​Тайна старого Нико

Непридуманные истории грузинской писательницы Марии Сараджишвили.

— Слава Богу за всё! — произнес отец Ираклий, усаживаясь за обед. Он был в приподнятом настроении. И служба хорошо прошла, и жизнь радовала, и никаких реальных проблем не намечалось на предстоящий день. Но тут раздался звонок мобильного телефона. Заиграл его любимый «Ноктюрн» Шопена. И как всегда — не вовремя.

Звонил его родственник Лаша — росли вместе.

После взаимных расспросов нарисовалась картина, не вызывающая энтузиазма.

В Имеретии умирает его столетний троюродный дядя Нико со стороны матери. И ждет именно его, Ираклия, хочет поговорить напоследок. И нет чтоб войти в положение и представить реально, чего стоит одна дорога в сотню километров с лишним по такой жаре... Куда ведь проще вызвать местного священника, находящегося в пределах досягаемости. Пусть выговорится, кто ж будет против.

Отец Ираклий попытался доступно разъяснить эту простую мысль. Но вместо разумных извинений услышал безапелляционное:

— Нико ждет именно тебя. Сказал, что не умрет, пока ты не приедешь.

Нет, как вам понравится такая самонадеянность? Пойди удержи после этакого обещания благодушное настроение.

Отец Ираклий взялся было за ложку. Но тут же раздраженно отодвинул тарелку. Всё, аппетит пропал.

Покрутил в мыслях и так и этак. Выходило нескладно. Хочешь не хочешь, а придется ехать. Неудобно, родственник все-таки.

За рулем отец Ираклий не мог избавиться от раздражительности. Злился на себя, на дядю, на жару. Куда и зачем он едет?! Если бы гнал машину к важному человеку — другое дело. А то к Нико — посмешищу деревенскому, который как жил безпутно, прости Господи, так теперь даже и умереть толком не может. Взял отец Ираклий с собой запасные Дары. Вот только зачем, спрашивается? Нико — убежденный атеист, в церковь никогда не ходил, даже после того, как сами коммунисты стали верующими.

Не виделись они лет двадцать. Интересно, насколько старик вообще адекватен. Может, давно в маразме пребывает. Да и о какой адекватности может идти речь, когда Нико смолоду чудесил.

Мать-покойница как-то рассказывала, что в 1922 году Нико записался в комсомол и первым пошел громить местную церковь. При этом собралась толпа, и все просили его не делать этого греха.

Нико с наганом за поясом зашел в церковный полумрак этаким надутым индюком. (Мать — прирожденная актриса — в лицах показывала, как именно все было.) И стал срывать иконы со стен. Люди снаружи горестно прислушивались к стуку бросаемых на пол образов. Вдруг через какое-то время иконоборец с воплем выбежал из церкви и, раздирая на себе одежду, исчез в лесу.

Его нашли через несколько дней, привели домой, но с головой с тех пор у него явно что-то нарушилось. Он стал избегать людей. Иногда нес несуразицу.

В деревне пустили слух:

— Видно, какая-то икона прокляла Нико, и он сошел с ума.

Поговорили так и забыли о том случае.

Через несколько лет Нико женился на страшненькой Мариам — сироте из другого района. Сельчане удивились, но резюмировали по-своему:

— Ей тоже семью хочется. Хоть какую-нибудь.

Жили Нико с Мариам, как ни странно, мирно. Хотя кто их знает, что там было внутри. Соседи их сторонились.

Нико целыми днями пропадал на винограднике. На сбор винограда, вопреки обычаю, никого не звал и столы не накрывал. Последний факт особенно злил людей:

— Э-э, конченый человек. Нехристь, да еще и жадина.

Как-то одна из женщин все же осмелилась и спросила у Мариам:

— Как ты можешь жить с сумасшедшим?

И услышала неожиданное:

— Дай Бог, чтобы все были такими, как он.

Ее не поняли, но с вопросами больше не лезли. Между собой решили:

— Они, видно, как в той поговорке: «Быка к быку привязать — или цвет переймет, или характер».

...Был у них один сын, но лет десять назад уехал куда-то. Мариам уже умерла. Стал вспоминать, когда именно, но запутался в датах.

Уже к вечеру отец Ираклий затормозил у знакомых давно не крашенных ворот. Домом Нико и в добрые времена не особенно занимался, а теперь и вовсе, казалось, что ни тронь — упадет. Во дворе трава — заросли непроходимые.

Навстречу вышел тот самый Лаша. После объятий сразу же ввел в курс дела:

— Нико совсем плох. Меня соседи вызвали. Сижу тут уже вторую неделю. Он ни туда и ни сюда. Тебя всё ждет. Я уже для его похорон документы разыскал в этом хламе. Чтоб потом не возиться.

— Сколько ему лет?

— Вот, смотри, — Лаша протянул пирадоба (удостоверение личности).

В графе даты рождения стоял 1904 год. Отец Ираклий быстро прикинул в уме столбик. Вычел из 2008-го. И ахнул — выходило 104!

— Хорошо пожил дед. План перевыполнил.

И пошел в дом по скрипучим половицам. Скользнул взглядом по окружающей рухляди — деревянные стол, стулья, шкаф, будто декорации для фильма из жизни 1930-х годов. Машина времени, да и только.

В постели лежал Нико, высохший, как мумия. Увидев вошедшего, сказал вполне вменяемое:

— Я ждал тебя, Ираклий.

И вытащил из-под матраса затертый матерчатый кисет.

— Что это? — не понял священник, даже забыв поздороваться.

Старик помолчал, собираясь с мыслями.

— Ты, наверно, слышал обо мне ту историю, что говорят люди, как меня икона прокляла....

Ираклий хранил молчание. Ничего неадекватного в его речи он не услышал. Напротив...

— Люди говорят так, потому что не понимают, насколько Бог любит даже такого грешника, как я... Тогда, в 1922-м, когда я снял со стены икону Божьей Матери и хотел кинуть ее в костер, я увидел, как из Ее глаз потекли слезы. В ужасе я выбежал из церкви и очнулся уже в лесу. Не знаю, что это было, сон или явь, но я увидел Пресвятую Богородицу, и Она мне сказала:

— Господь дал Мне Грузию как Мой удел. Даже если Дом — церкви, я так понял, — разрушите, все равно не покину вас. Но не окажу грузинам и десятой части той милости, которую могла бы сотворить. И мучения ваши только удлинятся.

Потом еще попросила:

— Может, как-нибудь вернешь мне Мой Дом?

Отец Ираклий, хоть и подозрительно относился ко всяким там сновидцам, не стал и тут перебивать старика.

—...С тех пор я решил собирать деньги на строительство новой церкви, хотел так исправить свою ошибку, свой грех. Много работал, но дело шло очень медленно. Деньги часто меняли, или они обезценивались. Вот смотри, — и кивнул на кисет.

В раскрытом мешочке оказалась история XX века в миниатюре. Здесь было несколько николаевских целковых, купюры правительства Ноэ Жордания, несколько золотых колец и пара сталинских облигаций.

— Я понимаю, церковь на это не построишь. Но хоть ризу к иконе Божьей Матери от меня закажи... Сам я уже до церкви не дойду.

— Почему ты не ходил в храм раньше?

— Просто не мог. Совесть...

Отец Ираклий исповедал, потом причастил старика. Когда вышел, Лаша сунулся было следом:

— Не надо ли чего, дядя?

Но ответа не было. Нико уже не дышал.

Мария Сараджишвили

Рис. Ильи Одинцова.