее же муж тренером по футболу был, вот он ее этой страстью и заразил, - вмешалась мать Никона. - Она с ним тридцать лет прожила и тоже этим духом пропиталась. И часто говорила, вот всё в монастыре хорошо. Жаль, нельзя спортивные передачи смотреть.

- В общем, она матч смотрела и болела за команду... Забыла название. И они проиграли, она очень сильно расстроилась.

- Так она что, из-за этого померла? - вмешалась послушница Варвара.

- Умирать нужно в монастыре! - подытожила мать Никона. - Я ей об этом говорила, а она к сыну захотела.

- Твоя правда! - согласилась послушница Вера. - И жить и помирать тут надо. Если бы сын ее не забрал, может быть, Бог ей другую кончину послал. Среди сестер, в атмосфере молитвы и любви, после Причастия...

- Всё, не будем обсуждать чужую кончину. Надо о своей думать и к спасению стремиться! - прервала ее матушка-игуменья.

Злата помогла помыть посуду и пошла в келью.

- Катя, а ты часто причащаешься? - спросила Злата.

- Не очень. А ты?

- А я один раз только, после крещения.

- Если достойно причастишься и серьезно подготовишься, то есть искренне раскаешься в содеянном, ощутишь благодать. А благодать ни с чем не перепутаешь, но это трудно объяснить, это нужно почувствовать. - Катя воздела глаза к потолку и молитвенно сложила руки. - У меня так было, когда я узнала, что стану мамой. Я шла из консультации и улыбалась, и так было радостно, и в то же время я понимала, что теперь должна выверять каждое свое желание, шаг, пищу, чтобы не навредить тому новому зарождающемуся во мне существу. Поняла?

Злата промолчала.

- Ой, извини, а у тебя есть дети?

- Нет.

- Прости, не знала. Или вот я причастилась недавно и всю дорогу из храма шла с закрытыми глазами. Казалось, меня что-то переполняет изнутри. Я вся ушла в это ощущение счастья, покоя и единения с Богом. Я боялась разрушить эту гармонию. Не боялась упасть, мне не хотелось говорить и смотреть по сторонам. Вся ушла в себя и была счастлива.

- Эх, мне такого никогда не испытать! - вздохнула Злата.

- Не отчаивайся.

Вскоре Катю и Злату позвали помочь на кухне. Они крошили винегрет. Овощи резали кубиками, каждый слой просаливали и поливали растительным маслом, чтобы каждый овощ сохранил свой цвет, добавили вареную фасоль и хрусткую квашеную капустку. После ужина монахини похвалили винегрет. И Злате было приятно это слышать. Вечером она написала Антипе смс: «Приедешь завтра?» Он коротко ответил «Да». Злата долго не могла уснуть. Эти четыре дня в монастыре столько ей дали, они перевернули представления о жизни и ее смысле. Было тяжело физически, но всё побеждали тихая радость и душевный покой, посетившие ее измученное страстями сердце. Ей стало стыдно за тот расслабленный образ жизни, который она вела в миру. Ужасно не хватало душа, интернета и комфорта. Но для души пребывание в монастыре было более чем полезно, а потому можно было и не замечать мелких недостатков монастырского быта. Тишина без городского шума дарила покой и умиротворение.

В пятницу утром Злата проснулась довольно рано и поспешила в храм. К ее радости, там уже был Антипа. Увидев его, она не удержалась и, подойдя к нему, слегка приобняла за плечи. Он вежливо отстранил ее, но улыбнулся в ответ. Трудница Оля незаметно вздохнула, ей было не дозволено даже говорить с Антипой. К сожалению, Антипе и Злате опять дали разные послушания. Ее вместе с Катей попросили облагородить палисадник у домика, принадлежащего монастырю. А Антипу отправили выкашивать небольшое поле, заросшее травой. Впрочем, он об этом знал заранее и привез из дома триммер. На обеденной трапезе Злата впервые увидела отца Владимира. Это был еще нестарый мужчина, высокий, русый, с аккуратной бородкой, среднего телосложения. От него не исходило ни волны высокомерия, ни желания поучать. Он был спокоен, даже слегка флегматичен, и видно было по его манерам и речи, что это человек высокообразованный.

- Попросись на исповедь! - шепнула Катя после обеда.

- Я боюсь!

- Давай я с тобой подойду?!

После трапезы игуменья еще долго беседовала с батюшкой за столом. Катя и Злата уже и посуду помогли отнести на кухню, и столы протерли, а они всё обсуждали насущные вопросы. Наконец мать Амвросия заметила их:

- Вы что-то хотели, девочки?

- Да, - ответила Катя. - Злата сегодня вечером уезжает, а ей надо исповедоваться перед отъездом.

- Отец Владимир, вы не очень устали с дороги? - предупредительно спросила игуменья.

- Нет, матушка.

- Исповедуйте ее, пожалуйста. Она у нас всю неделю трудничала, так нам помогла.

- Хорошо, приходите через час в храм, - уже обращаясь к Злате, ответил священник.

Этот час прошел для Златы в каком-то лихорадочном волнении. Она то кидалась писать грехи, а потом рвала и выкидывала листок. То бралась за чтение брошюр по подготовке к исповеди, то ходила по келье не находя себе места.

- Да успокойся ты! - не выдержала Катя. - Ничего не пиши и не паникуй. Просто помолись и попроси Бога, чтобы Он дал тебе возможность покаяться в грехах, а отцу Владимиру дать тебе верный совет.

Ровно через час она была в храме. В уголке сидела мать Никона и тихонько читала Псалтырь. Злата подошла к Распятию. Поклонилась, поцеловала крест и попросила сил для исповедания грехов. Безшумно и быстро в храм вошел отец Владимир. Было видно, что у батюшки усталые глаза. Злата встала на колени, батюшка накрыл ее епитрахилью. Злата уставилась в пол, застеленный зеленым ковром. Ее душили слезы, а в щеки били краска и жар. Она молчала.

- Вы готовы? - тихо спросил священник.

- Да, но это моя первая исповедь, - тихо ответила Злата.

- Я слушаю вас, говорите все, что вас гнетет, и не бойтесь.

Злата еще немного помолчала и, сглотнув слюну, начала:

- Я с детства чувствовала в себе особые способности. Иногда употребляла их против других людей. Еще я жила в блуде, сделала аборт.

У Златы пересохло в горле, она чувствовала, как будто вся кровь из тела перетекла в голову, залила ее лицо краской и гулко бьет в висках. Собравшись с силами, она продолжила:

- В церковь почти не хожу и не молюсь. Встречаюсь с женатым человеком и продолжаю упиваться своим черным даром, люблю разгадывать сны, а еще меня сильно тянет к спиртному. Я борюсь с этой страстью, но иногда она меня побеждает.

Злата опять замолчала, ее била мелкая дрожь, болели ноги и спина, было ужасно стыдно и хотелось плакать.

- Что-то еще?

- Да, я до сих пор не могу простить Богу, что Он забрал у меня мужа. Я никак не могу смириться с его смертью.

Слезы все-таки вырвались на свободу и закапали на ковер, превращая его в зеленую лужайку после дождя.

- Раскаиваешься ли ты в содеянном? - строго спросил священник.

- Да, - срывающимся голосом ответила Злата.

Священник стал читать над ней разрешительную молитву. Злата с большим трудом встала с колен, приложилась к Евангелию и кресту, лежащим на аналое. Отец Владимир внимательно посмотрел ей в глаза.

- Я вижу, вы искренне раскаиваетесь?

Злата не могла говорить, она лишь кивнула.

- То, что вы сказали, это очень серьезно. Вы понимаете, что пока вам нельзя подходить к Причастию?

Кивок.

- Скажите, а на аборт вы пошли, понимая, что это грех?

- Да, - честно ответила Злата. - Это было после смерти мужа, а мы с ним немного ездили по монастырям и посещали храм в надежде на его исцеление. И я слушала проповеди и видела листовки против абортов.

- Тогда мне придется наложить на вас епитимью. Вы знаете, что это?

- Это церковное наказание.

- Не совсем так, но близко. Вам нужно очиститься и подготовиться к великому таинству - Причастию, чтобы принять его достойно. В течение сорока дней читайте каждый день Канон Покаянный и соблюдайте телесный пост, который подразумевает полное воздержание от контактов с противоположным полом. Не пейте спиртного. Старайтесь каждое воскресенье присутствовать на Литургии. И, естественно, всё, что вы тут назвали, не повторяйте больше.

Злата кивнула.

- Верить снам все равно что гоняться за ветром. Бывают сны вещие. Но с вашей степенью чистоты души они приходят к вам не от Бога, Вы ведь понимаете это?

Кивок.

- Увлечение оккультизмом приводит к душевным болезням... Это гиблый путь. Почитайте житие священномученика Киприана, постарайтесь последовать его примеру. А держать обиду на Бога и вовсе ни к чему. Не нужно пытаться проникнуть в Божью волю. Вот скажите, если бы ваш муж был жив, как бы вы сейчас жили?

- Ну, мы бы жили припеваючи, - Злата мечтательно закатила глаза. - Мы бы жили в Москве, в шикарной квартире, путешествовали и просто наслаждались жизнью.

- А в церковь вы бы пришли? Трудницей в монастырь поехали?

- Нет, что вы!

- Ну вот видите. С мужем вы бы жили хорошей жизнью тела и постепенно умирали душой. А сейчас у вас идет духовный рост. Из-за гнёта скорбей и невзгод выглянула ваша бедная душа и пожелала приблизиться к Творцу. А что пользы человеку, если он весь мир приобретет, а душу свою погубит?

- Вы правы, через смерть Кирилла я приблизилась к Богу. Но это слишком высокая цена.

- Но Господь привел вас именно так. А теперь вы можете и свою душу привести ко спасению, и его отмолить. Слышали про Ксению Петербургскую?

- Да, читала. Она стала юродивой после смерти мужа. Но на мне столько грехов, разве Бог сможет мне все это простить?

- Соблюдайте, что я вам сказал, и все у вас наладится. Господь и не такое прощал!

- Спасибо вам, батюшка, - Злата вздохнула. - Мне стало легче на душе. А можно я на Причастие приеду в монастырь?

- Милости просим, - отец Владимир улыбнулся.

Он перекрестил Злату и благословил. Выходя из храма, Злата кинула взгляд на образ Богородицы. Ей показалось, что Матушка Богородица улыбнулась ей.

«Так, канон у меня есть в молитвослове. Телесный пост соблюдать буду - адью Макс и вся твоя ненормальная семейка! На спиртное наложу строгий запрет. В церковь ходить буду в городе, а может, и в село поезжу. Потом решу. Так что всё не так уж плохо».

После вечерней трапезы Антипа сообщил матушке, что он уезжает и забирает с собой Злату.

- Ой, как жаль! - грустно улыбнулась она. - А я думала, еще поживешь у нас!

- Работа, матушка! - пожала плечами Злата.

- Мне говорили, что ты хотела поговорить со мной.

После исповеди вопросов у Златы стало меньше, но она кивнула.

- Пойдем тогда в мою приемную.

Злата вышла на улицу, матушка взяла ее под руку, и они пошли в сторону одноэтажного беленького и аккуратного домика под черепичной крышей.

Благоухали розы, пели птицы, небо сменило гнев на милость и спрятало солнышко за тучку, обдувая людей легким ветерком.

- Хорошо у вас тут, матушка! - честно призналась Злата.

- Да, я рада, что ты так говоришь. Так о чем ты хотела спросить?

Людей поблизости не было, и Злата решилась.

- Меня мучают всякие видения, сны, предчувствия. Как от них избавиться?

- А ты не придавай им значения. Читай молитвы от нападок нечистой силы, а от кошмаров на ночь ограждай жилье и кровать крестным знамением. Кстати, - игуменья остановилась и заглянула Злате в глаза. - Я вижу, Антипа тебе нравится?

Кивок.

- Это не твой мужчина. Антипа - монах. Таких, как он, единицы, не нужно уводить его с пути спасения, а твой мужчина еще встретится тебе, и дети у тебя будут. Для Бога нет ничего невозможного! Ты, главное, измени свою жизнь, начни жить чисто, и сама удивишься, как изменится твоя жизнь!

- Постараюсь.

- Ну вот и пришли.

Матушка открыла дверь, но Злата решила не нагружать ее больше вопросами и дать возможность отдохнуть после тяжелого дня.

- В принципе всё самое главное я спросила, - улыбнулась Злата.

- Вот и хорошо, давай благословлю тебя на дорожку.

Злата наклонилась под благословение. Легкий взмах и неожиданный поцелуй в щеку.

- А приезжай к нам еще! Всегда рады, - по-матерински тепло и тихо сказала матушка.

Злата рассмеялась в ответ. Она решила перед отъездом искупаться в источнике. Набрала два ведра воды из колодца и отнесла их в купальню, перекрестившись, вылила на себя всю воду. Без визга не получилось. Зато когда вышла из купальни, было ощущение, что заново родилась. Душевно попрощалась со всеми сестрами. Казалось, что покидала радушных родственников, у которых так хорошо провела время. Даже трудница Оля искренне обняла ее и пожелала хорошей дороги. Антипа сдержанно попрощался с насельницами монастыря и, взяв Златины вещи, пошел к уазику. Вечер вступал в свои права, трудницы побежали заливать иссушенный за день огород, монахини разошлись молиться по кельям. А Злата и Антипа ехали по дороге в Лесное, возвращаясь из чистого мира молитвы и труда во славу Божию в мир безтолковой суеты и праздного шума...

Юлия Молчанова.

См. также.