‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

​Гули-гули-гули…

Рассказ из цикла «Бремя крыла» писателя Сергея Жигалова.

Из цикла «Бремя крыла».

Об авторе. Сергей Александрович Жигалов родился в 1947 году в с. Кандауровка Курманаевского района Оренбургской области. Окончил филологический факультет Куйбышевского госуниверситета. Работал собственным корреспондентом «Известий» по Куйбышевской области. Автор романа «Дар над бездной отчаяния» — о безруком иконописце Григории Журавлеве — и других книг. Член Союза писателей России. Живет в Самаре и у себя на родине в селе Кандауровка.

Утро. Берег Волги. Прозрачные ледяные сосульки-свечи в прибрежных кустах над водой. Иду по тропке в снегу. У корневища осины синеется на снегу сизарь. Шагах в пяти взлетают и за ним тут же бросаются в погоню невесть откуда взявшиеся шесть ворон, как в засаде прятались. Вьются, будто нечистые духи, бешено колотя короткими широкими крыльями, настигают жертву. Несчастный голубь то камнем падает вниз, то взмывает свечой, бросается из стороны в сторону. Вороны не отстают. Кажется, в тугом утреннем воздухе отчаянно мечется рваное полотнище из крыльев и когтей.

Голубь вдруг падает в прибрежную волну у самого берега. Работая крыльями, как веслами, выбирается на берег. Хищницы окружают… Крупные, взъерошенные, грудастые.

Хлопаю в ладоши: «Кыш, разбойницы!..» Вороны взлетают, наглые в своей недосягаемости рассаживаются на ветвях прибрежной осины. Здоровенные черные клювы будто стволы автоматов. Хочу взять мокрого страдальца в руки. Но сизарь пускается наутек. Часто-часто семенит красными лапками по кромке берега, взлетает. Вороны, как цепные псы, срываются с дерева, бросаются следом. Спасаясь, голубь описывает в воздухе круг и устремляется ко мне. Падает прямо в ноги. Хищницы рассаживаются вокруг меня. Ни дать ни взять стая крылатых волков. Ружье и факел. Нагибаюсь взять несчастную птицу. Он опять взлетает, и всё повторяется. Окружают, гонят. Голубь камнем влетает под корневище дерева, как в нору. Там я его и ловлю. Через перчатку слышу, как колотится навылет птичье сердечко.

Монах Герасим. Фото Архиепископа Максимилиана (Лазаренко).

На этот сердечный стук приоткрывается дверца моей памяти с надписью «голубь». «…Любимая Богом птица. Олицетворяет мир, любовь, чистоту, невинность… Дух Святый сходит в виде белого голубя… Дом, где живут голуби, никогда не опустеет, не сгорит. В него не бьет молния… Голуби указывают место для постройки церквей… Нечистая сила принимает вид различных птиц, животных, но не может принять облик голубя. Голубям разрешали гнездиться в храмах…» И тут же новый просверк памяти: будучи в Иерусалиме в Храме Гроба Господня, я видел там голубей под куполом. При схождении Благодатного Огня храм огласился криками многоязычного славословия: «Христос Воскресе!!!». Стаи голубей плескались и перелетали под сводами, едва видимые за пламенем тысяч и тысяч пучков свечей, зажженных от Благодатного Огня в руках паломников… Не такие же ли, как в руке, сизари?

Шагал по тропке, и вороны вились над головой, сопроводили меня до дороги, до потока автомашин. Там отстали. Сквозь перчатку чувствую тепло птичьего тельца. Несчастная птаха проникала в меня, срасталась: «Что с ним делать? Выпустить в парке? Опять налетят эти крылатые волки. Взять домой? Скорее всего, птица больна. А дома собака и кошка, внуки придут… Куда же его девать?..» Тем временем дошел до своего двора. Глядь, и тут на ветках вороны. Стерегут меня. Будто им те с берега по сотовому позвонили.

Приглядел в углу за соседним подъездом загороженную металлической решеткой нишу, нечто вроде подвального балкончика. Вороны сквозь решетку точно не просунутся. Пустил туда голубя. Гордый своей находчивостью, переоделся и повез старшего внука в школу… После обеда заглянул проведать спасенного. Из-под решетки вспугнуто вышмыгнул лоснящийся черно-белый котище. Ёкнуло сердце: «Эх ты, шляпа-растяпа, от ворон сберег, а про кошек не подумал. А может, он улетел?..» Россыпь сизых перьев на бетонном полу похоронила мою надежду... Так одним «неудом» в дневнике моей земной жизни стало больше. В пригоршню грехов добавилась еще песчинка? А урок? Какой мне урок ниспослан?..

Месяцем позже уже не на Волге, а в родном степном селе явил мне Господь вразумление. Был в гостях у моего друга детства А., потомственного голубятника. Его покойный отец, дядя Ваня, рассказывал, как он сам в детстве умирал от простуды. На печи в бреду всё звал гулюшек. И тогда отец его запряг лошадь в сани, в лютый мороз и метель погнал за сорок верст в Бузулук. Привез за пазухой под овчинным тулупом голубя и голубку. Посадил на подоконник, посыпал зерна, окликнул метавшегося в жару сынишку: «Поглянь, Ванюшка!» Малец сполз с печки, кинулся к голубям. И с того часа пошел на поправку…

После экскурсии в голубятню мой А. приоткрыл дверцу кладовки: «Смотри, чистопородный. Совсем засыпал, — и, клоня свою седоватую в зеленой шапочке голову набок, показал, как засыпал пискунёнок. — Я его на кухню занес, газ зажег, в ладонях над огнем подержал. Смотрю, завозился, головку поднял… Вот уж третий месяц тут в тепле держу… На первых порах я к нему его родителей подсаживал. Как зачем? Он же маленький. Они его из своих клювов кормили».

Пока он рассказывал, я разглядел в углу клетку с голубёнком… Зобастый, неуклюжий такой подросток, но удивительно красивый… Непохожий и чем-то похожий на того моего сизаря… Этому хорошо, его спасла любовь человека, а тому бедолаге со мной не повезло. Ладонью, но не окамененным сердцем своим услышал я биение взывавшего о спасении птичьего сердечка. «Он потерял жизнь», — так говорят о смерти голубя. Все эти мысли вспугнутой стаей плескались в моем сознании. И протягивалась мистическая нить, связующая моего друга детства А. с царем из восточной легенды. Как тот, спасая любимого голубя, отдал самого себя на растерзание ястребу…

Слышали, да? Я уже не про легенду. Как Александр Малинин поет: «Не шумите, ради Бога, тише. Голуби целуются на крыше. Вот она, сама любовь ликует…»

«Да, в песне-то «целуются на крыше». А ты внизу, ниже плинтуса. А за решеткой на бетонном полу тот растерзанный котом сизарь!..» Такие вот «голуби» вились в моем пристыженном сознании. Тем часом «коллега восточного царя» мой А. с птенцом в ладонях округлял усатый рот трубочкой. Голубёнок тянулся к губам клювом и пил, будто целовал доброго человека… Ну кто, кто осмелится утверждать, будто в Божьем мире являются случайности?

Сергей Жигалов.

213
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
4
1 комментарий

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru