Сюжеты рождаются в сердце

Встреча с петербургской Православной писательницей Ириной Рогалевой.

«…Давно не встречала современных православных книг, написанных таким великолепным, прозрачным, мелодичным русским языком. Поначалу даже подумалось, что это книги позапрошлого века, настолько они хороши и благозвучны! Кто бы мог подумать, что современную жизнь, в том числе, к примеру, неприкаянную жизнь бомжей, можно описать так чисто, так проникновенно. Я уверена, что эту писательницу ждет прекрасное литературное будущее и всеобщая любовь читателей. Благослови ее Бог на дальнейшие труды!» — такое напутствие Ирине Рогалевой дала известная писательница Юлия Вознесенская.

Без права на ошибку

Православная писательница из Санкт-Петербурга, победительница всероссийского Православного литературного конкурса имени святого благоверного князя Александра Невского Ирина Рогалева приехала в наш город по приглашению устроителей выставки «Благословенная Самара». И разговор с писательницей начался на творческой встрече в концертном зале выставочного комплекса «Экспо-Волга». Рядом с гостьей сидели хорошо знакомые далеко за пределами Самары Православные писатели протоиерей Николай Агафонов, Алексей Алексеевич Солоницын. А представил читателям Ирину Сергеевну Рогалеву Андрей Александрович Богословский, руководитель группы «Религия» столичного издательства «ЭКСМО».

— Я пишу книги для детей, для подростков, для юношества и даже для нас, для взрослых — такой удивительный дар дал мне Господь, — сказала Ирина Рогалева. — Я издаюсь уже около десяти лет, и наконец-то меня взяло под свое крыло Православное издательство «Воскресение» совместно с издательством «ЭКСМО», и мы переиздали книжку «Зеркальный лабиринт». Вообще сегодня подростковая литература потеряла свое назначение: учить детей отличать добро от зла, а наоборот, как правило, уводит в какие-то магические лабиринты, в дебри колдовства, оккультизма.

Как писать для подростков, для детей так, чтобы им было интересно и полезно читать? Это, пожалуй, один из главных вопросов сегодня. Удивительным образом с Божией помощью мне это удается. Откуда я это знаю, почему так уверенно об этом говорю? — да потому что у нас в Санкт-Петербурге учебный год начинается и для меня. Несколько раз в неделю я езжу в обычные школы, гимназии и институты и провожу встречи от первого и до одиннадцатого класса, в том числе и с педагогами. Читаю им свои рассказы, говорю о книгах. В Союзе писателей Санкт-Петербурга меня, бывает, всячески чехвостят за Православие. К сожалению, мало там Православных писателей. Но вот прочитав мой подростковый сборник «Право на ошибку», маститый пожилой писатель сказал: «Эта книжка пробуждает совесть». Сборник открывает небольшая повесть о первой любви старшеклассников, и эта повесть так и называется — «Право на ошибку».

На все ли ошибки имеем мы право? Моей дочери 23 года, и мы вместе с ней учимся многому в этой жизни. Учимся, как сами понимаете, скорбями, болезнями, поэтому уроков предостаточно. Она говорит мне: «Это моя жизнь, я должна прожить ее, как я хочу, и совершить все свои ошибки». Я знаю, что большинство родителей с этим согласятся. Вообще сегодня почему-то принято говорить: «Пусть дети живут как знают и совершают свои ошибки — мы свои уже совершили».

Так вот, на все ли ошибки мы имеем право? Безусловно, есть такие ошибки, которые можно исправить каким-то образом. Конечно, в искреннем и глубоком покаянии Господь простит нам грехи. Но совершив убийство ребенка, аборт, мы, женщины, до конца дней своих будем жить с этой болью и с этой скорбью. Повесть «Право на ошибку» написана именно о том, чтобы никогда не делали абортов наши дети.

Сегодня невозможно учить детей жить — они не будут слушать. Еще до третьего класса они послушают, а после — они уже сами знают, что и как, сами с усами. И надо так писать, чтобы они, сопереживая героям, на их примере понимали бы, как нужно жить и что можно, а что никогда нельзя делать.

Лабиринты зла

— Ваша книга «Зеркальный лабиринт» адресована детям? — спросили из зала.

— Это сборник рассказов для детей от 10 до — я бы сказала, до 15 лет. У книжки замечательная обложка. Когда я привожу эти книги в школы, дети тянутся к ним. Да даже и взрослым она будет интересна.

Первый рассказ в этой книге, «Зеркальный лабиринт», написан о том, как мальчик угодил в компьютерную игру. И этот рассказ объясняет детям, кто — с рогами и копытами — стоит за многими компьютерными играми. Кому выгодно заманить детей, украсть их время, и к чему это может привести. Мы знаем, что «стрелялки», в которые играют дети, разрушают психику, разрушают души наших детей и даже доводят порой до самоубийства. Дети об этом не знают и не задумываются. И прочитав «Зеркальный лабиринт», дети переосмысливают свое отношение к компьютерным играм и времяпрепровождению за компьютером.

Половину сборника составляют сказки для подростков. Я сказочница, у меня издано 35 книжек, и в основном это детские сказки. Одна из моих сказок называется «Черный квадрат». Лукавство мира, лежащего во зле, проявляется в том числе и в искусстве. Для меня когда-то встал вопрос: что же это за картина такая, за которую платят миллион долларов? Здесь явно какой-то обман, подвох. Я стала изучать, выяснила, кто такой Малевич, что его «Черный квадрат» — это противостояние нашей Православной иконе, и не случайно на выставках эта «картина» всегда находилась в красном углу. И написалась сказка, очень интересная, в детективном плане, которая развенчивает миф о черном квадрате и рассказывает, кто и зачем платит за нее такие огромные деньги.

Один из персонажей рассказа говорит о картине «Черный квадрат»: «Это великая афера двадцатого века. Порождение богоотступничества. Изображение антимира, нашептанное художнику падшим ангелом. Вот что такое «Черный квадрат». Я долго думал над его феноменом. Почему одна половина мира считает эту картину гениальной, а другая — полной безсмыслицей. Но смысл в ней есть! Смысл черной бездны, черной безликости, противостояние всему живому, созданному Господом! Самое страшное, что эта чернота может засосать человека со всеми потрохами».

И сам Казимир Малевич не скрывал подлинной сути «Черного квадрата»: «Я на него смотрю иначе, нежели раньше, это не живописное, это что-то другое. Мне пришло в голову, что, если человечество нарисовало образ Божества по своему образу (лукавый перевертыш: это Бог создал человека по Своему образу и подобию! — прим. ред.), то, может быть, квадрат черный и есть образ Бога… в новом пути сегодняшнего начала». Зловещий образ врага Божьего и человеческого…

Есть в этом сборнике продолжение сказки о «Золушке» — «История хрустальной туфельки». Я написала ее, размышляя о том, что мачеха и ее дочки не могли бы успокоиться, видя, что у Золушки будет счастливая судьба. Уж конечно, они будут продолжать мстить, мешать ей. Эта сказка начинается в наше время и уходит в прошлое. К истории самой хрустальной туфельки.

У нас с издательством «ЭКСМО» задуман еще один подростковый сборник и книга о двунадесятых праздниках, это будет интересная сказка. Я еще веду цикл передач на телеканале «Союз», читаю свои сказки на всевозможных радиоканалах, куда меня зовут, я очень люблю читать свои сказки, читаю с выражением, на все голоса.

Конечно, от всего сердца хочется писать так, чтобы дети становились лучше. Чтобы лукавство этого мира не подменяло им истинные ценности. Представьте, я приезжаю в школу, в шестой класс. Это почти старшеклассники. «Ребята, кто знает, что такое целомудрие?» Не поднялась ни одна рука. Я была потрясена. «Что такое милосердие?» — «Это милое сердце», — отвечают они. И вот приходится объяснять, что значат эти слова. Что такое совесть и почему она так важна. Совесть — это голос Бога. И я уверена, что в процессе чтения пелена лукавства спадает с глаз наших детей. И они начинают задумываться: а что такое настоящая любовь? Почему она не может быть без сохранения себя для семьи, для чистоты? Меня даже иногда школьные психологи просят: «Ирина Сергеевна, поговорите на эту тему с нашими детьми. Мы не можем, мы боимся…» А я не боюсь.

Вот так я стараюсь писать, чтобы детки наши стали лучше, стали чище. Ну и, с Божией помощью, конечно, мне это удается. И я просто рекомендую тем, у кого есть дети подросткового возраста, приобрести книгу «Зеркальный лабиринт».

Протоиерей Николай Агафонов вздохнул:

— Счастливый город Санкт-Петербург, что там есть такая писательница. Если бы и в наши самарские школы приходили с такими беседами, объясняли, что такое любовь, целомудрие, совесть, чистота… Хотя и мы, конечно, тоже стараемся это делать. Мы как писатели как-то попали в школу на встречу с учениками старших классов — девятых, десятых, одиннадцатых. Когда мы вошли, они не только не встали, но, наоборот, стали баловаться, кидать друг другу бумажки, всячески показывая, какие они крутые. Но раз уж пришли, надо начинать творческую встречу. Поэт прочел два своих стихотворения и, отдуваясь с облегчением, сел. Тут я сказал: «А я прозаик, пишу прозу. Что вам почитать — рассказ или сказку?» Ну, думаю, взрослые, — рассказ надо читать. И вдруг весь зал не сговариваясь кричит: «Сказку!» Я начинаю читать сказку «Приключения венского стула». Эта сказка, собственно, о милосердии. И вдруг зал, слушая историю старого стула, который выкинули на помойку, замер, я смотрю им в глаза — они все переживают за этот стул! Те же самые дети, которые до этого баловались, выслушав сказку, аплодировали…

Но я немного отвлекся, простите. У меня маленький вопрос к вам, Ирина Сергеевна: когда вы начали писать, какие ваши первые книги.

— Конечно, я пишу со школы. Потом, у меня есть писательские гены, у меня было два пишущих прадеда. Первым у меня был сборник для взрослых «Летающая ослица». Это я писала про себя. Долго не могла определить, кто я, ослица или человек. Сейчас уже, надеюсь, ближе к человеку становлюсь. Следующий сборник «Замерзшие чудеса» — серьезный, его переиздали уже в третий раз. «Сибирская благозвонница» его издала, так что в Сибири меня знают лучше, чем в Санкт-Петербурге. Очень трогательный сборник — рассказы в нем для взрослых.

— Как говорят иногда мои читатели, хотите поплакать, берите книгу Ирины Рогалевой, — продолжает писательница. — Пишу я во славу Божию, а не в свою славу. Я когда в школу прихожу, очень часто поднимаются мальчики, девочки, читают свои стихи, говорят, что тоже пишут книги. И я спрашиваю: а какое добро вы принесете в мир своими книгами? Если у вас есть то, от чего люди станут лучше, тогда пишите. А зачем просто так писать? Все хотят прославиться. Часто задают вопрос, сколько зарабатывают писатели. Я им говорю, что дело не в этом. На хлеб хватает, и слава Богу. Они же все хотят сегодня быть успешными. Нашим обманутым детям внушают: будьте лидерами, стремитесь! А я говорю: «Дети, представьте, что все захотят быть лидерами. И все: на старт, внимание, марш — и побежали! Локтями будут друг друга отталкивать, и топтать! И по дороге вы ничего не увидите в этой жизни — ни неба, ни деревьев, — не услышите, как осенью падают яблоки. Вы мимо всего промчитесь…»

Говорите о детях Богу

…Мне всегда легче расспрашивать собеседника наедине, уже после официальной его встречи со всем залом, но отец Николай, глянув с хитрецой, неожиданно заявил:

— Тут у нас журналист сидит из любимой нашей газеты «Благовест». Ольга Ивановна, о чем бы вы хотели спросить нашу гостью?

— Да ведь первый мой вопрос — о начале творчества — вы, батюшка, уже сами задали… Ирина Сергеевна, тема «Зеркального лабиринта» мне очень близка, и я коснулась ее в своей книге «Ящик Пандоры». И читая ваш рассказ, я с волнением следила за тем, как Никита, мальчик совершенно далекий от веры, вдруг начинает понимать, что же с ним происходит и куда его затащило. Мне радостно, что у нас общее силовое поле и мы идем вдоль некой силовой линии, которой для нас стали такие недетские проблемы детей. Но эта линия проходит и через ваше сердце, Алексей Алексеевич (обращаюсь к Солоницыну), и через ваше, батюшка Николай. Ведь и сугубо взрослые писатели все равно пишут и для детей. Хотя бы потому, что детство кончается очень быстро и дети завтра станут взрослыми.

О чем хотелось бы услышать: как рождаются сюжеты ваших книг, Ирина Сергеевна?

— Большим вдохновителем моих книг является моя дочь. Поговоришь с ней, поплачешь, а потом сядешь и пишешь. Пишу всегда о наболевшем, как все нормальные писатели, пропускаю все через сердце. Сюжеты рождаются в сердце, рождаются через боль и слезы. И наверное, поэтому дети на них откликаются…

И еще. О чем бы я ни писала, обязательно затрагиваю тему веры. Я такой хитрец. Вот в повести «Право на ошибку» Кате, попавшей в трудную ситуацию, помогает сделать верный выбор Ангел Хранитель. В одном моем святочном рассказе дети узнают историю Святителя Спиридона Тримифунтского. Что я поняла, неверующих детей нет.

Меня сначала опасались приглашать в светские школы. Боялись, что буду учить детей лоб крестить, еще чему-то церковному. Но у меня такая внешность, я могу прикинуться вполне светской. Вот только завершаю беседы с детьми уже разговором о самом главном. Что такое вера. Как молиться Богу… И как-то меня на Пасху пригласили в школу, я вошла в класс и сказала: «Христос Воскресе!» — все дружно ответили: «Воистину Воскресе!» Я привычно перекрестилась, и они тоже перекрестились. Дети с таким увлечением слушают, когда с ними говорят о заповедях, о нравственности — о чем сегодня многие забыли уже напрочь, мир им говорит совсем о другом. Дети радостно переглядываются, для них это как глоток свежего воздуха.

Дети всё впитывают, как губка. Я по своей дочери знаю. Зло — оно выглядит заманчиво, с виду гораздо привлекательнее, чем добро. И повернуть их лицом к добру — неприметному, неяркому, но такому нужному, — вот моя задача как писателя.

В разговор вступил Алексей Солоницын:

— Святитель Николай Сербский, которого я очень люблю, сказал так: «Не говорите детям много о Боге. Говорите Богу много о детях». Как вы относитесь к такому пожеланию?

— Это материнский девиз моей жизни. Я всего несколько лет назад поняла исключительную правильность этих слов. Раньше я старалась что-то сказать, объяснить дочери. Теперь я больше молюсь. И всем родителям, когда они задают вопрос, как быть, говорю: с детьми говорить надо до семи, до восьми лет, когда они слушают. К сожалению, «возраст слушания» сокращается. Эти слова Святителя Николая Сербского могут для всех нас стать девизом родительского нашего делания.

А возвращаясь к вашим словам, отец Николай, скажу такую вещь. Сегодня была на выставке замминистра образования Самарской области, и может быть, она пригласит — и я проеду по самарским школам. Мы, к сожалению, не так много зарабатываем, чтобы самим оплачивать свою дорогу в такие дальние поездки, поэтому ждем приглашения. Но я всегда откликаюсь на такие просьбы. Потому что дети — это последний наш оплот сегодня.

Люди высокого духа

Творческая встреча закончилась, но, как обычно, у стола еще толпятся люди, протягивают купленные на выставке книги — «И мне автограф, пожалуйста!.. А это подпишите моей дочке…»

А потом Ирина Рогалева по моей просьбе рассказала подробнее о своих пишущих прадедах, которых она лишь упомянула, вообще — о своем роде:

— Прадед мой по отцу Иван Львович Брызгалов был статский советник, Почетный гражданин и последний глава Алма-Аты.

— А ведь этот город до революции назывался чудесным именем Верный! Мы же знали его как Алма-Ата, теперь Алматы… Иван Львович был высокообразованным человеком?

— Конечно. Прадед знал двенадцать языков, в том числе и древние языки! Его перу принадлежит множество трудов по истории Казахстана, он основал первый Алма-Атинский архив. И всю жизнь писал. Что интересно, именем Ивана Львовича назван ледник в Ала-Тоо, горный хребет Чаткал в Киргизии. Он так и называется — ледник Брызгалова. Иван Львович окончил вначале Тобольскую Духовную семинарию, затем, с отличием, Казанскую Духовную Академию и был направлен в Верный попечителем учебных духовных заведений. В нашем роду две игуменьи, несколько монахинь и священников. Отец Ивана Львовича, овдовев, принял монашество, стал архимандритом, его сестра была игуменьей: игумения Тамара. В роду Брызгаловых были и настоящие аристократы. Одна из моих бабушек была грузинская княжна. Иван Львович женился на дочери английского лорда Стюарта, причем Варвара Карловна, шотландская баронесса, была наполовину русской. Это очень романтичная история. Лорд Стюарт Митчелл Грант Карл, шотландский барон, был безног, еще в юности потерял обе ступни. Приехал в Кяхту — это город в Бурятии — и влюбился в дочь генерал-губернатора красавицу Варвару Петровну, увез ее в Шотландию. Впрочем, о генеалогических древах, о наших аристократических предках гораздо больше знает моя тетка, живущая в Москве. Она только что вернулась из Шотландии. Ну а меня больше интересует церковная линия в нашей родословной.

История моих предков, сибирских священников, настолько интересна, что я мечтаю когда-нибудь написать книгу о них. У меня даже есть выписки из завещаний духовных. Это такие люди были! Вся история Сибири, какую книгу ни открой, везде они упоминаются. А я вот в Питере живу. Даже ни разу не была в Сибири. Может быть, Господь и управит побывать, пока есть здоровье и силы. Но для этой книги надо больше узнать о священниках Брызгаловых, увидеть места, где они жили, храмы, в которых служили, пройти по этим улицам…

— Ну а в вашей жизни были встречи с людьми высокого духа?

— А как же! Были поездки в наши русские монастыри, на Святую Землю и в Православную Сербию. Конечно, петербургские храмы, Александро-Невская Лавра, Леушинское подворье, Кронштадт… А однажды мы приехали в скит Андрея Первозванного Александро-Невской Лавры. И был там монах Серафим — строитель и основатель этого скита. Я посмотрела на него — и сразу поняла, что это тот человек, которому я могу открыть все, что на душе, который помолится обо мне и поможет советом. Так оно и было. От него не хотелось уходить… Четыре года назад батюшки не стало, но я надеюсь, что и теперь он не перестает молиться обо мне, испрашивать помощи Божией.

— А вы о себе тоже книгу напишете? — вклинилась в наш разговор с наивным вопросом одна из тех читательниц, что оставались рядом с петербургской писательницей до последней минуты, пока она вышла из зала — читали ей свои стихи, что-то пытались рассказать… Но Ирина Сергеевна отвечает совершенно серьезно:

— Зачем? Моя жизнь — она никому не интересна. Честно, без позерства. О чем писать — о грехах? Так они у нас у всех одинаковые практически. А то, что пережито, что понято — вот об этом стоит писать. Писать надо о том, что самое главное сегодня — покаяние.

Пока у нас еще есть время, надо прийти к покаянию.

Записала Ольга Ларькина.