В гостях у матушки Серафимы (Окончание)

Командировка в уфимские пределы вновь привела в Марфо-Мариинский женский монастырь…

Окончание. Начало см.

«Зовите нас на помощь»

В первой части статьи настоятельница Марфо-Мариинского монастыря в башкирском селе Ира схиигумения Серафима (Мишура) в беседе с журналисткой поделилась своей житейской мудростью - и воспоминаниями о дорогих сердцу людях.

Неспешную беседу прервал стук в дверь. Почему-то без привычной молитвы. Но матушка все равно проговорила:

- Аминь!

Опять стучат.

- Аминь! - громче отозвалась матушка Серафима.

Нет - стучат еще.

- Ну, видно, они «Аминь» не понимают.

Матушка открыла дверь…

В коридоре стояли две женщины в форме, похожей на полицейскую.

- Что, за мной? - с улыбкой спросила матушка.

- Нет, не за вами, - на полном серьезе сказала та, что постарше на вид. - Мы из кадетского корпуса, в Мелеузе. Группа наших кадетов совершает поход на лыжах. Покормить бы их, да негде. У нас продукты с собой, и приготовим мы сами. Вы только разрешите у вас в столовой или как там… приготовить. Мы заплатим, сколько надо.

- Да ничего не надо, - покачала головой игуменья. - Скажете в трапезной, что матушка благословила - этого достаточно. Вы православные?

- Обязательно! Я здесь у вас крестилась! - ответила бойкая молодая женщина, в чертах лица ее угадывалась восточная кровь. Ирина - где ж ей было и креститься, как не в Ире. - Я хоть и татарка, но у меня муж русский, и я окрестилась. И дети мои крещеные. Меня крестил отец Виталий, сейчас у него другое имя... - да, архимандрит Николай. А я потом даже свекра своего привезла сюда, в вашу церковь, покрестила.

Обе они, Ирина и Наталья, очень обрадовались, когда матушка обняла их по очереди и благословила:

- Помоги вам Бог!

Поблагодарив, женщины заверили:

- Если какая помощь нужна, мы с кадетским корпусом всегда приедем и поможем, звоните! Субботник хотя бы устроить...

Обменялись с матушкой телефонными номерами и, радостные, упорхнули к проголодавшимся кадетам.

С именем Серафима

- А я тебе не рассказывала, как в монашество пришла? - продолжила матушка. - Жила в Трёхгорном, уже внуки подрастали. Ездила в церковь в Катав-Ивановск. Потом отца Игоря перевели в село Тюлюк - самый настоящий медвежий угол. Я туда на все посты приезжала.

Поехали мы в мае от храма в паломничество в Верхотурье, к мощам праведного Симеона Верхотурского. А по дороге в Краснотурьинске женский монастырь, у одной нашей паломницы сестра в том монастыре насельница. Ехали, тепло было. Приехали ночью, а утром встали - кругом снег. Север! Службы в тот день не было, мы походили, посмотрели, пофотографировались. Сели на трапезу, а отец Игорь говорит: надо бы автобус помыть. Я с краешку сидела, попросила: «Батюшка, можно, я автобус помою?» - «Ну иди, Лариса» (я в крещении Лариса была). Кто-то еще со мной пошел. Шланг нам дали, мы помыли. Матушка София подходит ко мне и говорит: «Приезжай ко мне в монастырь, я тебя возьму». А мне уж за пятьдесят, к шестидесяти годам подходило. Так пожала плечами: и мысли о монашестве не было.

Уезжаем мы, они пошли нас провожать. «Так ты приезжай ко мне!» - опять говорит.

И вот поехали, я сижу за батюшкой с матушкой, и слезы у меня текут, текут… Батюшка мне: «Лариса, хватит уж плакать! Ты же вся умылась!» - «Они сами текут». Сколько часов плакала, не знаю. Потом уснула. Будят меня: подъехали к шахте Алапаевской, в которую сбросили Великую княгиню Елизавету Федоровну и Великих князей. Вытерла слезы и пошла к шахте. Альбом у меня есть, я вчера посмотрела снимки и вспомнила. Да и так не забывала…

Приехали домой. Хочу в монастырь! Хочу в монастырь, но никому не говорю. Мало ли что я вообразила от слов матушки Софии…

Прошло больше трех месяцев. А желание уйти в монастырь ничуть не ослабевает. И я решилась. Прошу: батюшка, отпустите меня в монастырь. Отец Игорь стал отговаривать: «Лариса, ты не знаешь, что такое монастырь. Монашеской жизни не знаешь!» - «Не знаю. Но с того дня, как приехали, все время думаю, как я хочу в монастырь». - «Я тебя не отпущу». Я ж всё в храме делала.

Сколько-то времени прошло, и я опять: «Батюшка, отпустите в монастырь!» - «Вот когда я буду игуменом, тогда и ты будешь в монастыре». Он молодой был, дочка маленькая, матушка вторым беременная ходит! - когда он игуменом будет?

Ушла я и каждое утро в молитвенном правиле просила Бога, чтобы мне монашество принять.

И в это время у батюшки горе случилось - не горе, а горище! Утонула вся семья. Они вместе плыли на лодке 9 мая… Лодка на какой-то буек наскочила и опрокинулась, они ушли под воду. Ледяная вода, а они в одежде. Он с себя одежду скинул, их тащит - а они уходят, уходят в глубину. У него в голове помутилось, и он потерял сознание. Он в мирской жизни был мастер спорта по водному поло, а матушка всегда боялась утонуть. Он успокаивал: «Что ты боишься, я же тебя спасу!» И вот - утонули вместе с дочкой! Машеньке четырех лет не было еще. Красивая девочка была. На исповедь со мной ходила, как большая. Спросит меня: «Ты к кому пойдешь?» - «К отцу Игорю». - «А я к отцу Петру».

И он на спине, без сознания, доплыл, его вытащили. А они всплыли от холодной воды и за ним по течению их несло. Сразу как вытащили из воды, их на скорой отправили в больницу - никто, что ли, не мог помочь вовремя? Не спасли.
Как раз 9 Мая, в День Победы, была Радоница, мы собрались помолиться. Как вдруг звонок. И плач один… Я: «Что с батюшкой?» - «С батюшкой ничего. Матушка утонула». И мы поминки по своим родным оставили и поехали к отцу Игорю.

Он попросил меня матушку помыть. И я помыла ее, волосы заплела. Я так любила матушку, это не матушка была, золото!

Батюшку перевели в Челябинск. Он поехал в Москву к своему духовному отцу, архимандриту Даниилу, тот его постриг.

А тут моя сестра, тогда еще Татьяна, поехала в Мордовию, нашла своего духовника, Архимандрита Серафима (Новаковского). Месяца там не прожила, он ее постриг. Она же монахиня от природы была, ее и в детстве монашкой звали. Очень скромно одевалась, короткие юбки не носила, даже когда молодая была. И вот я смотрю - она идет от калитки в черном подряснике, юбке черной. «Постриг?» - «Постриг. Я теперь монахиня Ольга». Я так за нее радовалась! И самой тоже очень хотелось в постриг. Она мне говорит: «Поезжай к отцу Серафиму!» - «Поеду!»

Отец Петр не отпускает. А я в Трехгорном пенсию получала. Говорю: «Батюшка, поеду домой, получу пенсию и в поликлинику схожу. Желудок побаливает». Он и правда побаливал. Но я ж не из-за желудка поехала - хитрила, врала отцу Петру! Потом покаялась в этом.

Пенсию получила и билет купила до станции после Рузаевки, оттуда взяла такси. Приехала. А батюшка такой хороший, ты знала же его?

- Поминаю постоянно…

- И он вышел, я гостинцы передала. Поговорили. Он сказал: отведите матушку в деревню, в такой-то дом.

Спустились в деревню, к дому, и мальчишки мне говорят: «Здесь никто жить не может, потому что в этом доме самоубийца повесился - и часто ходит тут».

Ну а мне куда деваться? В доме полы помыла, прибралась. Вечером пришла на вечернее правило. Отец Серафим пожалел меня: «Перенесите вещи матушки в келью». У них была одна маленькая келья свободная. А недели через две мне батюшка говорит: «Я хочу тебе подарок сделать» - «Какой?» - «В монашество тебя постричь». У меня слезы так и потекли. «А что ты плачешь?» - «Так давно хочу в монахини!» Я же ему не говорила о своем желании. Кто ты такая - две недели живешь, и - «в монашество хочу!».

Я приехала в конце сентября, а 10 ноября, в день святой Параскевы, он меня постриг. Я не то что почитала Серафима Саровского - каждый день акафист ему читала, уже наизусть знала его. Мальчишки знали, что я втихаря поднималась в храм и молилась Преподобному. И чтобы не возмечтала, предупредили:

«Батюшка столько постриг и женщин и мужчин, и никого Серафимом или Серафимой не называет…» - «Ну как назовет, так и будет».

И вот пошли в часовенку, она высоко на горе, ступеньки железные, и на последней ступеньке я упала. Так сильно разбила ногу. Встать не могу, из глаз искры всех цветов сыплются. А там матушка Сергия - тогда монахиня Ольга, она приехала, чтобы под мантию меня вести - и еще одна женщина с ней была. Кое-как встала, боль нестерпимая, а иду. Нет, думаю, никому не скажу! Сейчас как отменит постриг… И смолчала.

После вечерней службы уже он меня постригает. И вот он постригает и произносит: «Нарекается имя… - помолчал. - Серафима». Даже сейчас не могу… И тогда плакала. Он спрашивает: «А что ты плакала?» - «Батюшка, я и мечтать не могла об этом имени!»

Меня закрыли на замок. Я испугалась: «А если я в туалет захочу?..» - «Я помолюсь, до утра потерпишь». Всю ночь я читала Псалтирь. Потом пришли за мной. А холодина там! Три дня никак не выдержать. Пришли в келью. Матушке Сергии показываю ногу. Она: «Что такое?!» - да вот, говорю, так и так. Она позвала батюшку. Он же был на все руки - сам обработал мне ногу. Два дня не велел вставать.

Потом я уехала. Некрасиво уехала… И уже через годы мы помирились. Поехали мы в Санаксары и Дивеево и заехали в его монастырь. Но они оба, и архимандрит Серафим, и игумен Роман, в отпуск поехали на юг, в свои родные места. Не получилось повидаться. А потом… он же в пятнадцатом году умер?

- Да, 30 ноября. За три дня до этого отец Роман прислал мне смс с просьбой молиться о тяжко болящем архимандрите Серафиме. И последнее благословение батюшки…

- А незадолго до этого мы поехали в Троице-Сергиеву Лавру на собрание игуменов и заехали в Кимляй. Батюшка уже болел сильно, лежал. Отец Роман пошел к батюшке, вернулся и обрадовал: батюшка сам выйдет! И вышел он - такой худой, а красивый, прямо дворянин какой-то. Обнял меня, и я его обняла. Поговорили. Накормили нас, напоили, спать уложили. Я ездила с Григорием - он вчера при тебе приехал Псалтирь читать. Мать Вера и мать Александра, наша благочинная, не знаю, где ночевали. А мне келью иеродиакона освободили. А когда стали уезжать, отец Роман идет: «Вас батюшка зовет». Зашла. Посидели мы с ним рядышком. У него слезы. «Отец Анатолий, - сын его там был, - сфотографируй меня с матушкой». Есть у меня фотография: батюшка сидит, а я встала и обняла его. Я так благодарна Богу, что мы с ним помирились! А в позапрошлом году мы заезжали на двух машинах. Они там вдвоем, игумен Роман и иеродиакон Авель были. Никого больше в монастыре не было.

- Батюшку похоронили, как он хотел, внизу, в крипте храма?

- Да, внизу.

- Он мне показывал свой склеп: это, говорил, моя могила будет.

- И там в крипте алтарь есть с двумя приделами…

Роман и Авель очень тепло нас приняли. Так и стали мы смс-ки посылать друг другу, с праздниками поздравлять. И потом еще виделись с отцом Романом в Храме Христа Спасителя в Москве на собрании игуменов.

Я за всё благодарю Бога! За хорошее и за плохое. Без искушений разве проживешь, разве спасешься? Болезнями да скорбями - больше нечем и спасаться.

Ольга Ларькина.