‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

​«Дорогая Елена Сергеевна…»

Отошла ко Господу легендарный самарский преподаватель, профессор, доктор филологических наук Е.С. Скобликова.

Отошла ко Господу легендарный самарский преподаватель, профессор, доктор филологических наук Е.С. Скобликова.

Мое глубокое, многолетнее убеждение: чуть ли не каждый хороший, замечательный человек обязательно найдет свою дорогу на страницы «Благовеста»! Рано или поздно. Иногда — уже после своей смерти. Пути могут быть самыми разными, порой причудливыми. Но — найдет. (Кстати, еще и по этой причине мы публикуем в газете имена тех, кто оказал «Благовесту» помощь. Чтобы как можно больше имен замечательных людей таким вот простым довольно-таки способом «прописались» на газетных страницах, стали частью нашей общей газетной истории.) И для меня совсем не удивительно, что Елена Сергеевна Скобликова сегодня тоже влилась в этот длинный и славный ряд «благовестовских людей». Термин этот — «благовестовский человек» — впервые произнесла как раз Екатерина Резникова. Ее статью о Елене Сергеевне вы прочтете ниже. Правда, произнесла его применительно совсем к другому человеку, что не суть.

Я, конечно, знал о том, что заслуженный преподаватель, специалист высочайшего уровня по русскому языку, профессор, доктор наук Елена Сергеевна Скобликова знает и любит «Благовест». Мне было особенно приятно и даже, что уж скрывать-то, чуточку лестно было, что профессор приобретает в редакции и раздаривает своим коллегам-филологам мои книги из серии «Капельки вечности». Особенно третий сборник, где напечатан большой очерк о моем отце. И я не сомневался в том, что рано или поздно ее имя украсит страницы «Благовеста». Потому что в таких вопросах случайностей не бывает.

И вот в редакцию пришло письмо от престарелого (ей уже было за девяносто лет) самарского ученого! Наконец-то… Но в тот же день, когда взял в руки ее письмо, узнал я о том, что Елена Сергеевна Скобликова три дня назад скончалась. Она отошла ко Господу 12 августа, на 93-м году жизни. И письмо это отправлено было всего за несколько дней до ее смерти. Так что это ее обращение к нам, пожалуй, стало одним из последних ее земных дел. Как это трогательно и удивительно! К тому же выяснилось, что замечательный самарский преподаватель учила русскому языку в Куйбышевском пединституте еще моего отца, Евгения Николаевича Жоголева. Эти строки, наверно, тоже не случайно пишу я в самый канун четырехлетия со дня его кончины, 23 августа 2012 г. Помяните за упокой замечательного самарского журналиста, раба Божия Евгения!..

(В скобках замечу, что у отца моего была удивительная даже для литератора грамотность. То ли врожденная, то ли от научения в годы юности в пединституте.)

Учила моего отца…

Конечно же, я с большой духовной радостью знакомлю читателей с этим письмом ныне новопреставленной рабы Божией Елены.

В годы перестройки вышел на экраны фильм Эльдара Рязанова (кстати, самарца по рождению) с таким названием: «Дорогая Елена Сергеевна». Как раз об учительнице и ее учениках. Тот фильм был социальным, конфликтным. И давно уже забылся. И поделом. А мы этой публикацией с тем же названием расскажем вам о другом учителе, о другой Елене Сергеевне, но тоже дорогой, тоже замечательной и славной. О другом, более светлом и более успешном пути, в самом конце которого оказалась эта публикация в газете «Благовест».

Антон Жоголев.

Здравствуйте, Антон Евгеньевич!

В год, когда отмечается юбилей Вашего детища — «Благовеста» с «Лампадой», хочется сказать Вам большое-большое спасибо и за них, и за Ваши книги!

У меня эмоциональность восприятия этих материалов связана еще и с тем, что не чужими для меня были Евгений Николаевич Жоголев и его сокурсники. В 1955 году я (единственный раз) была председателем предметной приемной комиссии на литературном факультете Куйбышевского пединститута. Принимала их в институт, потом читала лекции по современному русскому языку, а в группе, где был Евгений Николаевич (Женя Жоголев), вела практические занятия и была куратором. И хотя кое-кто из мальчишек был задиристым, они меня «признали». Признать-то признали, но и подшучивали тоже.

Много лет спустя в книге «Рассказывает Борис Кожин» мне была посвящена глава «Бандероль из Пензы». Рассказывалось, как я, уезжая в Москву на конференцию, забрала с собой пачку контрольных работ их группы, по пути до Пензы проворно проверила их. И когда в Пензе во время 15-минутной стоянки меня встретили родственники, строго наказала им срочно отослать эти контрольные в Куйбышев, а студентам написать, чтобы готовились к разбору контрольных.

Среди мальчишек в моей группе, кроме Евгения Жоголева и Бориса Кожина, были Борис Свойский, Наум Станиловский. Когда-то имена моих учеников звучали. Вы знаете, конечно, о трагедии Бориса Свойского…

Из девчонок с ними училась Галина Леонидовна Рыжикова-Серова. Галина Серова потом работала в Куйбышевском-Самарском госуниверситете и в институте повышения квалификации работников образования, много лет (сейчас уже на общественных началах) руководит научной и воспитательной работой в одной из Православных школ. Недавно мы с ней говорили по телефону о Ваших книгах. Она, как и я, восхищалась ими. Восхищаются и все, кому я их подарила!

Евгений Николаевич поддерживал связь со мной. Как-то мы встретились на Рубежном кладбище. Обошли все наши могилы. Он очень настаивал, чтобы я не ходила на кладбище одна, чтобы звонила ему и ходили вместе. Я не слушалась: ходила одна. В последние годы жизни Евгения мне о его состоянии здоровья рассказывал Борис Кожин.

Посылаю Вам на память единственную сохранившуюся у меня статью Евгения Николаевича Жоголева — о моем муже Дмитрии Ивановиче Алексееве. Статья была написана в 1998 году — к 80-летию со дня рождения Дмитрия Ивановича и через 10 лет после его кончины. Немного смущает ее подзаголовок: «Публицистический конспект одной удивительной жизни». Что в ней удивительного? Через войну прошли (сколько погибло!..) все наши сверстники, а старшие тоже воевали, или теряли своих детей… Впрочем, может быть, было и удивительное: Дмитрий Иванович пытался продолжать работать в течение последних восьми лет своей жизни, несмотря на тяжелейшую болезнь. Одним из его дипломников в это время был Сергей Гусельников (привет и благодарность протоиерею Сергию от меня!).

В статье приводятся его письма военных лет. В этих письмах речь шла о первой жене Дмитрия Ивановича Тамаре Александровне (Хрисанфовне) Муразовой и дочери Лене. Тамара Александровна безвременно ушла из жизни в 1965 году. Вот выдержки из его писем:

«19 мая 1944 года. Мать тайком от отца прислала письмо, в котором пишет, в каком они отчаянном положении находятся сейчас. Картошка вся, хлеба нет совершенно, огород сеять некому, отец лежит больной.

18 мая 1944 г., из госпиталя: Каждый день меня заставляет глотать новые и новые таблетки, помеченные разными латинскими буквами. Я, наверное, проглотил уже весь латинский алфавит… Читаю «Водителей фрегатов» Н. Чуковского, и во мне загорелось желание составить словарь географических названий; в котором собрать происхождение всех названий. Пожалуй, такого труда не существует, и его можно издать наподобие этимологического словаря. Замысел, конечно, наполеоновский. И вообще, география — неплохая профессия, ее можно сделать не менее интересной, чем литературу. Я в любое время взялся бы преподавать географию.

14 августа 1944 г. Томик, береги Леночку, не дай ей умереть с голода. Это будет черная тяжесть на моей совести. Я буду всегда думать, что это я убил ее.

27 марта 1945 г. Воюем. Прошли более ста км. Потеряли тысячи четыре людей. Убит Костя Люткин. Контужен Вася Резник — теперь заикается. Погибли многие и многие знакомые.

9 мая 1945 г. Ты понимаешь, война закончилась! Сегодня 9 мая, страна празднует День Победы. В Берлине Жуков подписал соглашение о безоговорочной капитуляции немцев.

Четыре года! Боже мой, сколько долгих и опасных лет осталось позади!

Сейчас мы едем в Чехословакию. Немцы устроили свою последнюю подлость: отступая, густо заминировали дороги. Много наших людей подрывается — уже после войны».

Еще раз спасибо за Ваши замечательные работы! Поздравляю Вас с наступающим днем рождения! Будьте, пожалуйста, здоровы и благополучны!

Е. Скобликова (Елена Сергеевна).

26 июля 2016 года.

P.S. Не знаю, когда отправят письмо, — сама-то очень плохо хожу. Сначала «Благовест» и «Лампада» выписывались для моей 88-летней (сейчас) помощницы Юлии Григорьевны Дежурной. А теперь и я стала постоянной читательницей и почитательницей.

В 1955 году, когда принимала в институт Вашего отца и его сокурсников, я была старше своих подопечных всего на 13 лет — не старуха была.

«Она воспитала во мне любовь к слову»

Во время учебы в университете моим научным руководителем был Дмитрий Иванович Алексеев, тогда заведующий кафедрой русского языка. Фронтовик, известный ученый, составитель уникального «Словаря сокращений русского языка». Я начинал писать у него дипломную работу. Его жена Елена Сергеевна Скобликова преподавала у нас синтаксис. Довольно часто мне приходилось бывать у них дома и общаться с ними в домашней обстановке. Когда Дмитрий Иванович умер, моим научным руководителем стала Елена Сергеевна, которая помогла мне закончить начатую работу. Я продолжал бывать у нее дома и познакомился с ее родственницей, кажется, племянницей. Юлия была верующим человеком и впоследствии постоянной читательницей «Благовеста».

Елена Сергеевна была очень добрым человеком, с тонким чувством юмора, радушной хозяйкой. Ни разу после научных занятий она не отпускала меня без угощения. Однажды я попал к ним с Дмитрием Ивановичем на Новый год, 31 декабря 1984 года. Работа с дипломниками у них продолжалась всегда — и в будни, и в праздники. У Дмитрия Ивановича только что вышло новое издание словаря, и он, будучи уже очень больным, дрожащей рукой подписал мне свою книгу. А потом они усадили меня за праздничный стол и потчевали разными кушаньями. На филфаке учились в основном девушки, и я на своем курсе оказался единственным молодым человеком, специализировавшимся на лингвистике, а не на литературе. Поэтому Дмитрий Иванович и Елена Сергеевна меня особенно любили.

Когда я стал священником и продолжал писать статьи, стихи и рассказы, Елена Сергеевна следила за моим творчеством. Я дарил ей свои книги с автографом, где обязательно благодарил Елену Сергеевну за воспитание во мне любви к слову. Во время одной из редких встреч она сказала, что у меня легкий и правильный слог. Такая высокая оценка от профессора филологии для меня была очень ценной.

Любовь к слову передалась двум моим племянницам. Они тоже окончили филфак университета и тоже учились у Елены Сергеевны Скобликовой. Одна из них всю жизнь трудится журналистом, другая занимается литературной работой.

В студенческие годы мне довелось читать рукописный дневник Дмитрия Ивановича, написанный им в 30-е годы прошлого века, когда он участвовал в диалектологических экспедициях в российской глубинке. На всю жизнь я запомнил одну его фразу из этого дневника: «Когда я зашел в дом, то в красном углу вместо икон увидел портрет Ленина!» Даже в советские времена портреты политических вождей не заслоняли у них с Еленой Сергеевной веру в Бога. В неутомимом труде и в любви к своим коллегам и студентам прожила раба Божия Елена девяносто с небольшим лет. Вечная ей память!

Настоятель самарского
Кирилло-Мефодиевского собора Протоиерей Сергий Гусельников
.

Защитница русского языка

Елена Сергеевна Скобликова… Человек, чьи звания сложно перечислить: доктор филологических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ, Почетный профессор Самарского государственного университета, лауреат премии губернатора Самарской области, долгое время заведовавшая кафедрой русского языка Самарского (Куйбышевского) государственного университета, автор многих книг, учебников, статей, по которым училось не одно поколение студентов по всей России. Человек высокой культуры, строгая к себе и требовательная к ученикам и, вместе с тем, очень скромная и простая в общении, без всякого подчеркивания собственной значимости. Человек, который собственным примером поднял высокую планку преподавателя русского языка, человек, для которого работа до последнего дня была служением…

Несмотря на возраст и физические немощи, Елена Сергеевна до конца оставалась защитником русского языка и вместе с ним — культуры, традиции, незыблемых ценностей. Так, в начале двухтысячных в Москве затеяли непродуманную реформу орфографии, что грозило не только колоссальными экономическими затратами на переиздание всей литературы, переоформление документов и т.д., но и сделало бы безграмотными практически всех в стране, кроме школьников, только начинавших осваивать орфографию, обострило бы конфликт поколений. Елена Сергеевна сумела тогда не только научно обосновать несостоятельность предлагавшихся изменений, но и поднять общественность на защиту русского языка. Проект реформы так и остался на бумаге.

Другой пример — недавняя статья Елены Сергеевны в защиту русского отчества. С начала девяностых мы, по западной традиции, стали добровольно отказываться от своего отчества: сначала в печатных СМИ стали называть людей только по имени и фамилии, потом потеряли свои отчества авторы книг (Александр Пушкин уже почти не режет слух), теперь повсеместно на телевидении взрослые люди обращаются друг к другу по имени, и даже дети к взрослым. А с экрана телевизора подобная манера общения проникла в повседневную жизнь и вовсю завоевывает новые рубежи.

Отчество — важная часть русской культуры. Это не только знак уважения к человеку, — это еще и память рода, уважение к предкам. Отказываясь от отчества, мы отказываемся от своего рода, остаемся без корней, которые нас поддерживают. Западный либерализм исподволь размывает традиционные русские ценности, основанные на важности семьи и связи поколений.

Вот такие, на первый взгляд, чисто языковые проблемы поднимала Елена Сергеевна, отстаивая вместе с тем не только русский язык, но и русскую культуру.

Елена Сергеевна Скобликова… Человек-эпоха, который ушел в Вечность… Царствие Небесное и светлая память!

Екатерина Валерьевна Резникова, кандидат филологических наук,
г. Самара
.

Два жизненных урока

Наверное, не только для меня, но и для всех моих однокурсников по филфаку Самарского госуниверситета большая честь и радость то, что мы учились у Елены Сергеевны Скобликовой. Елена Сергеевна преподавала нам предметы, которые оказались наиболее нужными для моей нынешней профессии корректора — русскую орфографию и синтаксис современного русского языка. Мы прошли вместе полтора года лекций, два экзамена и один зачет. Но больше всего мне запомнились два жизненных урока Елены Сергеевны.

Как-то раз мы с однокурсницами во время большой перемены не в меру разбушевались: сидели на подоконнике, громко смеялись — в общем, вели себя далеко не как тургеневские девушки. И вдруг из-за коридорного поворота выходит Елена Сергеевна. Она прошла мимо, не сказав нам ни слова. Но мы заметили, что она… густо покраснела. Как юная девушка, случайно услышавшая неприличный анекдот. Покраснела от стыда за неподобающее, неинтеллигентное поведение своих студенток. Когда она прошла, мы моментально замолчали и слезли с подоконника. И я уверена, что больше никто из нас подобного поведения себе не позволял, и не только в стенах университета. По крайней мере, мне до сих пор стыдно вспоминать этот жизненный эпизод. Елена Сергеевна была человеком необычайно скромным, глубоко интеллигентным и очень доброжелательным и вежливым в общении со студентами. Никто никогда не слышал от нее разговора на повышенных тонах. Запомнилось на всю жизнь то, что она не стала тогда нас одергивать, ругать, делать замечания. Никакие слова не возымели бы такого действия, как ее молчаливый упрек…

Я училась в университете в 1990-е годы. Тогда на телеэкраны и в художественную литературу проникло то, что ранее в культуре было недопустимым, — сквернословие. А некоторые ученые-филологи, писатели и журналисты заговорили о том, что мат — это тоже часть нашего языка, и якобы он тоже имеет право быть изучаемым и применяемым в литературе как «художественное средство»… На одной из лекций Елена Сергеевна заговорила с нами на эту тему. Матерщину она считала абсолютно невозможным явлением как в литературе, так и в повседневной устной речи. По ее мнению, эти гадкие слова надо изгонять, выкорчевывать из речи нашего народа, а никак не изучать и не потакать их распространению. С болью говорила она о том, что сейчас даже издаются словари матерных слов. Между прочим Елена Сергеевна рассказала, как ее пригласили в Петербург в комиссию на защиту кандидатских диссертаций. Один молодой человек написал диссертацию по русскому мату. Услышав тему этой «диссертации», Елена Сергеевна молча встала и тихо ушла. Чтобы не участвовать в скверне. Она не стала спорить и что-либо доказывать. Но заставила всех глубоко задуматься своим молчаливым протестом.

Спустя десять лет после окончания университета я случайно увидела по телевизору ток-шоу чуть ли не по каналу «Культура». Ученые и писатели опять обсуждали допустимость матерных слов в художественной литературе. Большинство, увы, утверждало, что мат — это очень выразительное художественное средство и ну никак невозможно без мата реалистично описывать нашу жизнь… Среди выступающих был телеведущий Роман Трахтенберг, печально прославившийся своей работой в одном из самых разнузданных и безнравственных телешоу. Оказалось, что этот шоумен когда-то учился на филологическом факультете Питерского университета — отчислен со второго курса. А потом учился в институте культуры и стал кандидатом наук по культурологии. И защитил диссертацию о мате. С неприятными смешками он рассказывал, как «профессорша» из «глубоко провинциального университета» — имя Елены Сергеевны он назвать не решился — встала и ушла, как только он произнес тему своей «научной работы». Далее следовали нелепые рассуждения о ханжестве… Мне стало грустно, и я выключила телевизор. Буквально через несколько дней я узнала, что Роман Трахтенберг скоропостижно скончался.

Елена Сергеевна ханжой не была. Ей просто было очень больно слышать сочащуюся отовсюду матерную скверну. Но, в отличие от своих оппонентов, свою позицию она отстаивала без яростных криков, скромно и интеллигентно — как только она умела. И очень хочется, чтобы ее услышали как можно больше людей.

Узнав о том, что Елена Сергеевна отошла ко Господу, обзвонила своих верующих однокурсниц. Все глубоко скорбели, много молитвенников за свою долгую жизнь приобрела наш дорогой профессор. Вечная память рабе Божией Елене!

Ирина Кузнецова,

корректор газеты «Благовест».

1501
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
10
1 комментарий

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru