‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

«Застигнутые ночью»

Вышла в свет новая книга Православного писателя Николая Коняева.

Писатель Николай Коняев представляет свою новую книгу.

Вышла в свет новая книга Православного писателя Николая Коняева.

6 июня в Санкт-Петербурге, в пресс-центре ИТАР-ТАСС состоялась пресс-конференция и презентация книги петербургского писателя Николая Михайловича Коняева «Застигнутые ночью», выпущенной издательством «Русский остров». В книгу также вошла документальная проза писателя Александра Образцова, которая осталась за рамками нашего обзора.

Это книга — о Родине. В нее вошла дневниковая хроника 1986-1991 годов «Застигнутые ночью» Николая Коняева, некоторые отрывки из которой мы печатаем на страницах нашего журнала «Лампада».

Эти тексты были созданы, когда их автор Николай Коняев еще не предполагал, что все эти разрозненные записи «для себя» когда-нибудь составят одно историческое полотно, где подробно описаны события переломных лет в истории нашей страны.

Читатели старшего поколения смогут по этим живым свидетельствам воссоздать собственные переживания и потрясения минувших лет. Главной насущной задачей общества автор книги считает возвращение в нашу жизнь исторического смысла, обретение энергии к совершению великих прорывов.

Оттуда, изнутри конца восьмидесятых — начала девяностых годов автору совсем не ясен исход событий, но поэтому так увлекателен и так трагичен рассказ о не так уж и давно миновавших временах.


Первые деяния

Первое деяние Патриарха Алексия II. Через два дня после его интронизации в Богоявленском соборе на Поместном Соборе Русской Православной Церкви причислили к лику святых святого праведного Иоанна Кронштадтского.

А наши депутаты сегодня приняли «Декларацию о государственном суверенитете РСФСР». За Декларацию проголосовали 907 депутатов, 13 — против, 9 — воздержались.

12 июня 1990 года, Ленинград.

Крестик

Ночью долго ворочался, а когда уснул, почти сразу проснулся от ощущения тревоги.

Попытался сообразить, что случилось.

Наконец догадался — нет крестика, забыл его в душе, когда ходил мыться.

Оделся. Вся «Нафтуся» словно залита густой ночной чернотой. С фонариком спустился в подвал.

Слава Богу, крестик на подоконнике, где я его и оставил. И как-то спокойно стало на душе, вернулся в номер и сразу заснул…

14 июля 1990 года, Трускавец.

Сiчовiе стрiльцi

Сегодня наша медсестра сказала, что в Трускавце праздник.

— Какой?

— О! Святкувания 500-ричча Запорiзькой сiчi.

На юбилей Запорожской сечи, воспетой Н.В. Гоголем в «Тарасе Бульбе», мы, конечно, пошли.

На майдане ciчових стрiльцiв колыхались жёлто-блакитные стяги и чёрно-белые портреты Степана Бандеры и Симона Петлюры.

С возвышения оратор говорил о том, что на Украине всё хорошо. И хлопцы моцные, и дивчины гарные, а особенно хороша настоящая украинская униатская церковь! Она любому украинцу люба!

— В едностi сiла народу! — закричал оратор, осеняя себя крестным знамением.

— Едность народу, Боже, подай! — слаженным хором ответила ему многоголосая толпа.

— А я думал, народ-то на Украине Православный, как у нас в России, живёт… — сказал я.

— Hi… — добродушно улыбаясь моей необразованности, ответил стоящий рядом сiчовiй стрiлец. — Униатi мi…

— А чего же Тарас Бульба в униатство не перешёл? — робко поинтересовался я.

— Так то ж враньё. Тож Гоголь выдумал. Он вам, москалям, продался!

— А Тарас Шевченко?

— Житьё такое у Тараса Григорьевича было! — не задумываясь, ответил стрiлец. — Горше и не придумать. Москали Тараса силой до нашей униатской церкви не допускали…

Слушая его, я смотрел на жёлто-блакитные стяги, на чёрно-белые портреты Петлюры и Бандеры и всё пытался уразуметь, что же произошло. За пять лет перестройки в её демагогии и духоте ожили, кажется, уже все призраки прошлого.

И все они толпятся сейчас, хищно галдят над нашей бедной страной…

О, Боже!

Едность народу, Боже, подай!

29 июля 1990 года, Трускавец.

Военно-морская крыша

Соседи с пятого этажа нашего дома въехали туда больше года назад, но отношения с Наташей и её сыном, курсантом Алексеем, как-то не завязывались. Мы только здоровались, встречаясь на лестнице, и всё.

Но неделю назад Марина как-то законтачила с соседями, и позавчера Наташа пригласила нас на свой день рождения. Мы, чтобы познакомиться покороче, пошли. Познакомились. Посидели. Выпили, конечно. Потом вернулись домой, на третий этаж.

Только хотели лечь, как позвонил в дверь сын соседки Алексей, курсант военно-морского училища, сказал, что мама просит взаймы.

Мы дали, но мне захотелось поговорить с Алексеем, и мы ещё посидели у нас, побеседовали о жизни…

Алексей оказался весьма занятным молодым человеком. Очень спокойный, уравновешенный, он как-то очень приятно был открыт для беседы со старшим по возрасту человеком. Он внимательно слушал то, что я говорил, задавал вопросы и, не рисуясь, не пытаясь выдать себя за умудрённого жизнью человека, отвечал. Многое, что он говорил, вернее, то, как он чувствовал, как воспринимал происходящие перемены, было для меня неожиданным и поучительным…

Но всё это было позавчера, а вчера утром Алексей занёс взятое взаймы и предложил подняться к нему.

Я не стал отказываться.

Наташи — она вчера дежурила на «скорой помощи» — не было, у Алексея сидели два его приятеля-сверстника.

Меня оставили в покое, ребята заговорили о своём, и я понял, что сидят они здесь не просто так, а дожидаются какую-то девицу, которую не пускают торговать водкой на «уголке». А она попросила Алексея стать её крышей. Разговор и шёл о том, чтобы ребята подстраховали Алексея.

— А вам это надо, Алексей? — спросил я.

— Надо… — сказал Алексей и поднял свою чашку. — Она знаете, как меня называет? Говорит: ты моя военно-морская крыша.

Может быть, и нужно было объяснить ему, что он ввязывается в весьма опасное предприятие, но Алексей и сам знал это, а, кроме того, подобное занудное нравоучение наверняка бы выпало из жанра сложившихся у нас отношений.

Больше Алексея я не видел, а сегодня пришла Наташа и сказала, что Алексея убили.

— Он девочку свою пошёл защищать от какого-то бандита… — ровным голосом, как будто о чужом, рассказывала она. — Этот бандит и убил его… А я ведь тоже дежурила вчера на «скорой»… Но мне не сказали… Алексей на фамилии отца остался, когда мы разошлись, вот и не сообразил никто…

Снова и снова объясняла Наташа, почему не сообразили врачи на «скорой помощи», чьего сына везли, как будто это и было самым важным сейчас…

3 октября 1990 года, Ленинград.

Гибельная суета

Ещё две недели назад Б.Н. Ельцин объявил, что Россия самостоятельно будет проводить реформы по программе «500 дней».

А вчера объявили о введении коммерческого курса рубля.

И хотя вроде бы так и должно быть, но всё равно новости обрушиваются на тебя, как камни с неба, вызывая отчаянную панику…

А сегодня я задумался, ну, отчего же такое волнение во мне по поводу рынка? Ну, не в том ведь дело, что не смогу приспособиться к новой жизни…

Нет… Просто, может быть, и жить осталось немного, так уж надо жить достойно… Как часто мы (я!) забываем об этом. И слишком недостойно начинаем вдруг суетиться…

2 ноября 1990 года, Ленинград.

Сорок дней Алеше

Сегодня сорок дней, как убили соседа Алёшу.

Постепенно из разговоров Наташи, которая, похоже, в основном, сама и ведёт следствие, становятся ясными подробности трагедии.

Когда вооружённый китайскими палками нунчаку Алексей пришёл на разборку, уголовник, крышевавший на уголке спекулянтов, не стал соревноваться с ним в приёмах китайского боя.

Просто достал нож и воткнул его в Алёшу.

Вот так просто и без затей разобрался он с молоденьким, не нюхавшим еще уголовщины курсантом.

Приятелям Алёши только и осталось вызвать «скорую».

— Зачем он пошёл туда? — спросил я, вспоминая, как за несколько часов до гибели так и не смог отговорить Алёшу от роковой затеи.

— Он девочку свою пошёл защищать… — сказала Наташа. — Бандит этот обижал её. Она мне рассказывала…

— А девочка не рассказывала, чего там, на уголке, делала?

— Ну, она подрабатывала… У неё брат больной, лечить надо… Вот она и ходила туда водку продавать.

Я не стал говорить, что Алёша собирался заняться на уголке тем же самым, что и убивший его уголовник, и, если бы удалось «военно-морской» крыше подмять под себя «уголок», Алёша бы и сам превратился в такого же бандита, как и его убийца…

Но как было объяснять это соседке?

А главное — зачем?

С фотографии в траурной рамке смотрел на нас юный курсант, который погиб, спасая от бандитов свою девочку…

11 ноября 1990 года, Ленинград.

Надо успеть достать

Три дня назад Внеочередной съезд народных депутатов РСФСР начался вместо гимна исполнением «Патриотической песни» М.И. Глинки. А сегодня двуглавый орёл стал Государственным гербом Российской Федерации.

Не в добрый час поднялся он на крыло над нашей страной.

Опять в нашей стране вводят продовольственные карточки.

Помню, когда-то давно говорили у нас: «Да… Надо будет купить…».

Потом наступил застой и стали говорить: «Надо достать»…

Теперь перестройка. Горбачёв о преобразованиях говорит и разговор тоже перестроечный.

— Надо успеть достать… — говорят.

30 ноября 1990 года, Переделкино.

Сон о КПСС 

Приснился сон…

В этом сне я ненавидел КПСС, потому что это не русская партия. И вот кто-то мне объясняет, что именно такая нерусская партия и нужна России, если Россия собирается оставаться СССР-ом.

— Сделайте русскую партию, и вы увидите, что всё развалится… Удержать СССР от распада способна только КПСС. Никакая другая партия СССР не удержит.

— Что же такое? — спрашиваю я. — Как же может так быть? Кто же такое сделал?

— Тот и сделал, кому было нужно так…

— Дьявол?

— Не ангелы же… Ленин, Троцкий, Сталин ангелами не были…

8 декабря 1990 года, Переделкино.

Начало

Год этот чудом начинается — нашли затерявшиеся на чердаке Музея религии и атеизма в Ленинграде (Казанский собор) считавшиеся утраченными мощи Преподобного Серафима Саровского…

Когда их переносили в Александро-Невскую лавру, ночью в городе разразилась гроза.

— Мне показалось, — рассказал знакомый священник, — будто кто посохом по земле ударил. Так гром загремел… Или самолёт упал…

Да, в эту ночь, когда явились миру во второй раз мощи Серафима Саровского, действительно, гром грохотал, будто кто по земле посохом бил или самолёты падали…

Приближался — по церковному стилю! — Новый 1991 год…

Но это — с одной стороны, а с другой — 1991 год объявлен годом Елены Блаватской…

Столетие знаменитой оккультистки Елены Блаватской и обретение мощей великого русского святого…

Тьма и свет. Зло и добро. Дьявол и Бог.

Но Елена Блаватская и всё тёмное, что связано с её именем, привнесено извне. А обретение мощей Преподобного Серафима Саровского — изнутри.

Что это? Сгущается тьма, чтобы задавить затеплившийся огонёк Православной веры? Или разгорается Свет, чтобы рассеять сгущающуюся тьму?

13 января 1991 года, Ленинград.

Референдум

Референдум особых неожиданностей не принёс.

Около семидесяти процентов населения — за СССР, двадцать шесть процентов — против.

Грустно другое… Вчера, когда ходили голосовать, коридоры в школе на улице Константина Заслонова, где проходило голосование, поражали своей пустынностью.

Собираются закрыть страну, а тут пустота, словно никого и не волнует, что произойдёт со страной…

Очень тяжело на душе, пусто становится от этих пустых коридоров…

18 марта 1991 года, Ленинград.

Ссора

Перед отъездом в Ленинград заходила попрощаться Галя со своим мужем Васей.

Произошедшие события радуют их, и я как-то гадко поругался с ними по поводу демократии…

— Лучше жить в маленькой стране, но сыто, чем голодать, сознавая величие Родины! — подытоживая спор, сказал Вася.

Можно было спросить, почему нельзя жить сыто в большой стране, но что спрашивать?

26 августа 1991 года, п. Вознесенье.

Отцовская школа

За рекой я причаливаю у зареченской школы. Тридцать лет проработал тут отец, и всё здесь какое-то родное.

А когда поднимешься от берега к школе, открывается такая даль, что дух захватывает.

И стоишь, и смотришь на Свирь, растворяющуюся в онежской синеве, и думаешь, что, наверное, и отец тоже смотрел из окон школы в эту даль, и его ученики…

И открывалась им, не заслоненная никакими строениями, вся даль нашей земли.

В школе на нашем берегу такого было не увидеть…

Только школьный огород с уныло ровными кустами и грядами, да еще школьный переулок… Но что увидишь в переулке?

Своей родной земли мы и не видели.

И может, поэтому и уезжали все выпускники нашей школы в город?

Неважно кем, неважно куда, но обязательно в город!

Может быть, и так…

27 августа 1991 года, п. Вознесенье.

Осень пришла

Такие события в стране, что не раз возникало желание возвратиться в Ленинград или — как его теперь называть будут? — в Санкт-Петербург.

Но выйдешь ночью на мостки, увидишь, как тускловато поблескивают борта лодки в темноте, оглянешься на желтеющие за деревьями окна, и сразу и расхочется уезжать. Даже представить невозможно, как это взять и уехать от своего

А сегодня ходил в лес и даже испугался, что мог уехать и не увидеть этого.

Уже начинается листопад…

Заденешь за березку, и сразу — с ног до головы — осыпает тебя золотом листьев.

А в городе что? Следственные комиссии с контактными телефонами, по которым новые власти ждут доносов от добровольных осведомителей? Истерические крики на сессиях Верховных советов? Кажется, — это совсем в другой, неведомой тебе стране, возвращаться в которую нет никакого желания…

А здесь, в России, дрожит лунный свет на воде, теплым светом желтеют за деревьями окна дома.

Но страх просачивается из радиопередач и сюда.

Вышел ночью во двор, и вдруг — даже вздрогнул от испуга! — торопливые шаги за спиной.

Обернулся, и только тогда и понял, в чем дело. Это неслышный мне ветерок, задев за верхушку березы, осыпал с неё пригоршню листьев.

Звук такой, как будто быстро подошел кто-то, а ты и не разглядел: кто.

31 августа 1991 года, п. Вознесенье.

Капиталист

Тетушка к вечеру как-то очень сильно стареет, становится меньше, словно усыхает за день, и волосы делаются как будто белее.

Семьдесят с лишним лет уже…

Вдовьих…

Вот и сегодня тетушка совсем старая стала к вечеру. Сидит грустная, задумчивая.

— Что случилась-то, тетушка?

— Радио, Миколя, слушала. Совсем худо. Не знаю уж, капиталисты-то придут эти, будут мне пенсию платить или нет?

И посмотрела на меня так, словно требовала, чтобы я переубедил ее поскорее. Все-таки всю жизнь проработала тетушка учительницей в младших классах и, хотя и позабыла почти всё, чему учили, а всё равно помнит — ничего страшнее капиталистов нет.

Но я промолчал…

Я тоже слушал сегодня, как Горбачев, подобно матросу Железняку, прикрывшему Учредительное собрание, закрывает наш парламент. Что я мог сказать?

Вместо меня сказал Лёша — тётушкин внук…

— А я, бабушка, — сказал он, — когда капиталистом стану, тебе помогать буду.

— Сиди уж, капиталист! — сердито проговорила тетушка, но потом вздохнула и погладила внука по голове.

— Как же ты капиталистом, Лёша, собираешься стать? — спросила моя жена.

— А я страховку получу — тыщу рублей… — сказал Лёша. — Гостиницу в Вознесенье построю! Вот и стану капиталистом!

2 сентября 1991 года, п. Вознесенье.

Николай Коняев, г Санкт-Петербург

1024
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
1
Пока ни одного комментария, будьте первым!

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru