Охота пуще неволи

«Если уходит Божественная благодать, с ней уходит радость, жизнь, уходит все… » ­ — размышления Православной журналистки.

Об авторе. Людмила Ивановна Белкина родилась в г. Каунасе Литовской ССР. Окончила филологический факультет Куйбышевского (Самарского) государственного университета. Работала в Самаре в областных и многотиражных газетах. С 2001 и по 2005 год — корреспондент газеты «Благовест». В последующие годы — внештатный автор газеты «Благовест». Автор-составитель книг «Игумения Мария» и «Избавительница от бед». Член Союза журналистов России.

Стоял тихий и теплый июльский вечер, но ничто не радовало глаз. Все казалось тоскливым и печальным, ненужным.

Я плелась домой из самарской шестой поликлиники в таком мрачном настроении, которого у меня давно не было, и ругала себя: «Как я могла?! Как я могла это подписать?» Вернуться бы, забрать эту бумажку. Но я была на приеме последней, поликлинику уже закрыли. Было чувство, что я потеряла свободу. И сделала это сама, собственными руками! Точнее, рукой, поставившей подпись под «согласием на медицинское вмешательство».

Ночью мне не спалось, я не могла дождаться наступления утра, чтобы бежать в поликлинику и забрать подписанную бумагу. Мучила тревога: а вдруг со мной что-нибудь случится, и с этой подписью я уйду в вечность? Часы тянулись медленно, и я невольно перебирала в памяти случаи, когда отказывалась подписать «согласие».

Первый раз это произошло пять лет назад. В регистратуре все той же шестой поликлиники для оформления медицинского полиса меня послали в кабинет на четвертом этаже. Женщина-врач протянула мне лист с «Согласием на обработку персональных данных»: «Подпишите». Текст мне показался странным, завуалированным, посягающим на что-то в моей жизни, и мне это не понравилось. «Подписывать это не буду. Я должна подумать», — ответила ей. Она посмотрела на мою длинную до пят юбку, платок на голове, хотя в помещении было жарко, и неожиданно сказала: «Вы не подпишете».

Вот оно что! Она поняла, что я Православная. И это, видимо, уже не первый случай отказа.

Потом узнала, чем опасно подписать так вот бездумно «согласие». Но в момент, когда его увидела впервые, сработала христианская интуиция. Милость Божия! Теперь на талончиках в поликлинике, которые мне выдают, жирным шрифтом напечатано: «Согласие не получено». И никаких проблем у меня в связи с этим не возникает.

Потом я отказалась подписать согласие на обработку данных, когда мне оформляли надбавку к пенсии «ветерана труда Самарской области». Социальный работник, сидевшая под большой иконой, не желала меня выслушать и холодно отказала. Я обратилась в вышестоящую инстанцию. Меня «футболили» из кабинета в кабинет, пока милостью Божией я не наткнулась на высокую чиновницу, которая внимательно выслушала мои аргументы, и по ее звонку мне отдельно вывели бланк, на котором не было текста согласия, и все оформили. Дай Бог этому человеку здоровья.

Добавка к пенсии — крошечная. Но мы должны вести себя по совести.

Как же я дрогнула на этот раз? Знаю, почему: устала, плохо чувствовала себя, измучилась в очередях в лечебные кабинеты. Два часа к терапевту, который послал за талончиком на кровь в кабинет на первый этаж. И там — полтора часа, всех принимали подолгу, и я попала внутрь к концу смены. Молодая медсестра с распущенными длинными черными волосами, по виду кореянка, протянула мне листок: «Информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство (для получения первичной медико-санитарной помощи): «Подпишите!» — «Я это подписывать не буду. Мне нужно только талончик на анализ крови». — «Без этого вас никто лечить не будет. Идите. Следующий!»

Я выскочила расстроенная, но тут же решила вернуться: столько просидеть и уйти ни с чем! Мне же надо уточнить диагноз. И это, в конце концов, согласие только на медицинские анализы. Плохо, безусловно, но не так уж. Так я убаюкала себя и… подписала маленький серый листок. Забыв духовное правило: не спеши, прежде подумай, помолись, а потом делай.

А медсестра протянула мне еще один серый лист, побольше: «Анкета (опросник) по выявлению хронических инфекционных заболеваний и факторов риска их развития». Мне он тоже сильно не понравился и показался странным, но я заполнила и его, в знак протеста почти против всех вопросов подчеркнув слово «нет». Все это я делала с каким-то мучительным чувством насилия над самой собой.

Медсестра не глядя взяла у меня лист и вклеила эти серые листы, один большой и другой поменьше, в медицинскую карту. Только позже до меня дошло, что они завели на меня еще одну карту. И выдала мне талончик на анализ крови.

Если бы я знала, как уже через пять минут после ухода из поликлиники меня начнет обличать совесть. Мучить! Я шла и бормотала: «Вот так люди предают себя и Бога, прав мыслитель Иван Александрович Ильин. Он умница. Он сказал, что человек совершает действительное предательство только тогда, когда он предает Бога сам в себе «один на один». Любое предательство — это предательство Бога. Всякая корыстная или трусливая измена своему центру ставит человека в положение внутреннего предателя».

У меня было гнусное чувство, что надо мной поиздевались и в этом я «им» подыграла. Не медсестре, конечно же, — она лишь выполняла свою работу, как ее понимала. А тем, кто посадил ее сюда, в этот кабинет. Поручил собирать с пациентов «согласие» на что-то для многих даже и непонятное.

Едва дождавшись утра, я была первой у двери вчерашнего кабинета. Внутри вместо медсестры с восточной внешностью оказался врач-мужчина отрешенного вида, лет сорока. «Я забираю согласие на медицинское вмешательство, которое вчера подписала в спешке и под угрозой, что мне не окажут помощи. Я отказываюсь лечиться на таких условиях». Он удивленно посмотрел на меня через очки: «Почему?» Я подробно объяснила и снова настойчиво попросила вернуть мне подписанные мною листы. Удивительно, он не стал возражать, а послушно пошел к стеллажу, нашел мою медицинскую карту и выдрал оттуда вклеенные серые листы. Я написала на них: «Отзываю свою подпись», — расписалась рядом и поставила дату. «И из компьютера уберите», — потребовала я. — «А в компьютер мы это пока не вносим», — ответил он. — «Подскажите мне номер кабинета заведующей, я попытаюсь добиться, чтобы меня лечили», — сказала я. — «Можете идти сдавать анализы, вам окажут помощь без согласия на медицинское вмешательство».

Значит, можно и без него? Думаю, мне и другим удавалось добиться в таких ситуациях реализации своих прав потому, что была решимость и готовность к любому результату, в том числе отрицательному.

Зато теперь мне попали в руки эти серые листочки, и это дало возможность прочитать их внимательнее.

Само название насквозь лукаво! Вчитаемся: «Информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство». Во-первых, никакое оно не информированное. Никто меня не информировал — и я уверена, и других — в том, что скрывается за каждым пунктом из списка в пятнадцать пунктов, охватывающего многие виды медицинского вмешательства. Тем более не «предоставил в медицинской организации», как там написано, «полной и доступной информации о значении, целях, методах указанных ниже медицинских вмешательств».

Таких, как «перкуссия, аускультация, риноскопия, непрямая ларингоскопия, антропометрические исследования, неинвазивные исследования органов зрения, слуха, доплерографические исследования, спирография, пикфлуометрия» и т.п. И почему это, желая получить анализ крови, я должна подписываться за весь список, где стоят неизвестные мне пикфлуометрия и прочее?! Я ведь медицинского вуза не заканчивала. А никто и не потрудился объяснить, что же все это для меня может означать.

Во-вторых, согласие никакое не добровольное. Медсестра прямо мне сказала: «Не хочешь подписывать — никто лечить не будет». Понятно, что не сама она это придумала. Это придумал кто-то другой, кто придумал и напечатал текст «согласия» и анкету, открыл отдельный кабинет, посадил медработников, которым платят отдельную зарплату за то, что они заставляют людей эти «согласия» и анкеты заполнять.

Есть в согласии на медицинское вмешательство и вообще загадочные пункты. Такой, например: «Я согласен/не согласен на получение в доступной форме полной информации о состоянии моего здоровья, сведений о результатах медицинского обследования, наличии заболевания, об установленном диагнозе и о прогнозе развития заболевания, методах оказания медицинской помощи, связанном с ними риске, возможных видах медицинского вмешательства, его последствиях и результатах оказания медицинской помощи». Для кого все это написано? Найдутся ли среди нас такие, которые лечиться готовы, а знать диагноз не хотят?

И еще один хитрый пункт: «Я разрешаю/не разрешаю предоставлять информацию о состоянии моего здоровья, методах лечения, возможных вариантах медицинского вмешательства, их последствиях… следующим лицам».

Вот так перечислишь, кому не разрешаешь, а дядя, который все это придумал, предоставит эти сведения тем, кого ты не назвал, то есть кому угодно.

И вообще наш простой, болящий и в массе своей юридически малограмотный народ, который идет в поликлинику с надеждой на помощь доктора, едва ли понимает, зачем все эти «разрешаю — не разрешаю», и подписывает — сказали, так надо, а иначе почему-то лечить не будут. «Добровольно-принудительно», не забыли еще такое парадоксальное словосочетание? И еще пословицу вспомнила: охота пуще неволи. Вроде бы все добровольно? Ан нет.

А клятва Гиппократа где?

«Анкета-опросник на выявление хронических инфекционных заболеваний и факторов риска их развития» не менее удивительна.

Вопрос: «Говорил ли вам врач когда-либо, что у вас повышенное артериальное давление?» И далее в таком же духе: говорил ли вам врач когда-либо, что у вас: ишемическая болезнь сердца (стенокардия); сахарный диабет; онкологическое заболевание; туберкулез? Под врача, что ли, копают?

А дальше вопросы все больше похожи на допросы. Болели ли ваши родственники тем-то и тем-то? Возникала ли у вас когда-нибудь кратковременная слабость или неловкость при движении в одной руке или ноге, или ноге и руке одновременно? Возникало ли у вас когда-нибудь внезапно кратковременное онемение в одной руке, ноге или половине лица? Курите ли вы и сколько лет? Вам никогда не казалось, что следует уменьшить употребление алкоголя? Испытываете ли вы чувство вины за то, что вы пьете? Имеете ли вы привычку подсаливать приготовленную пищу, не пробуя ее? Вы когда-нибудь выпивали и употребляли наркотики, находясь в одиночестве? Употребляете вы или кто-нибудь из ваших близких друзей наркотики? Последний, сорок третий вопрос в этом психологическом шедевре: «Просыпаетесь ли вы ночью, чтобы помочиться?» Как-то очень неуютно становится, прочитав эту так называемую анкету.

Не послать ли ее нашему всероссийскому сатирику Михаилу Задорнову, пусть рассмотрит?

Безымянный автор нагло и безцеремонно влезает в вашу жизнь и пытается узнать о вас все. Зачем?!

На этот вопрос отвечает Православный кинорежиссер, правозащитник и общественный деятель Галина Ивановна Царева в своей небольшой ленте «Медицинский антихрист». Будет создаваться универсальная медицинская карта пациента с медицинским кодом. Сначала медицинская карта, а потом чипирование, в соответствии со «Стратегией медицинской науки», тихо внедряющейся у нас с 2012 года. Создание универсальной медицинской карты сделает людей потенциальными донорами. А «добровольное» согласие на медицинское вмешательство, которое нас заставляют подписывать в поликлиниках, может стать согласием на изъятие органов, а в дальнейшем и — не приведи Господь! — вживление чипа без нашего на то желания. Но подписали, не раздумывая, согласие — платите по счетам. Ведь враг-то нашего спасения не дремлет и ловит нас на нашей усталости, на внезапности, на дьявольском поспешении, на маловерии, страхах. Это надо помнить.

Как страшно потерять свободу! Господь не нарушает воли человека, и если тот предает Бога в своей душе, то отступает от него. Уходит Божественная благодать, а значит, уходит радость, жизнь, уходит все. Не дай нам потерять Твою свободу!

Людмила Белкина