​В память о пострадавших за веру

23 ноября в Самарском епархиальном церковно-историческом музее открылась выставка «Новомученики и исповедники земли Самарской». Выставка приурочена к грядущему столетнему юбилею трагических событий в истории нашего Отечества и Русской Церкви. Уже в первые дни после октябрьского переворота на Церковь обрушились жестокие гонения. Первым мучеником стал царскосельский священник протоиерей Иоанн Кочуров, убитый без суда и следствия в начале ноября 1917 года. Гонения не обошли стороной и Самарскую землю. В Соборе Самарских святых 21 имя, и 17 из них — убиенные за веру, замученные в тюрьмах и лагерях.

— На выставке представлены лишь те новомученики, которые причислены к лику святых, — пояснила директор музея Ольга Ивановна Радченко. — Но сколько их безвестных пострадало за веру Христову, лишь Богу известно. Когда, готовясь к выставке, читала о мучениях страдальцев — такие жестокие зверства были только в первые века Христианства! — кровь застывала в жилах. И выставка будет действовать больше двух месяцев, до Сретения, чтобы как можно больше людей узнали о трагических страницах нашей истории.

Митрополит Самарский и Сызранский Сергий, открывая выставку, сказал:

— Кровь мучеников — это семя Христианства, по определению святого IV века Киприана Карфагенского. И наши новомученики отдали жизнь, чтобы облечься во Христа и жить вечно с Господом.

Архимандрит Вениамин (Лабутин) привел малоизвестные сведения о самарском Святителе Александре (Трапицыне) и других священномучениках. В числе тех, кто был убит вместе с Архиепископом Александром (Трапицыным) в ночь с 13 на 14 января 1938 года, был священник Василий Витевский. Перед гостями выставки, волнуясь, выступил внук священномученика — бывший ректор, а ныне ученый секретарь Поволжского государственного университета телекоммуникаций и информатики Владимир Борисович Витевский.

— Я восхищаюсь подвигом своего деда, — сказал он. — Ради веры, которой служил он сам и его предки — Василий Иванович происходил из семьи священнослужителей, и матушка Надежда Алексеевна, его жена, тоже была из священнической семьи, — он пожертвовал своей жизнью. От отца Василия требовали выступить в газете с официальным отречением от своего сана, от Православия. Он отказался наотрез, хотя это было трудное решение, ведь он оставил матушку с четырьмя детьми подросткового возраста.

Жили они напротив Петропавловской церкви. Ночью отца Василия арестовали. И как рассказывала моя мать — она ходила его провожать, — ручейки людей сходились в поток. Стоял сплошной стон и плач женщин. А отец Василий утешал родных, говорил, что Бог не оставит. И эти слова его сбылись! Все его дети стали очень уважаемыми людьми. Дочь, Серафима Васильевна Фролова, была доктором филологических наук, профессором. В честь ее столетия недавно проводился научный семинар в педагогическом университете. Сын Владимир, в честь которого меня назвали, окончил Ленинградский институт и работал на турбинном заводе. В войну он погиб в блокадном Ленинграде. Ему на заводе выдавали паек, но весь этот паек он приносил домой, жене и сыну. И через несколько месяцев он от истощения упал в проходной, зажав в кармане этот кусочек хлеба. Мой отец получил высшее образование, был руководителем трамвайного депо. Случилась авария, три человека погибли, человек тридцать получили ранения. Как впоследствии оказалось, никакой его вины не было, но его все равно осудили, припомнив, что он сын «врага народа». Ему удалось доказать свою невиновность,
но восемь лет он не был восстановлен в правах, пока не был разоблачен культ личности Сталина. И даже после этого его никуда не брали на работу.

И все же отец Василий был прав, Бог не оставил его детей. Один преподаватель рассказывал, что его дед тоже был священником. Но он отказался от веры, от служения, пошел рабочим на станкозавод. Всю жизнь он каялся в своем малодушии. И жизнь его семьи, ради которой он поступился своей совестью и верой, сложилась не очень хорошо.

Я благодарен Церкви, благодарен Владыке Сергию за то, что и через восемьдесят лет после трагической гибели моего деда о нем помнят. Ему молятся! Построили замечательный храм в честь Самарских святых у места, где в тридцатые годы расстреляно множество безвинных людей. Мне как внуку, конечно, жалко деда. Но смотрю на этот храм — и понимаю, что жертвы были не напрасны.

Владимир Борисович дополнил свой рассказ по просьбе корреспондента газеты «Благовест»:

— Бабушка читала нам Библию, но без комментариев и без нажима. Нас, детей, не хотели подвергать опасности, и даже став взрослым, я несколько лет ходил в церковь только в других городах или будучи за границей. До сих пор мне не удалось узнать в архивах ФСБ хоть что-то о последних днях моего деда — видел документы только по первому его аресту в 1928 году. А второе «дело», по которому его расстреляли, мне так и не дали: сказали, что оно где-то в другом месте.

Что печально, доносительством, как я узнал из «дела» 1928 года, занимались и работники храма. Наверное, их заставили. Но — доносили же… Деду тогда поставили в вину, во-первых, его слова о том, что вряд ли эта власть может сделать что-то хорошее. Потому что непрофессиональные, неподготовленные люди управляют страной. А второе — он призывал прихожан не отдавать детей в пионеры. Говорил, что это приведет к раздорам в семьях и к крови. И в этом он тоже оказался прав!..

На выставке была представлена книга «Собор Самарских святых». Написал ее кандидат медицинских наук Александр Иванович Дерябин.

Ольга Ларькина.
Фото Евгения Ситникова.