Моя первая Пасха

Читательница «Благовеста» рассказывает о необычных случаях в своей жизни.

Продолжение. Начало см.

Как сейчас перед глазами моя первая Пасха.

Печет мама куличи. В избе такой аромат, какого у нас никогда не было. Я думала спросить у мамы этого «пирожка», да ей ведь некогда, она сейчас не даст. Тогда я забралась на печку, а там, на полочке между стеной и печкой, мама поставила два кулича. Она их собирается нести в церковь на освящение, один возьмет домой, а второй оставит в церкви. А я не утерпела и краешек откусила от ближнего кулича.

Лежу и ем. А кулич еще не отмяк, и кусочек этот немножко хрустел на зубах. Мама услышала этот хруст и спохватилась. Залезла ко мне на печку, видит, у кулича край откушен, и заволновалась, ведь куличи были отобраны для церкви.

Куличи были большие, мама пекла их в специальной куличнице. Штук пять, а то и больше выпекала мама куличей, ведь семья-то большая, а Пасха долгая — сорок дней.

Все старшие в семье уже ушли в церковь, только Ваня остался маме помогать. Мама и говорит:

— Ваня, иди с ней в церковь, а то она мне не даст постряпать-то!

И брат нарядил меня во что-то, накинул на меня детское одеяло и понес в церковь. Я рукой отодвинула край одеяла, и меня охватил такой приятный, такой хороший воздух — я даже не могу описать.

Но куда он меня несет?

Я говорю:

— Ваня, куда ты меня несешь? Это не наша улица. Вернись домой!…

Но он шел и шел и принес меня в церковь. Народу не сочтешь, церковь плотно набита. Ваня со мной на руках еле-еле пробрался малость наперед. Поставил меня на пол, раскутал, одеяло кому-то отдал, а меня прижал к своей левой ноге, чтобы не потерялась, и стал молиться.

Я тоже помолилась и стала осматриваться. Ведь в церковь я еще не ходила, мне было годиков пять, не больше. Одежду мне еще не покупали, донашивала за старшими.

Детей в церкви я не видела, а взрослые все были нарядные, стояли очень прямыми рядами. На потолке висело множество свечей (я не знала, что это называется паникадило), было очень светло.

Все было тихо. Только кто-то читал, а певчие пели. Как хорошо пели! От их пения так было хорошо, на душе было такое веселие, хотелось куда-то бежать или лететь. Хоть я была совсем маленькая, но сердце мое было тронуто этим духовным веселием.

Как пришла домой — не помню.

Днем к нам стали собираться ребятишки лет с десяти и старше. Старший мой брат Федор стал что-то писать и с ними говорить. Долго они разбирались — и разобрались. Распределились, кому и с кем вдвоем звонить на колокольне и в какие часы.

Звонили, как я после узнала, не в большой колокол, а в маленькие. Звон был радостный, очень нежный, такой приятный. Всю неделю звонили, день и ночь, соблюдая составленный график.

А люди все ходили, крестились и приговаривали: «Христос Воскресе! Слава Тебе, Господи, слава Тебе!».

… Вот всё это и кончилось.

В доме батюшки разместилось всё правление колхоза: кабинеты руководителей, красный уголок, в большой комнате стали проводить собрания, в одной маленькой комнате открылся магазин, другую приспособили для хозяйственных целей.

Удобно устроились и начали проявлять дальнейшую заботу об организации колхоза.

Избавление от смерти

Однажды в одиннадцать часов ночи к нам в окно постучались. Муж пошел посмотреть — и привел человека, мокрого с головы до ног, обе руки его были крепко скручены проволокой.

В нашей речке был сильный разлив, скорость течения была ужасной. А этот человек был сброшен с середины моста в реку, на самую глубину.

Он и говорить-то не мог, весь окоченевший. И все же кое-как рассказал нам, что и ноги его были спутаны-скручены проволокой. Но он, долго мучаясь, все же смог вытащить ноги из этих смертельных пут. А вот с рук никак снять не смог. На все наши вопросы пришелец ничего не отвечал. Кто он, где живет — так и не ответил. Только сказал, что ломовский, а кто и за что с ним так расправился — не сказал. Сын дал ему свое белье, одежду и обувь, а его мокрое всё сложили в чистый мешок и отдали ему. Он просил водки, чтобы согреться, но у нас ничего спиртного не было, дали ему две таблетки аспирина, и он ушел. Наши вещи он потом вернул мужу на работу, но о том, что с ним случилось, так ничего и не рассказал.

Но сам он, будь хоть каким великим пловцом-спортсменом, не смог бы выплыть на такой быстрине со скрученными проволокой руками и ногами. Никак бы он сам не выплыл из речки и ноги не освободил бы — это ему явно помогла Пресвятая Богородица.

Ведь все это случилось близ монастыря, близ святого источника, где явилась Казанская икона Пресвятой Божией Матери. Здесь и в старые времена был монастырь, и сейчас он возродился.

Вот бы для этого человека, спасенного от неминуемой смерти по милости Царицы Небесной, это дивное спасение послужило бы и к вечному спасению! Ведь в молитве к чудотворной иконе мы просим: «… аки банею водною, очисти беззакония и грехи наша, обнови нас водами благости Твоея милости… ».

Пресвятая Богородице, великая слава Тебе!

Заступница Усердная рода Христианского, благодарим Тебя!

Анна Степановна Фролова,
г. Нижний Ломов Пензенской области.

Продолжение см.