Мы помним вас и любим

Дорогая редакция, это школьное сочинение я посылаю в газету «Благовест» с надеждой найти эвакуированных детей из блокадного Ленинграда, бывших воспитанников Виловатовского детдома № 44, или тех, кто их знал. С уважением к вам ученица 9 класса Екатерина Юдакова.

Я люблю приходить в светлый дом моей бабушки, монахини Гавриилы (Юдаковой)(1). В ее доме в селе Тростянка Богатовского района Самарской области всегда спокойно, радостно и как-то особенно уютно. Тепло мерцает огонек лампадки, пахнет ладаном, со стен смотрят лики святых, слышится тихая молитва. Словно в маленькой церковке. Но в горнице (так называется по-старинному главная комната) есть еще одно замечательное место — это стена, на которой в рамочках развешаны фотографии наших предков. Здесь не только мои бабушки, дедушки, но и прабабушки и прадедушки, и даже прапрабабушки и прапрадедушки. Время от времени, чтобы мы не забывали своей родословной, бабушка устраивает нам, своим внукам, экзамен: кто это? А еще есть старые альбомы с фотографиями, которые мы любим смотреть.

В этот раз я попросила рассказать, кто из наших предков принимал участие в Великой Отечественной войне. И услышала рассказ, который и записала со слов бабушки.

— Эта страшная война не обошла и нашу семью. Два твоих прапрадедушки со стороны твоего деда, иерея Владимира, погибли в жестоких боях в начале войны. Даже их могилы не удалось найти. А я хочу тебе рассказать о семье моей мамы, Веры Петровны Погодиной, и о тех событиях, которые хорошо знаю. Только начать придется издалека. Запомни, дитя мое, что на благодатной почве обычно родится и добрый плод. Благодатной почвой для моей мамы был пример жизни ее родителей.

Ее отец, Петр Климентьевич Шапошников, встретил октябрьский переворот на Балтике. Он был моряком и остался верен присяге, данной Царю Николаю II. Вернувшись на родину, в село Виловатое, он не захотел вступить в Красную армию, за что красные посадили его... на кол! После этого он заболел и умер в возрасте тридцати трех лет. Его жена, моя бабушка Евдокия Акимовна, осталась с тремя маленькими детьми: Меланье было 12 лет, Марии два года, а моей маме восемь лет. Сама бабушка осталась с ранних лет круглой сиротой. Росла она в семье брата в Уральске. Очень тяжело ей стало растить детей без мужа, без близких родных. Ни лошади, ни какой скотины в доме не осталось. Сажали огород, ловили рыбу, собирали в лесу грибы, ягоды, но этого было мало, ведь выращивать пшеницу на хлеб ей одной было не под силу. Чтобы не умереть с голоду, ходила по селам, просила милостыню, но и что насобирает, разделит между всеми, кого она приютила в своем доме. А жили у нее такие же вдовы с детьми, погорельцы — кого только не было. Мама рассказывала, что бабушка обменяла на хлеб не только то, что дедушка привозил ей в подарок, когда приезжал в отпуск, но и все, что могло кому-то пригодиться. В результате дети лежали на голой печи и укрывались лузгой от семечек. Но никого бабушка от себя не оттолкнула. Чем могла, помогала: ласковым словом, кровом, последним кусочком хлеба. За ее доброту Господь сохранил всех ее детей в эти тяжелые годы, а детям бабушка своим примером жизни преподала урок милосердия и доброты.

К началу Великой Отечественной войны все дочери были уже взрослыми, но не замужем. Тете Меланье было уже 33 года. И хотя в молодости ее сватали, замуж не вышла, всю себя посвятила своим сестрам, которые учились: им она отмеряла последний стаканчик муки, отдавала последнюю юбку, все, что заработает в колхозе. А сама кое-как, в чем-нибудь. Встречала, провожала…

С начала войны и бабушка Евдокия, и дочери ее шили, вязали варежки для фронта, отправляли посылки. В декабре 1941 года немцы рвались к Москве. И в это время тетю Меланью направили рыть противотанковые окопы. Есть справка, что она действительно работала на трассе ВПС с 19 декабря 1941 по 20 января 1942 года. Казалось, всего-то один месяц. Но какой месяц! В ту зиму морозы стояли за сорок. Село, в котором они остановились, было за несколько километров от работы. Вставали рано утром, шли по сугробам пешком, а потом весь день, продрогшие, долбили промерзшую землю. Иногда налетали вражеские самолеты. И было, конечно, им страшно в степи. А вечером еле плелись на ночлег. Усталые, мокрые, валились на холодный пол, потому что места в доме не хватало. Поэтому тетя была очень рада, что и ее скромный вклад не забыт Родиной, когда ей вручили медали к 50 — и 60-летию Победы.

Она иногда доставала эти медали и пожелтевшую справочку, долго смотрела на них, вспоминая о чем-то своем, и светло улыбалась. А нам в суете иной раз некогда было остановиться, присесть рядом, послушать, погладить ее руки, прижаться к ее плечу — хотя бы вот так, молча, поблагодарить.

Вторую мамину сестру, Марию, призвали в конце 1942 года на фронт. Она была зенитчицей. Ей подносили снаряд, она готовила его к зарядке и передавала заряжающей. А это ведь тоже нелегко для хрупкой девушки. Она тянула и провода для связи, искала прожектором в небе вражеские самолеты и удерживала их в поле зрения. Победу Мария встретила в Будапеште. А еще в декабре 1944-го ей явился Святитель Николай и сказал, что победа будет в мае. Мария всем об этом рассказала, дошло и до командира. Поругали ее за «выдумки» и посадили на «губу». А когда в мае 1945-го все сбылось, тут и вспомнили.

Еще тетя Мария рассказывала, как ей являлся на фронте Николай Угодник. Вошли они ночью в село и в темноте слышат кругом немецкую речь. Немцы тоже туда вошли, только в темноте не видят, кто передвигается. Наши тихонько отступили и стали окапываться, а оказалось, что на кладбище. Окопались, устали, сон клонит, а Марии страшно среди могил. Тут является ей благообразный старичок со светлой бородой, святой Николай, и говорит: «Не бойся, раба, ты здесь по воле Божией. Спи, отдыхай, с тобой ничего не случится». Всю войну о ней бабушка, мама и тетя Меланья молились. Господь и сберег ее. Даже ни одного ранения.

Всю войну Мария берегла чистоту души и тела, хотя шла война. И многие погибли, даже не успев полюбить. Тетя рассказывала нам, что для себя она решила ждать законного брака. Пусть лучше ее убьют на фронте, чем она потеряет девичью честь. Многие сейчас не поймут этого, но должна рассказать тебе такой факт. В самом начале Второй мировой войны немецкий врач-гинеколог, проводивший обследование русских женщин, которых угнали на работу в Германию, писал в докладе Гитлеру: «Россию победить невозможно, пока у этого народа такая нравственность, ведь более 90% обследуемых мною лиц женского пола от 15 до 20 лет — девственницы».

Сложно такое представить сейчас. Глядя на окружающее нас сегодня, можно сделать вывод, что нас искусственно опускают до уровня «разумных животных». Если наши враги понимали, что человека с высокой нравственностью уничтожить тяжело, тогда нам надо как можно скорее освобождаться от лживых «ценностей» эпохи потребления.

После войны Господь дал Марии прекрасного мужа, тоже фронтовика-зенитчика, и тоже встретившего победу в Будапеште. С ним она спокойно и счастливо прожила многие годы.

В год начала войны моя мама, Вера Петровна, работала учительницей в Бухаре. Там встретила свою любовь. Летом она приехала в отпуск домой, чтобы спросить благословение своей матери на замужество. Но пришла страшная весть о войне. Мамин жених был военным и в первые дни ушел на фронт — и не вернулся.

В июле 1942 года в село Виловатое Богатовского района тогда Куйбышевской области привезли 60 эвакуированных детей из блокадного Ленинграда. Был организован детский дом 44.

Первым директором была Мария Анатольевна Лебедивич. Она вместе с детьми приехала из Ленинграда. Мама уволилась из школы Бухары и уже с 31 июля стала работать воспитателем в детдоме.

Мама рассказывала, что дети были истощены, очень слабенькие. У многих умерли от голода родители, братишки, сестренки. Многое им пришлось пережить: голод, холод, бомбежки. Возраст детей был от двух до 12 и более лет. Некоторые дети замыкались в себе, ни с кем не разговаривали, другие же искали от воспитателей любви. Дети часто плакали, ночью звали родителей. Мама никогда ни одного плохого слова не сказала о детях. Она их называла добрыми, ласковыми. Долгое время дети прятались под кровати от звука самолета. В их сознании сохранились мрачные картины пережитого. И эти мрачные картины находили отражение в их рисунках. Они рисовали самолеты, бомбы… В их рисунках не было радости.

Мама всей душой любила детей, искренне старалась разделить их скорбь. Дети, видя ее любовь, тянулись к ней, открывали свое сердце, ласково называли мамочкой.

В музее Богатовской школы хранятся письма детдомовцев, написанные через сорок лет, и в них чаще всего с благодарностью упоминается имя моей мамы. В одном из писем есть позднее признание: «Вера Петровна была необыкновенной доброты и простоты, но мы не всегда с ней справедливо поступали».

Работать в детдоме было нелегко. Многие не выдерживали. Мама никогда не жаловалась. Только через много лет, когда провожала меня на работу в школу, дала такое наставление: «Доченька, дети не любят ложь, фальшь. Никогда не жалуйся на детей директору, если они нашалят, обидят. Это будет твое предательство. В детском доме дети не любили таких. Всегда разбирайся с ними сама».

Шла война, мужчин в селе осталось мало, всем было трудно. Детям и воспитателям самим приходилось выращивать овощи, заготавливать дрова. Но дров иногда не хватало. В комнатах было холодно. Жалко было детей. Тогда мама вместе со старшими детьми ходила тайком в лес, как бы на прогулку. Там они заготавливали сухие ветки, обрубали их на чурочки и под пальтишками несли в детдом. Время было очень строгое. Даже сухие ветки не дозволялось выносить из леса. Если бы узнали об этом, то маме грозила бы тюрьма. Однажды у мамы появилась в сердце тревога, и она не разрешила детям нести чурки, велела их оставить, а топор спрятала у себя под пальто. Когда же они вышли из леса и стали подниматься в гору, их встретил лесник. Он постеснялся проверить маму, хотя она шла первая, и пропустил ее. Детей же обыскал, но ничего не нашел. За дровами они пошли ночью.

Еще мама вспоминала, как взрослым девочкам директор купил береты. Он хотел порадовать их. Девочки были счастливы, ведь до этого они носили платочки, а хотелось иногда и принарядиться.

Директор сменился, и новый приказал постричь всех девочек «под мальчика». Возможно, в этом была санитарная необходимость, не знаю, но для девочек это было настоящей трагедией. Ведь они сохранили волосы в тяжелые дни блокады. Длинные волосы были для них символом красоты, выражением их индивидуальности. Девочки убежали в лес и спрятались там, а воспитателям пришлось их разыскивать. Как же маме тяжело было исполнить приказ директора и при этом сохранить доверительные отношения с детьми.

Мама часто брала детей к себе домой, когда они болели или им хотелось пожить в семье, в тишине, в домашней обстановке, ведь они тосковали об этом. И тетя Меланья с декабря 1942 года работала в детдоме: десять лет прачкой, потом уборщицей и скотницей-дояркой. Она часто общалась с детьми, нянчила малышей.

Один из воспитанников, Миша Шкодин, был очень доверчивым мальчиком и поэтому легко попадал под плохое влияние. Его хотели исключить из детдома и отправить в колонию за проступки, но мама уговорила руководство отдать Мишу ей. С тех пор он жил с бабушкой, тетей Меланьей и мамой. Все его полюбили, да и Мише нравилось в семье.

После войны моя мама разыскала его маму и сама отвезла его к ней на Украину, в Николаевскую область. Семья оказалась неблагополучной. Миша часто писал моей маме, но она не могла при живой матери забрать его к себе. Жизнь его оказалась сложной, и моя мама часто жалела о том, что не оставила его у себя. Долгое время у нас хранилась деревянная сабелька, сделанная руками Миши. Даже мои дети с ней играли.

Когда дети вырастали, им нужно было уходить из детдома. Одни поступали учиться, другие работать. Иногда негде было жить. Семья бабушки многих привечала. Так, долгое время жила в нашей семье девушка Лида. Потом она поступила учиться, вышла замуж, родила девочку, Людочку Фогель. Жили они на станции Муханово. Мы с Людочкой с одного года рождения.

Детский дом расформировали в октябре 1957 года. Мне в это время было четыре с половиной года. Но я хорошо помню, как вскоре к нам приезжали девушки, бывшие воспитанницы, все в светленьких платьицах, как ангелочки. Скорее всего, они и не замечали меня, но я помню, какой в семье был праздник, словно все посветлело вокруг. Радостные голоса, улыбки, счастливые мама, бабушка, тетя и папа. Папа мой, Григорий Петрович Погодин, ведь тоже последние семь лет работал в детдоме бухгалтером. Наша семья была простая и гостеприимная. Люди тянулись в наш дом за помощью, советом.

Потом почти все дети затерялись. У каждого свои дела, заботы. Долго писала Ксения Костромитина из поселка Качуг Иркутской области и еще кто-то, не помню. Где все они сейчас... Мама и тетя Меланья никогда не забывали детей, часто смотрели с любовью на их фотографии. Поэтому детдомовцы с первых дней моей жизни стали членами нашей семьи, как старшие братья и сестры. Ведь кого любят родители, того любят и их дети.

Мы жили через дорогу от детдома и часто с братом ходили туда. И хотя я была маленькой, но хорошо помню, как мама была ласкова с детьми и дети называли ее мамочкой, жались к ней.
Я страшно ревновала, видя мамину любовь к другим детям. И когда она уходила на работу, не могла оторваться от нее. Это были душераздирающие сцены. Уже после гибели мамы как-то были написаны стихи. Вот несколько строчек из них.

Картина детства с памяти не сходит:

Вот мама, очень молода,

Целует, в детский дом уходит,

А я кричу ей вслед: «Ну поцелуй меня!»

А мама то целует, то ругает,

А то заплачет и отшлепает в сердцах…

А я по улице бегу за ней босая:

«Последний разик поцелуй меня!»

Но это было в раннем детстве. Потом наша семья жила воспоминаниями, ожиданиями писем, мечтами о встрече с дорогими для нас людьми.

И вот встреча через 40 лет. 28 апреля 1984 года в здании Дома культуры села Богатое состоялась встреча с бывшими воспитанниками детского дома 44. Отыскались шестеро бывших воспитанников: Ольга Ивановна Семенова (Никитина), Валентина Васильевна Бурова, Анна Ивановна Замурцева, Валентина Ивановна Фроловская, Ксения Сергеевна Костромитина (на встречу не смогла приехать), Владимир Александрович Пьянков (умер, не дожил до встречи).

Мама ждала эту встречу и чем могла помогала поисковой группе. К сожалению, она погибла в автомобильной аварии 21 февраля 1983 года. Меня же никто не догадался пригласить, и я о встрече не знала. До сих пор с величайшим сожалением вспоминаю об этом.

Конечно же, никто из собравшихся воспитанников не помнил о маленькой девочке, которую когда-то, возможно, держал на руках. Мне очень трудно описать то чувство любви и духовной привязанности к воспитанникам детского дома. Неугасаемое чувство, которое я пронесла через всю жизнь.

В мамином альбоме — фотографии воспитанников: Галины Петровой, Алевтины (она же Адель) Стафеевой, Пети Костаркова, Оли Никитиной, Анфисы Новожиловой, Галины Васильевны Сидоровой, Лиды Фогель, Вали Дорожкиной, Валентины Каблаховой, Тани Козиной, Зои Леонтьевой, Ларисы Некрасовой, Тони Евграфовой, Ани Пантелеевой, Тамары Савельевой, Раи Некрасовой, Миши Шкодина… На некоторых фотографиях подписи выцвели от времени.

Сохранилась фотография мамы с группой детей (см. стр. 6). Такие проникновенные, внимательные, доверчивые, с затаенной грустью глазки детей, признаться, я никогда не видела. Увидев однажды, их просто невозможно забыть.

Многие фотографии подписаны так: «Дорогой и любимой мамочке, Вере Петровне. Помните и не забывайте!»

И мама всегда помнила. Теперь ее нет. Но вместо нее помню я. Я молюсь о тех, кто еще жив, и о тех, кого уже нет. Меня не будет, помните вы, мои внуки.Нам нужно сберечь эту любовь. Любовь — это нить, которая нас крепко связывает в этом мире и с тем, другим миром, в который каждый из нас в свое время придет. И нить эта никогда не должна прерываться.

Дети из блокадного Ленинграда — это живые свидетели той нелюбви, на которую способны потерявшие образ Божий люди, пришедшие к нам с войной. И в то же время эти дети — свидетели той любви, которую заповедал нам Христос: «Да любите друг друга».

Так закончила свой рассказ моя бабушка. А передо мной словно прошли сто лет истории нашего рода и нашей страны. Открылись ее новые страницы. Я еще больше полюбила своих предков, которых никогда не видела. Меня покорили их самоотверженность, самопожертвование, терпение. Это и есть настоящая любовь. И у меня появилось много родных — воспитанников детдома. Ведь мама моей бабушки, Вера Петровна Шапошникова-Погодина, стала матерью этих детей, когда им было особенно трудно. Эти дети стали и для меня любимыми. Я спросила бабушку, не пыталась ли она разыскать их. На что она ответила: «Наверно, Господу угодно, чтобы это сделала ты. Ведь у всех были дети, внуки. Было бы замечательно, если бы вы нашли друг друга и подружились».

Я уходила от бабушки счастливая, а в сердце был ответ: «Я постараюсь, я обязательно постараюсь их найти!»

По совету бабушки я посылаю это мое школьное сочинение в газету «Благовест» в надежде, что кто-то из бывших воспитанников или их детей отзовется. Возможно, кто-то знал их.

Мой адрес: 446636 Самарская обл., Богатовский район, с. Тростянка, ул. Молодежная, д. 40, Юдаковой Екатерине Петровне. Тел. 8-927-733-85-71.

Послесловие монахини Гавриилы. К сочинению моей внучки я хочу добавить рассказ о чудесном исцелении моей мамы. Это было в начале 1920-х годов. Маме было лет семь всего. Много дней от тяжелой болезни она была почти без памяти. Ей уже сшили платье на погребение и ждали последнего часа. И вдруг в Страстную Пятницу она стала просить, чтобы ее обязательно разбудили и взяли с собой, «когда пойдут хоронить Христа». Взрослые решили, что она бредит, да и сил-то у нее совсем нет, столько дней она была без пищи. Будить ее никто не собирался. Но вот приблизился час Погребения Христа. Девочка очнулась и закричала: «Что же вы меня не будите? Колокола давно звонят!» И хотя дом стоял недалеко от церкви, никто не слышал колокольного звона. Но Верочка всех тормошила, что опаздывают, быстро надела новое платье и буквально побежала одна к храму. Храм был еще пуст, только священник готовился к службе. Моя мама тогда выздоровела мгновенно, всем на удивление, от одного сильного желания быть с Господом в скорбный день. Господь ее исцелил. Мама и тетя Меланья часто об этом рассказывали и при этом добавляли, что обязательно надо всем Христианам бывать на Погребении Христа в Страстную Пятницу.

Мама говорила в советские времена, что храмы еще откроются. И даже набрала тысячу рублей от своей бедности, что по тем временам сумма была немалая, чтобы отдать на восстановление храма. К сожалению, она не дожила до этого.

Еще несколько строчек о тете Меланье. Всю жизнь она прожила для других, ничего своего не имела, пенсию отдавала, всем помогала. Последние тридцать лет жила со мной и помогала чем могла. Никогда никуда не ходила, ни с кем не ссорилась. В больницу не обращалась. Очень была терпелива. В детстве болела оспой, тифом, желтухой. Все болезни перенесла дома, даже больные зубы сама как-то выдергивала. До конца была на ногах. Упокоилась она на 98-м году жизни, накануне причастившись и пособоровавшись. После соборования тихо заснула в кресле уже навсегда. За неделю перед этим она услышала ангельское пение. Тетя была потрясена, всем рассказывала, что на земле так не поют. Она умерла в тот день, когда в Самару привезли Десницу Иоанна Крестителя, — 17 июля 2006 года. Стояла жара, в комнате окна открыты, и хотя на окнах не было сеток, ни одна муха не залетала. По ее завещанию повезли хоронить на ее родину в село Виловатое. Мы просто изнемогали от жары, а тетя лежала в гробу беленькая, без всякого запаха тления. Отпевали ее два священника.

Заканчивая свое письмо, от всего сердца хочу поблагодарить от себя и от всех прихожан нашего храма редакцию газеты «Благовест» и всех ее друзей, которые помогают нам в строительстве храма. Не скрою, нам очень трудно приходится. Вот уже почти два года строят храм десяток бабушек и читатели газеты «Благовест». Низкий всем поклон и величайшая просьба не оставлять нас, оказывать, по возможности, посильную помощь.

За всех жертвователей мы молимся в храме. Всем желаем милости от Господа. Монахиня Гавриила (Юдакова).

Пожертвования можно присылать почтовым переводом по адресу: 446636 Самарская область, Богатовский район, село Тростянка, ул. Комарова, 26. Старосте храма Казаковой Наталье Георгиевне. Тел. 8-927-608-52-74 или 8 (846-66) 3-22-18.

Банковскими перечислениями:

МРО Православный Приход храма в честь Архистратига Михаила с. Тростянка сельского поселения муниципального района Богатовский Кинельской епархии Русской Православной Церкви Поволжский банк ОАО «Сбербанк России» г. Самара.

КПП 637701001 ИНН 6377008815 БИК 043601607

Р/с № 40703810854400028159 К/с № 30101810200000000607

(1)Монахиня Гавриила (Юдакова) — вдова настоятеля Космо-Дамиановского храма в селе Съезжее Богатовского района Самарской области иерея Владимира Степановича Юдакова. Много лет работала сельской учительницей. Монашеский постриг матушка Лидия (так звали ее в миру) приняла после трагической кончины супруга 12 сентября 2007 года. В воскресенье 9 сентября он возвращался на авто-
машине из села Борское и в какой-то миг не справился с управлением — произошла авария. Врачи не смогли спасти его жизнь…

Село Съезжее, где служил отец Владимир, известно на всю Россию своим Святым озером. Зимой 1958 года двум местным крестьянкам над ним явился Казанский образ Божией Матери. С тех пор здесь происходило множество исцелений и чудес. В течение трех лет священник Владимир с матушкой Лидией трудились над восстановлением полуразрушенного храма во имя святых безсребреников и чудотворцев Космы и Дамиана Асийских. А на Святом озере в память о чудесном явлении установлена часовня, на праздник Казанской иконы Божией Матери сюда приезжают и приходят Крестным ходом множество паломников.