Проверка на дороге

Рождественская история.

Семь лет назад довелось мне возвращаться после ночной Рождественской службы и праздничной трапезы домой. Трудился я в ту пору помощником настоятеля в дальнем подмосковном храме, а жил неподалёку от московской окружной дороги. На выезде с кольца в центр города здесь, как и везде, пост ДПС. Стоило мне свернуть с кольца, как меня остановил молодой сотрудник автоинспекции и, представившись, попросил показать документы. Признаться, я и сам, будь на месте этого гаишника, остановил бы свою машину. Представьте: праздник, половина седьмого утра, на дороге ни единого автомобиля, а тут чёрная «Волга» со служебными номерами! Рядом со мной сидела жена, а на заднем сиденье мирно посапывала младшая дочь-третьеклассница.

Итак, выхожу я из машины, и тут у меня начинается истерический смех. В этот самый момент я вдруг ясно осознал, что у меня с собой — только представьте! — ни единого документа! Дело в том, что в прошедшие сутки были аж три службы (Литургия Сочельника, Всенощная под Рождество и Рождественская Литургия), и после Всенощной настоятель благословил меня заехать домой за женой и ребенком. А заодно чуток передохнуть, помыться, привести себя в порядок. Я всё это проделал, а заодно переоделся, да так, что оставил по собственному недогляду все (!) документы — и личные, и на авто — в другой одежде.

— Что вас так рассмешило? — спрашивает у меня недоумевающий милиционер.

— Сейчас и вы будете смеяться, — отвечаю я, — у меня нет никаких документов.

— Ну хотя бы паспорт…

Видно по всему, что в это праздничное утро озябший на морозе добрый человек не желает огорчать рассеянного бородача. Какой там паспорт! И тут я вношу предложение, которое, как мне кажется, должно устроить нас обоих — прошу отпустить меня домой, благо живём в каких-то пятистах метрах от этого поста. «Я бы сбегал, если вы не возражаете», — предлагаю я вариант, который кажется мне вполне приемлемым. Ну куда я, в самом деле, денусь, когда в «заложницах» жена и дочь. По его напряжённому лицу понимаю, что сам-то он вроде не против такого расклада, но чего-то опасается. «Может, хоть доверенность на машину?..» — голос его звучит почти жалобно, так нужна ему сейчас эта соломинка. «Есть, говорю, доверенность, даже заверенная нотариусом. Только и она дома…»

Диалог наш, увы, затянулся, а потому сержанту делают какие-то знаки его коллеги из постового «стакана». Делать нечего. Ободрив напуганную жену, что «сейчас всё устроится», направляюсь туда, куда приглашают пройти.

Старший наряда, капитан, даже не повернулся ко мне, когда я вошёл, а продолжал угрюмо смотреть на дорогу. После того, как сержант кратко доложил ему ситуацию, он безстрастным голосом приказал направить машину на штрафную стоянку. Я обомлел. Сразу представил, как сейчас понадобится будить сонную дочь Владу, как побредёт она, ёжась спросонья на морозном ветру, домой. Ну и о настроении праздничном придется забыть… Однако, хмурый капитан попросту не слышал ни один из моих доводов. «Да что, сердца у вас нет?!», — воскликнул я. В ответ молчание. Сердце у этого капитана было, но он им отчего-то пользовался нечасто. И даже праздник Рождества Христова не составлял счастливого исключения. «Ну, что стоите, оформляйте на штрафную», — прикрикнул он, явно недовольный, «моему» сержанту и другому сотруднику из наряда. Взглянув на их лица, я без труда прочёл понимание (что ж, спасибо на этом), а ещё прискорбное отсутствие возможности оказать мне хоть какое-то содействие. Я снова к капитану: «Сегодня же такой праздник! Вы что, не русский человек?» Этот была последняя пуля в моём патронташе. И тогда он впервые соизволил обернуться ко мне, чтобы проговорить: «Не русский я, татарин! И это для меня не праздник!..»

Тут только сообразил я, насколько худо мое положение. Можно было безславно «складывать крылья» и… И вот тут на меня что-то нашло. Такая досада взяла! Вспомнилось, как в родном моём большом приморском городе люди любовно поздравляли друг друга с их национальными праздниками, щедро одаривая не только улыбками, но и плодами своего труда — куличами и румяными русскими пирогами на Пасху, медовыми пахлавой и шакер-бура, ароматной тарелкой с благоухающим шафранным пловом на Новруз-байрам… А тут — «для меня это не праздник». Как же это так? Ведь ты — будь хоть вьетнамцем или уругвайцем — живёшь и работаешь в России?! Так сжалось сердце от боли. Что же это такое, господа хорошие?! И вот тогда… и вот тогда повёл я себя совершенно иным образом. Чего это я, пятидесятилетний Православный мужчина, да ещё в Третьем Риме, буду клянчить? Да, пропади оно… Понимаю, что это решение моё было, возможно, не самым лучшим с точки зрения здравого смысла. Однако я решил идти до конца. Бабушка моя любила так шутить: «Помирать так помирать, но хрипеть-то зачем?»

«Так вот, — сказал я, обращаясь к «старшому», — я ведь тоже был когда-то мусульманином. И, как бывший мусульманин, хочу Вам сказать, что Вы неправильный мусульманин. И к вере своей наверняка относитесь весьма формально!» А теперь представьте — человек с ярко выраженной кавказской внешностью, у которого нет ни единого документа ни на себя, ни на машину, выдает такой вот текст суровому капитану ДПС!

Если б вы могли видеть выражение его побледневшего лица в эту минуту. Он аж задохнулся от возмущения! «Что?», — только и смог спросить. И этот его короткий вопрос зловеще повис в прокуренной тишине неприютного помещения. А я продолжаю: «То, что Вы слышали. Если б Вы были истинный мусульманин, то сейчас бы меня и поздравили с этим праздником». — «Это почему?», — капитан искренне недоумевает. «Да потому, — пытаюсь не упустить инициативу я, — да потому, что сегодня Ваши собратья по вере отмечают рождение святого пророка Исы от Хазрати Мариам. (И в самом деле, мусульмане очень почитают Христа, но, в отличие от нас, Христиан, верующих и исповедающих Христа Истинным Богом, — Он для них только пророк, а Божию Матерь они называют Хазрати Мариам — Святая Мария). Между прочим, у меня есть приятель — он художник, крещённый татарин. Они называют себя кряшены, и людей этих не один десяток тысяч на свете. Я, когда ещё исповедовал вашу религию, всегда чтил этот день. Поймите, очень важно быть настоящим, — к какой бы вере ты ни принадлежал. Знаете, в Священном Писании сказано, что «во всяком народе Богу угоден боящийся Его…» (Деян. 10, 35).

Судя по всему, в планы сбитого с толку капитана, да ещё на глазах подчинённых, не входило выслушивание этого нечаянного миссионера. А потому он принял прежнюю позу, демонстративно отвернувшись к окну.

Видели бы вы взгляды двух других сотрудников ДПС, простых русских ребят. Видать, этот капитан порядком «достал» и их, вот они и радуются тишком, что нашёлся кто-то, кто не побоялся всё это ему высказать. Правда, их немало озадачило то обстоятельство, что этим «обличителем» стал нерусский человек.

Пауза становилась тяжкой. Наконец, сержант, остановивший меня на дороге, спросил его: «Товарищ капитан, что с ним-то делать?». В ответ капитан только махнул обречённо рукой: «Да пусть едет!..»

Вот такая история. Кто ещё считает, что не случаются чудеса в Рождественскую ночь?

Как же обрадовалась моя добрая жена, которая, по её же собственным словам, в это время молилась блаженной Матронушке, как никогда. Молился ей всё это время и я, уповая на всегдашнюю помощь и предстательство излюбленной святой. Молитесь и вы, дорогие мои, и Бог вас никогда не оставит, каким бы безысходным ни казалось вам ваше положение!

Фазиль (в святом Крещении Василий) Ирзабеков, г. Москва.

Рис. Г. Дудичева