‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Блаженная Ксения

Православный писатель Николай Коняев исследует неизвестные страницы жизни и жития Блаженной Ксении Петербургской.

Православный писатель Николай Коняев исследует неизвестные страницы жизни и жития Блаженной Ксении Петербургской.


ЧАСОВНЯ НА СМОЛЕНСКОМ КЛАДБИЩЕ (1)

Кто из петербуржцев не знает эту часовню, вставшую в глубине Смоленского кладбища?! Зимою и летом, весною и глухой осенью горят возле нее свечи, с утра до позднего вечера стоят здесь люди…

Уже двести с лишним лет погребена тут блаженная Ксения Петербургская, но и сейчас откликается она страждущим, и нет числа большим и малым чудесам, совершающимся по молитвам к ней…

А когда идешь сюда, часовню, вставшую над погребением блаженной Ксении, не сразу удается разглядеть за кладбищенскими деревьями. Только когда подойдешь ближе, открывается это похожее на кусочек неба сооружение, словно придавленное к земле прикрывающими его темными крышами…

Так же и сама блаженная Ксения Петербургская…

Выплывая из глубины веков, размытая народными преданиями, она становится явственно различимой лишь на рубеже двадцатого века, когда помощь и заступничество святой стали особенно насущными для русских людей, и только в наши дни произошло ее церковное прославление.

Стены похожей на кусочек неба часовни, испещренные благодарностями за содеянные чудеса, упомянуты в Деяниях Поместного собора Русской Православной Церкви 1988 года как один из основных документов для канонизации!

Что тут скажешь?

Разве только то, что, пожалуй, эти стены и являются сегодня самым достоверным документом, касающимся Ксении Петербургской…

Увы… Про земную жизнь столь любимой и в Санкт-Петербурге, и во всей России святой достоверно известно очень мало.

И стоишь возле этой часовни, построенной в начале ХХ века по проекту Александра Александровича Всеславина, и понимаешь, что хотя и жила святая Ксения в городе, устроенном по западному образцу с положенной регулярностью и полицейской бюрократией, хотя и принадлежала она изначально, как считается, к привилегированному обществу, но не уловилась в бюрократические сита ее из молитв и чудотворений сотканная жизнь…

И не могла быть уловленной и после кончины святой, поскольку долгие десятилетия только народная память хранила память о Ксении Петербургской, да еще крест на ее могиле…

Но и крест этот смыло страшным наводнением 7 ноября 1824 года, когда уровень воды в Неве поднялся на 4,14 метра выше ординара.

Но силой ветров от залива
Перегражденная Нева
Обратно шла, гневна, бурлива,
И затопляла острова,
Погода пуще свирепела,
Нева вздувалась и ревела,
Котлом клокоча и клубясь,
И вдруг, как зверь остервенясь,
На город кинулась. Пред нею
Всё побежало, всё вокруг
Вдруг опустело — воды вдруг
Втекли в подземные подвалы,
К решеткам хлынули каналы,
И всплыл Петрополь как тритон,

По пояс в воду погружен…

— писал об этом апокалипсическом наводнении Александр Сергеевич Пушкин.

Лотки под мокрой пеленой,
Обломки хижин, бревны, кровли,
Товар запасливой торговли,
Пожитки бледной нищеты,
Грозой снесенные мосты,

Гроба с размытого кладбища
Плывут по улицам! Народ
Зрит Божий гнев и казни ждет…

Плывущие по улицам Петербурга «гробы с размытого кладбища»…

Действительно, страшную картину являло тогда Смоленское кладбище…

«Все кладбищенские заборы, мосты и мостики были снесены, а кресты с могил унесены на Выборгскую сторону. Земляные насыпи смяты, каменные и металлические кресты и плиты сдвинуты и занесены землею» (2).

Кажется, что ничего не знающий о святой Ксении Александр Сергеевич Пушкин проводит своего героя именно по пути петербургской блаженной…

Евгений за своим добром
Не приходил. Он скоро свету
Стал чужд. Весь день бродил пешком,
А спал на пристани; питался
В окошко поданным куском.
Одежда ветхая на нем
Рвалась и тлела. Злые дети
Бросали камни вслед ему.
Нередко кучерские плети
Его стегали, потому
Что он не разбирал дороги

Уж никогда; казалось — он
Не примечал. Он оглушен
Был шумом внутренней тревоги.

Другое дело, что герой поэмы А.С. Пушкина не обладает той живой и спасительной верой в Бога, которой была переполнена блаженная Ксения, и ему не удалось удержаться на краю разверзшейся бездны.

И так он свой несчастный век
Влачил, ни зверь, ни человек,
Ни то ни сё, ни житель света,
Ни призрак мертвый…

Впрочем, это, так сказать, попутные размышления о том, что происходило, когда наводнение затопило Смоленское кладбище.

Храм, который строила блаженная Ксения, устоял, а унесенный наводнением с ее могилы крест заменили плитой, на которой была сделана надпись:

«Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. На сём месте погребено тело рабы Божией Ксении Григорьевой, жены придворного певчего Андрея Григорьева, в ранге полковника, осталась после мужа 26-ти лет, странствовала 45 лет, а всего жития 71 год, называлась именем Андрей Григорьевич. Кто меня знал, да помянет душу мою для спасения души своей. Аминь».

Странно, но и эта плита тоже не сохранилась, а текст высеченной на плите надписи размылся в памяти современников…

Мы процитировали надгробную надпись по наиболее ранней ее публикации в газете «Ведомости С-п-бургской городской полиции», № 264, 2 декабря 1847 года, но в конце ХIХ века без каких-либо ссылок на источники текст надгробной надписи приводится уже в другой редакции:

«Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

На сем месте положено тело рабы Божией Ксении Григорьевны, жены придворного певчего в ранге полковника Андрея Федоровича.

Осталась после мужа 26 лет, странствовала 45 л. А всего жития 71 год и звалась именем Андрей Федорович.

Кто меня знает, да помянет мою душу для спасения души своей. Аминь».

Почему возникает это разночтение, судить трудно.

Вообще-то, если придерживаться хронологии, то следующая за «Ведомостями С-п-бургской городской полиции» публикация, посвященная Ксении Петербургской, появилась лишь через двадцать шесть лет в журнале «Русская старина», где священник С. Опатович опубликовал статью «Смоленское кладбище С-Петербурга» (3).

Никаких документов, как и авторы «Ведомостей С-п-бургской городской полиции», священник С. Опатович отыскать не сумел, хотя и пытался сделать это. Зато новых преданий, рисующими Ксению уже как блаженную и закладывающих близкую к современной трактовку ее образа, в оборот было введено немало.

Возможно, новые свидетельства последующим биографам — речь идет о работах Ф. Белоруса и священника Д. Булгаковского-показались более авторитетными, и в литературе о блаженной Ксении с тех пор закрепилась именно принятая сейчас редакция надгробной надписи.

Например, брошюра «Христа ради юродивая раба Божия Ксения, погребенная на Смоленском кладбище в С.-Петербурге и житие св. Христа ради юродивого Василия Блаженного»начинается с цитаты из «Ведомостей С-п-бургской городской полиции», но текст надписи в этой цитате переделан, и автор при этом не указывает не только на причину редактуры, но и вообще не упоминает о произведенной правке.

Все это, конечно же, странно, но не будем пока останавливаться на этих разночтениях

Тем более что не только ведь о том, как звали мужа святой Ксении Петербургской, идет спор…

СВЯТАЯ И ЕЕ ВРЕМЯ

Сколько горя, сколько черной боли
приняла я в городе Петровом.
Греемся на пепелище старом,
плачемся на пепелище новом.

Елена Игнатова.

Не сохранилось ни точной даты рождения Ксении (4), ни сведений о ее родителях.

Тем не менее, все исследователи сходятся в том, что блаженная Ксения появилась на свет никак не позднее начала правления Анны Иоанновны.

Это можно было бы назвать случайным совпадением, только что случайно в Божием мире?

И разве можно назвать случайностью, что Господь послал русскому народу праведницу и утешительницу именно тогда, когда опустилась над нашей Родиной страшная ночь бироновщины.

Тот 1731 год памятен многими событиями…

В январе с рыбным обозом из Холмогор пришел в Москву 19-летний помор Михайло Ломоносов, «гоняющийся за видом учения везде, где казалось быть его хранилище». Его приняли в Славяно-греко-латинскую академию при Заиконоспасском монастыре.

Учредили кабинет министров. В него вошли граф Андрей Иванович Остерман, князь А.М. Черкасский, граф Г.И. Головкин. Сенат был лишен верховной власти, а поскольку Синод подчинялся Сенату, то в результате все Православные Архиереи попали в зависимость от лютеранина Остермана.

Восстановили Канцелярию Тайных розыскных дел.

Еще в этом году сделано было очередное ограничение прав русских крестьян. Им запретили брать подряды, торговать в портах и заводить фабрики.

Анне Иоанновне было 37 лет, когда она стала русской императрицей. Елизавете Петровне — 32 года. Пользуясь выражением В.О. Ключевского, отметим, что молодость обеих сестер прошла «не назидательно». Ни Анну Иоанновну, ни Елизавету Петровну не готовили к тем многотрудным обязанностям, которые им предстояло исполнять. Они оказались на вершине власти, не слишком зная, что делать с этой властью.

И Анна Иоанновна, и Елизавета Петровна были двоюродными сестрами, и та удивительная легкость, с которой восходят они к самодержавной власти, не случайна, а закономерна. Она определена самим характером петровских реформ, логикой строительства того государства, которое он задумал.

Анне Иоанновне, когда она умерла, было сорок семь лет. Елизавете Петровне — пятьдесят два года. Обе умерли еще не старыми.

В эти правления и возрастает блаженная Ксения Петербургская.

ДОМОВЛАДЕЛЬЦЫ ПЕТЕРБУРГСКОЙ СТОРОНЫ

Считается, что в 1755 году Ксению выдали замуж за Андрея Петрова, который пел в придворном хоре Императрицы и носил чин полковника.

Отчество Андрея Петрова, как утверждает Евгений Гребенка, автор первого известного нам печатного упоминания о Ксении Петербургской, помещенном в очерке «Петербургская сторона» (5), было — Петрович. Авторы очерков, помещенных спустя три года в «Ведомостях Санкт-Петербургской городской полиции», считают, что звали Петрова Андрей Григорьевич. В конце XIX века, как мы говорили, муж Ксении стал Андреем Федоровичем.

Как бы то ни было, но исследователи условились считать, что после свадьбы Петровы поселились в собственном доме на улице, носившей поначалу название Одиннадцатой, а в дальнейшем ставшей улицей Андрея Петровича (6).

Почему улица изменила свое первоначальное наименование, не ясно.

Эту загадку топонимики Петербургской стороны тщетно пытался разгадать в своем очерке Евгений Гребенка.

«С появлением первых желтых листьев на деревьях дачники, словно перелетные птицы, перебираются в центр города; народонаселение уменьшается, сторона видимо пустеет, становится день ото дня тише, мрачнее, печальнее, улицы покрываются грязью… И что это за улицы!.. Кто проезжал Петербургскую сторону от Троицкого моста на острова по Каменноостровскому проспекту, тот и не подозревает существования подобных улиц; сверните с этого проспекта или с Большого хоть направо, хоть налево — и вы откроете бездну улиц разной ширины, длины и разного достоинства, улиц с самыми разнообразными и непонятными названиями, увидите несколько улиц Гребенских, Дворянских, Разночинных, Зеленых, Теряеву, Подрезову, Плуталову, Одностороннюю, Бармалееву, Гулярную; там есть даже Дунькин Переулок и множество других с престранными кличками, есть даже улица с именем и отчеством: Андрей Петрович!иные из них вымощены камнем превосходно, другие тонут в грязи, и извозчик осенью и весной ни за какие деньги не поедет по ним; по некоторым будто для потехи разбросаны булыжники, которые, будучи втоптаны в грязь и перемешаны с ней, дают пренеприятные толчки экипажам; еще некоторые выстланы поперек досками, и езда по ним очень потешна - едешь будто по клавикордным клавишам.

На Большом проспекте Петербургской стороны часу в пятом утра, весной, очень дружно разговаривали два приятеля, вышедшие из одного дома, в котором еще горели огни, хотя на дворе было уже довольно светло…

— Значит, вы меня навестите? а? Навестите?

— Навещу, до свидания!

— Погодите, куда вы?.. до свидания!!. А куда вы ко мне придете?..

— В улице… извините, забыл, такая мудреная улица, а у меня плохая память. Забыл улицу, виноват, простите, забыл.

— То-то забыли: в Полозовой улице. Понимаете? а? Теперь до свидания! приходите же! придете?

— Приду, до свидания!

— До свидания! А куда вы ко мне придете?

— В ваш дом, в Подрезову улицу.

— Так и есть! опять забыли. У вас гадкая память. Трудно было бы вам, если б вас теперь опять в школу, а?.. Трудно?

— Трудновато.

— Да, трудновато. Погодите, вот теперь не забудете моей улицы: слышите: Полозова, Полозова, Полозова. Смотрите.

И один приятель пополз по проспекту на четвереньках.

— Теперь не забудете?

— Нет, не забуду…

Приятели разошлись в разные стороны. Я думал, что ползающий приятель мистифировал другого, пошел нарочно искать и нашел Полозову улицу, но сколько ни расспрашивал у жителей, отчего такое странное название у этой улицы; все, будто сговорясь, отвечали: «А так, обыкновенно, название такое, какой же ей быть, коли не Полозовой?»

Насчет улицы Андрея Петровича, или Андрей Петровой, я был немного счастливее.

Говорят, в этой улице жила когда-то счастливая чета, словно взятая живьем из романов Лафонтена (7); муж, Андрей Петрович, так любил жену, что и представить себе невозможно, а жена, Аксинья Ивановна, так любила мужа, что и вообразить невозможно (так выражалась рассказчица Андрея Петровойулицы); вдруг, ни с того ни с другого муж помер, а жена осталась и тоже выкинула штуку: съехала с ума с печали и вообразила, что она не Аксинья Ивановна, а Андрей Петрович и что Андрей Петрович не умер, а только обратился в нее, Аксинью, а в существе остался Андрей Петровичем.

На свою прежнюю кличку она не откликалась, а когда ей говорили: «Андрей Петрович!» — она всегда отвечала: «Ась?» — и ходила в мужском платье.

Народ сходился смотреть на нового Андрея Петровича и прозвал улицу Андрея Петрова».

Разумеется, как и положено прогрессивным авторам сборника «Физиология Петербурга», Евгений Гребенка не вникает в такие тонкие и расплывчатые понятия как святость и юродство. Тем не менее, с присущей ему профессиональной добросовестностью чувствительную историю о влюбленных Петербургской стороны, сохранившуюся в народной памяти, пропустить он не может.

И, наверное, любовь царила в маленьком доме, на улице, куда, боясь грязи, ни весной, ни осенью не возили извозчики и где, казалось, ничто не могло помешать семейному счастью четы Петровых.
Как это сказано у современного поэта?
В высшем из хоров,
Что пеньем памятен до ныне,
Служил певец Андрей Петров,
В полковничьем, военном чине.
С красивой, ласковой женой
Они друг друга так любили,
Что звезды раннею весной
Над Петербургской стороной,
Чтоб видеть счастье их, всходили (8).

Насчет звезд, которые всходили, чтобы видеть счастье четы Петровых, сильно сказано.

Но с другой стороны, что еще скажешь, если более ничего не известно.

Между тем, если мы обратимся к достоверно известным фактам, то обнаружим, что начало замужества Ксении пришлось на неурожайные, голодные годы, но именно в эти годы начинается в Петербурге грандиозное строительство Зимнего дворца по проекту архитектора В.В. Растрелли.

Крестьяне умирали от голода, но именно в эти годы, чтобы оградить дворян от произвола ростовщиков, учредили государственный дворянский банк. Капитал его был образован из денег, получаемых от продажи вина.

И еще два события произошли накануне вступления Ксении в самостоятельную жизнь…

20 сентября 1754 года у великой княгини Екатерины Алексеевны родился сын, нареченный Павлом, — будущий российский Император. Считалось, что с рождением ребенка — наследника престола, завершается миссия Екатерины II в России. Ребенка сразу отняли у матери, и теперь она «могла узнавать о нем только украдкой, потому что спрашивать о его здоровье значило бы сомневаться в заботе, которую имела о нем Императрица, и это могло быть принято очень дурно».

А 10 декабря1754скончался Святитель Иоасаф Белгородский, 49 лет от роду. Про Святителя говорили: «Умер он, умерла с ним и молитва».

Кажется, события эти никоим образом не связаны с вступлением в самостоятельную жизнь Ксении, и тем ни менее связь существует.

Как свидетельство того, что любое беззаконие возможно в мире, где «умерла молитва», в 1756 годупо приказу Елизаветы заключили в Шлиссельбургскую крепость Императора Иоанна VI Антоновича.

Произошло это как раз накануне завершения короткой семейной жизни будущей святой.

ПРЕОБРАЖЕНИЕ

Предание утверждает, что семейное счастье молодых было недолгим — Андрей Федорович (Григорьевич) скоропостижно скончался. Произошло это столь внезапно, что он не успел исповедаться и причаститься.

Осмысляя это событие жития Ксении Петербургской, некоторые исследователи идентифицируют его с известной по житию преподобного Феодора Санаксарского (9) офицерской пирушкой 1739 года (10), когда «паде внезапну из товарищей един на землю и быв мертв». После этой пирушки и ушел преображенский сержант Иван Ушаков в пустынь спасаться.

Однако исследователи, о которых мы говорим, предполагают, что внезапная смерть молодого военного на пирушке, произведшей переворот в жизни будущего преподобного, и смерть без покаяния и церковного напутствия полковника Андрея Григорьевича (Федоровича) — одно и то же событие.

Говорить о корректности или некорректности такого уподобления, на наш взгляд, не представляется возможным, поскольку никаких конкретных сведений ни об Андрее Федоровиче, ни о несчастном, скончавшемся на пирушке в житии преподобного Феодора Санаксарского, нет.

Впрочем, как, где и отчего произошла смерть Андрея Григорьевича (Федоровича) Петрова для понимания смысла жития самой блаженной Ксении не так уж и существенно.

Гораздо важнее другое. Смерть без покаяния и церковного напутствия любимого мужа потрясла молодую двадцатишестилетнюю вдову, словно бы помутила ее рассудок.

Как сказано в стихотворении Дмитрия Бобышева?

Ну, что с того, что пил?.. Зато как пел «Блаженства»!
Из плоти искресах конечны совершенства

и кроткия жены изрядно поучах…
Что стало из того, что сей Никто исчах?

А то и вышло, что из Ада мрачной сени
восхитила его любы блаженной Ксеньи.

Коль с мужем плоть одна у вдовыя жены,
чем плохи мужнины кафтанец и штаны?

— Ах, светелко супруг, я — ты, я — ты, я телом —
лампадка масляна; тебя во мне затеплим.

— Ты это я, ты — я (и крестится скорей),
мой милый баринок, я нарекусь: Андрей.

— Я отмолю тебя! — сказала над гробом мужа 26-летняя вдова. — Когда нас обвенчали, мы стали одной плотью. Ты — это я, я — это ты. И отныне раб Божий Андрей будет жить так, что все его грехи простит Господь и даст ему вечную жизнь в своем царстве.

По преданию Ксения заявила тогда близким, что «Андрей Григорьевич вовсе не умер. Ксеньюшка моя скончалась, аз же грешный весь тут».

На похороны она пришла в мундире мужа, шла за его гробом, а хоронила саму себя.

— Умерла моя Ксеньюшка, — сокрушалась она. — Один я остался.

С этого времени, решившись продолжить жизнь души любимого человека здесь, на земле, во имя его спасения на небе, уже не откликалась блаженная Ксения на свое имя. Только, называя Андреем Григорьевичем, и можно было дозваться ее.

В декабре 1847 года, откликнувшись на статью «почтенного литератора», петербуржец, обозначивший себя подписью Ив. Б-р-л-ъевъ, подробно описал эту сторону юродства блаженной Ксении…

«В то время как Андрей Григорьевич жила на Петербургской стороне, один из моих дедов служил начальником над пороховыми заводами, находившимися в той же части города в Зеленой улице, другой дед был еще мальчиком и ходил в школу. Обоим им была известна Андрей Григорьевич. Одним словом, все мои дедушки и бабушки жили тогда в одном околотке с Ксениею, часто ее видели и знали, как нельзя лучше. От них дошло до меня много подробностей, обрисовывающих эту несчастную.

Андрей Григорьевич (будем называть ее этим именем) очень сердилась, когда называли ее Ксенией, и часто говорила «Да не троньте покойницу: что она вам сделала, прости Господи!».

Может быть, в самом деле, несчастная была убеждена в том, что совершенно справедливо носит имя своего покойного мужа. С 26 лет начались ее страдания и известность, первоначально приобретенная тем, что Андрей Григорьевич тотчас после смерти своего мужа надела белье, камзол, кафтан и все платье покойника и бросивши дом, плакала и расхаживала по грязным улицам тогда совершенно убогой Петербургской стороны, уверяя всех и каждого, что она Андрей Григорьевич, придворный певчий, ее муж. Долго она носила это платье, до тех пор, пока истлело и развалилось оно на ее теле. Будучи известна всему околотку, как юродивая, но честная женщина, она вначале возбудила к себе жалость, а потом особое уважение».

Созданный Ив. Б-р-л-ъевымъ портрет Ксении повторен сейчас, правда, без ссылок на первоисточник, практически всеми современными книгами и брошюрами о петербургской святой, но нам показалось важным привести его в первоначальной редакции, потому что содержится в этом тексте ощущение непосредственной причастности к странствию святой.

Считается, что юродивые принимают на себя свой подвиг, чтобы достичь свободы от соблазнов мира. Святитель Димитpий Ростовский пояснял, что юpодство «является извне», и им «мyдpе покpывается добpодетель своя пpед человеки».

Но аскетическое самоyничижение, мнимое безумие, как отмечают исследователи, это только одна сторона юродства, оскорбляя и умерщвляя свою плоть, юродство принимает на себя обязанность еще и «pyгаться миру», обличать пороки, грехи и всяческую неправду, не обращая внимания ни на высокое положение объекта обличения, ни на общественные приличия. Презрение к нормам общественного поведения, как считается, тоже составляет нечто вроде привилегии и непременного условия юродства.

Расцвет юродства в нашей стране пришелся на XV, XVI и на первую половину XVII веков. Жития Авpаамия Смоленского, Пpокопия Устюжского, Василия Блаженного Московского, Hиколы Псковского Салоса, Михаила Клопского показывают, как устремленность к высшей правде, тоска о правде и любви, превращают юродство в явление русской национальной жизни, перед религиозным вдохновением которой склоняются и мирские и церковные власти.

Житие Ксении Петербургской, святой, на целое столетие отставшей от своих великих предшественников, замечательно еще и тем, что в нем явлено нам, как восстанавливается прерванная расколом Русской Православной Церкви и реформами Петра I, духовная традиция. Овдовевшая Ксения Григорьевна менее всего думает достичь свободы от соблазнов мира или о том, как она будет «pyгаться миру», обличая пороки, грехи и всяческую неправду. Ее задача сугубо частная, почти практическая. Ей нужно спасти для жизни вечной душу своего безконечно любимого супруга. Но в Православной аскетике всеобщие задачи всегда имеют индивидуальное, личное основание, а сугубо частные проблемы не могут быть разрешены в стороне от общих для всего Православия догматов.

Спасая от погибели душу супруга, святая Ксения не просто облачилась в мужской костюм, а еще и отрешилась от собственного имени, от собственного пола, от собственной индивидуальности, от самой себя.

— Бедный Андрей Григорьевич осиротел… — говорила она, начиная исполнение своего подвига юродства. — Один остался на свете…

— Как же ты жить теперь будешь, матушка? — соболезновали ей.

— Похоронил свою Ксеньюшку, теперь Андрею Григорьевичу ничего не нужно, — отвечала Ксения. — Дом я подарю тебе, Прасковья (11), только ты бедных даром пускай жить. Вещи сегодня же раздам, а деньги в церковь снесу, пусть молятся об упокоении рабы Божией Ксении…

Многие тогда думали, что молодая вдова лишилась рассудка.

Детей у Ксении не было, она раздала всё своё имущество и, накинув на плечи полковничий мундир, ушла. Жила милостыней и уверяла всех, что Андрей Григорьевич — это она и есть Андрей Григорьевич (Федорович) Петров! — жив, а умерла его супруга, Ксения…

«Кто не принадлежит миру, тот принадлежит Богу», — говорили ее современники и кормили и одевали свою бедную… — писал в 1847 году Ив. Б-р-л-ъевъ. — Она не брала теплой одежды и прикрывала грудь остатками камзола своего мужа, носила только самое необходимое женское платье. Зимою, в жестокие морозы, она расхаживала по улицам и Рыночной площади в каком-то оборванном балахоне и изношенных башмаках, надетых на босые ноги, распухшие и покрасневшие от мороза».

И вот тут нам снова надобно вернуться к вопросу о певчем полковнике Андрее Григорьевиче (Федоровиче) Петрове.

Кем был Андрей Петров?

Говоря о муже Ксении Петербургской, имя которого приняла блаженная, мы и входим в область совершенно загадочных и необъяснимых фактов…

Считается, что мужем Ксении был Андрей Григорьевич (Федорович) Петров. Он пел в придворном хоре Императрицы и носил чин полковника.

Подробности эти, как мы и говорили, были впервые изложены в очерке «Андрей Григорьевич», помещенном в № 264 «Ведомостей Санкт-Петербургской полиции» 2 декабря 1847 года.

«Лет сорок или, может быть, несколько более назад, скончалась здесь в Петербурге вдова придворного певчего, Андрея Григорьева, Ксения Григорьева, известная в свое время под наименованием «Андрей Григорьевич»…

Так начинался этот очерк, в котором слухи, легенды и народные предания впервые облачались в печатные литеры, а завершался он обращением к читателям:

«Такие люди, как она (Ксения Петербургская — Н. К.) заслуживают воспоминания. В век скептицизма, в век отрицания, мы скорее готовы безусловно отвергнуть всякое необыкновенное явление в человечестве, выходящее из общих законов нашей общей жизни — нежели исследовать его, и сказать заслуживает ли оно исследования или выходит из предметов исследования.

Прокаженная Ксения, как ее называет народ, в продолжение сорока пяти лет странствования своего на земле молилась Богу и, следовательно, жила духовною жизнью — это одно уже дает ей право на уважение. Она как женщина не могла принести миру мужских добродетелей и, может быть, не несправедливо думала, что смерть мужа ея расторгла уже ее связи с миром. Детей она, кажется, не имела.

Есть еще в Петербурге много живых стариков, которые живо помнят Андрея Григорьевича, а по их преданиям может быть составлен мартиролог ея.

Мы полагаем, что кто-нибудь из людей ближе нас исследовавший предания об этой странствовавшей женщине, не откажется сообщить их свету в полнейшем виде, нежели составленный нами поверхностный очерк. Когда не представляется средств к составлению полного жизнеописания какого-нибудь замечательного лица, тогда и самые отрывочные свидетельства его современников имеют цену, потому что все-таки пополняют количество собранных о нем сведений: лучше хоть мало, хоть то, что есть, нежели ничего».

Для нас, твердо знающих о святости нашей небесной заступницы, несколько диковато слышать призывы к уважению странствовавшей сорок пять лет подвижницы, нас коробит употребляемое по отношению к ней слово «прокаженная», хотя оно и употребляется тут в значении «чудачествующая»…

Но ведь не к нам и обращен этот призыв, а к петербуржцам 1847 года, уже впитавшим и усвоившим ту западную культуру, которая усиленно внедрялась в петровские и послепетровские десятилетия не столько ради самой западной культуры, сколько для попрания и забвения культуры русской, национальной…

Позволим тут себе небольшое отступление…

В очерке к столетию со дня кончины Преподобного Серафима Саровского Борис Зайцев вспоминал, что в юности ему пришлось жить всего в четырех верстах от Сарова…

«Мы жили рядом, можно сказать под боком с Саровом, и что знали о нем! — писал он. — Ездили в музей или на пикник… Самый монастырь — при слиянии речки Саровки с Сатисом. Саровки не помню, но Сатис — река красивая, многоводная, вьется средь лесов и лугов. В воспоминании вижу легкий туман над гладью ее, рыбу плещущую, осоку, чудные луга…

А в монастыре: белые соборы, колокольни, корпуса для монахов на крутом берегу реки, колокольный звон, золотые купола. В двух верстах (туда тоже ездили) — источник Святого: очень холодная вода, в ней иногда купают больных. Помню еще крохотную избушку Преподобного: действительно, повернуться негде. Сохра­нились священные его реликвии: лапти, порты — все такое простое, крестьянское, что видели мы ежедневно в быту. Все-таки пустынька и черты аскетического обихода вызывали некоторое удивление, сочувствие, быть может, тайное почтение. Но явно это не выражалось. Явное наше тогдашнее, интеллигентское мирочувствие мож­но бы так определить: это все для полуграмотных, полных суеверия, воспитанных на лубоч­ных картинках. Не для нас.

А около той самой пустыньки святой тыся­чу дней и ночей стоял на камне, молился! Все добивался — подвигом и упорством, взойти на еще высшую ступень, стяжать дар Духа Свято­го — Любовь: и стяжал! Шли мимо — и не виде­ли. Ехали на рессорных линейках своих — и ничего не слышали»…

Это очень горькие признания. Ведь не только о себе, а обо всей интеллигенции, воспитанной на дворянской культуре, говорит тут писатель…

«Серафим жил почти на наших глазах… Сколь не помню я степенных наших кухарок… скромный, сутулый Серафим с палочкой… всюду за нами следовал. Только «мы»-то его не видели… Нами владели Беклины, Ботичелли… Но кухарки наши правильнее чувствовали. В некоем отношении были много нас выше»…

Эти же слова, только адресованные к своей святой Ксении Петербургской, могли бы повторить в середине XIX века многие образованные петербуржцы.

И, конечно же, автору очерка — «почтенному литератору», как назван он в примечании редактора «Ведомостей Санкт-Петербургской полиции», дерзновенно пытающемуся перебросить мостик через пропасть национальной глухоты, овладевшей образованным обществом, трудно было различить, что и в том материале, который он приводит в своем очерке, содержатся сведения, нуждающиеся не столько в дополнении, сколько в осмыслении их.

Часовня Ксении Петербургской.

И прежде всего это касается звания и должности мужа Ксении.

Придворный певчий в ранге полковника — это чрезвычайно загадочное соединение, хотя бы уже потому, что звание полковника считалось весьма высоким и принадлежало по табели о рангах к шестому классу, соответствуя статскому званию коллежского советника или придворному (до 1737 года) — камергера.

В принципе, придворных певчих тогда награждали, и награждали очень неплохо, но при этом придворный певчий Яков Шубский получил в награду за пение лишь потомственное дворянство (12).

До чина полковника из хористов дослужился, кажется, один только Марк Полторацкий, но он был регентом.

Кем же был в дворцовой капелле Андрей Григорьевич Петров, если он имел чин VI класса?

И, главное, почему об этом не сохранилось никаких сведений?

Понятно, что на пирушке, с которой в ужасе бежал будущий преподобный Феодор Санаксарский, а тогда преображенский сержант Иван Игнатьевич Ушаков, полковнику Петрову и по возрасту, и по чину нечего было делать.

Но оказывается, что нет никакого полковника Петрова и в дворцовом ведомстве.

А это уже просто невероятно… Ведь какие-то следы о полковнике Андрее Григорьевиче (Федоровиче) Петрове должны были бы остаться в документах, ведь и чины ему присваивались, и какими-то наградами, хотя бы за выслугу лет, наверняка он отмечался!

Но нет, нет никаких следов…

Только в надписи на могильной плите святой блаженной Ксении и сохранилось имя Андрея Григорьевича (Федоровича), в надписи, сделанной, как надо понимать, со слов самой святой Ксении Петербургской.

И вот задумываясь над этим обстоятельством, а заодно припоминая — Федорович, Григорьевич, Петрович — имена, которые перебирает народная молва, рассказывая о муже блаженной Ксении, резонно задаться вопросом, а был ли вообще в реальной жизни полковник Андрей Петров, певчий дворцовой капеллы? Ведь известно о нем только из рассказов самой блаженной Ксении, вернее из преданий о ее жизни…

Так почему же не допустить, что и имя супруга, и звание Андрея Григорьевича (Федоровича) Петрова — лишь тот язык святого юродства, на котором выражала блаженная Ксения мысль, которую необходимо было постигнуть русским людям, жившим тогда?

Ту мысль, которую боимся постигнуть мы и два с половиной столетия спустя…

В самом сочетании имен, должности и звания Андрея Григорьевича (Федоровича) Петрова, певчего полковника, чудится нам некое искривленное отражение реальных событий и персонажей русской истории.

Такое ощущение, что соединились в этом клубке и имя несчастного императора Иоанна Антоновича, и ненамного более счастливого императора Петра Федоровича, и «крестника» матери императрицы Анны Иоанновны Андрея Ивановича Остермана, и всесильного фаворита Елизаветы Петровны — певчего графа Алексея Григорьевича Разумовского.

Разумеется, перевести в правильные логически завершенные формы этот язык святого юродства невозможно.

И не нужно.

Ведь для того и принимала блаженная Ксения Григорьевна подвиг юродства, чтобы износить на плечах своей святой молитвы этот страшный петровский мундир, в который пытались застегнуть Русь…

СТРАНСТВОВАНИЕ

Ксения Блаженная, как же ты терпела,
Ты за всех терпела горе и нужду.
Укрепи в терпении, матушка Ксения,
Помоги мне вынести тяжкую беду.

Татьяна Полянская.

Попытаемся представить себе день, когда вышла Ксения Григорьевна на улицу, вглядимся в ее фигурку, вставшую на сыром петербургс­ком ветру в таком нелепом на ее плечах полковничьем мундире.

За спиною осталась счастливая, беззаботная жизнь, теплый дом, впереди были холод, сырость, нищета.

Вспомним Евангельскую историю…

К Спасителю пришел юноша и спросил:

— Учитель благий? Что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?

— Что ты называешь Меня благим? — сказал Иисус. — Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди.

— Какие? — спросил юноша.

— Не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидельствуй, почитай отца и мать, и люби ближнего своего, как самого себя…

— Все это я сохранил от юности своей! — сказал юноша. — Чего еще не достает мне?

— Если хочешь быть совершенным, — сказал Иисус, — пойди, продай имение твое и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи и следуй за Мною.

И тогда опечалился юноша — большое имение имел он, и жалко стало ему потерять его.

И сказал Иисус ученикам Своим:

— Истинно говорю вам — трудно богатому войти в Царство Небесное. И еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие.

Блаженная Ксения совершила то, что не смог сделать приходивший к Спасителю юноша. Она избавилась от своего имения и пошла за Иисусом Христом.

Вглядимся еще раз в ее фигурку, вставшую на сыром петербургс­ком ветру в таком нелепом на женских плечах полковничьем мундире. За спиною осталась счастливая, беззаботная жизнь, теплый дом.

Впереди были холод, сырость, нищета…

Разрывая слезами глаза, шла Ксения Григорьевна по улочкам Петроградской стороны, но разве безумие или горе, помрачившее сознание, руководило ею?

Нет, это Господь вел ее по вер­ному пути спасения…

Вспомните, что услышав слова Иисуса о верблюде, ученики Его, как сказано в Евангелии, изумились.

— Кто же может спастись? — спросили они.

— Человекам это невозможно, — ответил Спаситель. — Богу же все возможно.

Отметим тут, что блаженная Ксения приняла на себя подвиг святого юродства, когда Петербургская сторона, отрезанная от центра города рекой, лежащая на севере к безплодным финским горам и болотам, уже начала, по словам автора «Петербургской стороны», «упадать и сделалась убежищем бедности. Какой-нибудь бедняк-чиновник, откладывая по нескольку рублей от своего жалованья, собирает небольшой капитал, покупает почти за безценок кусок болота на Петербургской стороне, мало-помалу выстраивает на нем из дешевого материала деревянный домик и, дослужив до пенсиона и седых волос, переезжает в свой дом доживать веку — почти так выстроилась большая часть теперешней Петербургской стороны».

Целыми днями бродила блаженная Ксения среди этих домишек, кутаясь в мужнин мундир.

Безпризорные мальчишки, завидев нищенку, бросали в нее грязь и камни.

Одни петербуржцы считали тогда Ксению сумасшедшей, другие — прокаженной, третьи — предсказательницей.

Сейчас нам легко со снисхождением думать об этих людях, но привыкшие к иконописным изображениям блаженной Ксении, мы и сами, возможно, не узнали бы святую в ее реальной земной жизни.

Если и стала святая Ксения Петербургская в земной жизни похожей на свои иконы, то не сразу. Это потом неземная чистота и кротость разлилась по ее лицу, а поначалу, переодевшись в мундир своего мужа, Ксения многое потеряла в своей внешности.

«Она одевалась бедно и была очень дурна собою, — свидетельствует автор очерка «Андрей Григорьевич». — Хороший рост ее, рябое лицо, большие, всегда гневные глаза и мужественная походка представляли в ней что-то не женское, соответственное тому прозванию, которое приняла она: покойница называла себя Андрей Григорьевич — по имени мужа своего, смерть которого, как говорили, повергла ее в жестокую печаль и помутила ее умственные способности. Дети, увидя ее, с ужасом говорили всегда: «Андрей Григорьевич идет!» — и прятались».

Но ведь иначе и не могло быть.

Велика была сила молитвы блаженной Ксении, но чтобы подняться к этой молитве, надобно было преодолеть свои боли и немощи.

И надо заметить тут, что святая Ксения совершала свой молитвенный подвиг не на Святой Руси времен Иоанна Васильевича Грозного, где юродивых почитали все, включая и самого Царя, а в столице Российской империи, в 1757 году, когда был издан Указ, запрещавший нищим и увечным бродить по петербургским улицам.

Нищих ловили. Молодых и здоровых сдавали в солдаты и матросы, а негодных отсылали на каторжные работы…

В принципе Ксения Григорьевна подпадала под Указ от 29 января 1757 года и, как негодную к службе солдатом или матросом, ее должны были отправить на каторжные работы. Хорошо хоть, что милостивым указом Елизаветы отныне запрещено было рвать ноздри женщинам.

«Имея многих знакомых большей частию из купеческого сословия она часто приходила к ним в домы за милостынью и ничего более не брала, как «царя на коне»: так называла она старинныя копейки, на которых, как известно, было изображение всадника на лошади. «Дайте мне царя на коне», говорила она всегда умилостивительным голосом, брала копейку и уходила».

Ночевала Ксения иногда на паперти церкви святого Апостола Матфея (13), а иногда — уходи­ла за городскую окраину (14) и всю ночь молилась там посреди покрытых ночною тьмою полей, где по ее словам, присутствие Божие было «более явственно».

И, наверное, еще сильнее, чем петербургская пронизывающая сырость и холод мучила Ксению недобрая настороженность петербуржцев…

«Ночные отсутствия ея, — сообщает автор очерка «Андрей Григорьевич», — сначала возбуждали сомнения в недоверчивых людях, и даже полиция, следуя народной молве, стала подозревать, не принадлежит ли пророчица к тому числу тех женщин, которых так живо изобразил Иван Иванович Дмитриев в прекрасной сказке своей (15):

Она держала пристань

Недобрым молодцам:

Один из них поиман

И на нее донес.

Тотчас ее схватили

И в город увезли;

Что с нею учинили

Узнать мы не могли.

За нею стали присматривать и удостоверились, что она точно ходила в поле молиться Богу».

Заподозрить в святой Ксении наводчицу разбойников…

Можно было бы, подобно составителям современных жизнеописаний Ксении Петербургской, опустить эту страшную подробность, но это ведь тоже часть земного подвига святой Ксении, это то, через что она прошла…

Повторим, что одни петербуржцы считали тогда Ксению сумасшедшей, другие — прокаженной, третьи — предсказательницей.

И все они ошибались. Ксения была святой… Живя в миру, она всегда душою своей пребывала в Боге.

А события шли своим чередом.

Основали Российскую Академию художеств в Петербурге. Завели публичный театр в Москве. Разрешили продажу уральских заводов частным лицам.

А в мае 1757 года, после того как Англия заключила союзный договор с Пруссией, в Версале был заключен оборонительный договор между Россией, Францией и Австрией, и началась кровопролитная и редкая по безсмысленности (для России) Семилетняя война.

24 июня русские войска заняли Мемель — крепость Вос­точной Пруссии на Куршском заливе, а 19 августа одержали победу над прусской армией Левальда при Гросс-Егернсдорфе.

Но уже 7 сентября С.Ф. Апраксин приказал отойти от занятых русскими войсками прусских крепостей. Предательство было столь очевидным, что Апраксина предали суду. Он умер под следствием осенью 1758 года от апоплексического удара…

Оборванная, озябшая, сопровождаемая насмешками и презрительным сочувствием шла блаженная Ксения по Петербургской стороне, и такая великая молитва жила в ее измученном сердце, что сумела она переплавить личное горе в молитвенное заступничество за других.

Вначале открылся в Ксении дар пророчества.

Однажды она пришла в дом купца Разживина и, подойдя к зеркалу, сказала:

— Вот зеркало-то хорошо, а поглядеться не во что…

И только что проговорила это, как зеркало упало со стены и разбилось вдребезги.

«Предсказания ея не всегда заключали в себе какой-нибудь апокрифический, сокровенный смысл — иногда они служили как бы только удостоверением в том, что эта странная женщина точно наделена даром предсказания, — сообщали «Ведомости Санкт-Петербургской городской полиции». — Так, например, приходя куда-нибудь, она вдруг требовала, чтоб ей дали пирога с рыбой, а когда ей нарочно отвечали, что такого пирога в этот день не пекли, то она с уверенностью говорила: «Нет, пекли, а не хотите мне дать» — тогда подавали ей такой пирог, потому что он точно был испечен (16).

А иногда она предсказывала что-нибудь дурное, но не прямо, а косвенно, выражаясь в подобных случаях языком таинственным, не точным, как бы не желая возмутить того, с кем говорила. Так, например, посетя один раз дом купчихи Крапивиной и выходя из него, она взглянула на окна дома и сказала: «Зелена Крапива, а скоро завянет». Крапивина вскоре после того умерла…»

Но еще многие должны были пройти годы, прежде чем поняли петербуржцы, что послана Ксения в утешение Православному люду в этом городе, построенном на замощенных русскими костями чухонских болотах…

«Она не имела своего угла и будучи доброю, кроткою и чрезвычайно набожною, в тех домах, где ее знали, всегда находила себе приют и кусок хлеба; — ее принимали ласково и даже с глубоким уважением бедные жители крошечных домиков, какими в то время была усеяна Петербургская сторона, — сообщал в 1847 году Ив. Б-р-л-ъевъ. — Матери семейств радовались, если Андрей Григорьевич покачает в люльке или поцелует их детей, в том убеждении, что поцелуй несчастной принесет им счастье. Когда Андрей Григорьевич являлась на площади, все торгаши пряниками мгновенно открывали свои лотки и корзинки, умоляя Андрея Григорьевича взять у них что-нибудь без денег, хоть один пирожок, хоть отломить кусочек медового пряника. И счастливец, у которого полакомится Андрей Григорьевич, не успевал прикоснуться к товару. Народ стремился к его лотку и с восторгом, с бешенством поедал пироги, обратившие на себя внимание «добровольного страдалица»; как называли ее мои бабушки».

Только с годами стали замечать — если побывает Ксения в чьей-то семье, там надолго водворяется мир и счастье…

Теперь, где бы ни появлялась эта женщина, кутающаяся в изношенные лохмотья мундира, обутая в рваные башмаки, тотчас ее окружали люди.

Торговцы упрашивали заглянуть в их лавки и взять хоть что-нибудь.

Пока блаженная Ксения шла по улице, рядом следовали экипажи. Извозчики умоляли блаженную проехать в коляске хоть несколько шагов.

(1) Чтобы добраться на Смоленское кладбище, надо доехать до станции метро «Приморская», расположенной недалеко от берега Финского залива, потом перейти через мостик над рекой Смоленкой, на левом берегу которой раскинулось кладбище.

(2) Белорус Ф. «Юродивый Андрей Федорович или раба Божия Ксения, погребенная на Смоленском кладбище в Петербурге». СПб., 1892. С. 7.

(3) «Русская старина». 1873, VIII.

(4) Разные исследователи датируют ее рождение промежутком между 1719 и 1731 годами.

(5) Сборник «Физиология Петербурга». 1844 год.

(6) Считается, что усадьба Петровых располагалась примерно там, где сейчас стоят дома 15 и 17 по нынешней Лахтинской улице.

(7) Речь идет о немецком авторе чувствительных романов Августе Лафонтене. Примечание Евгения Гребенки.

(8) Ирина Семенова. Поэма о св. Ксении.

(9) Преподобный Феодор Санаксарский, в миру Иван Игнатьевич Ушаков, родной дядя святого праведного адмирала Феодора Ушакова.
(10) Если учесть, что после скорбного происшествия на офицерской пирушке Иван Игнатьевич Ушаков шесть лет скитался по лесным пустыням, а потом был отыскан и доставлен к Елизавете Петровне, которая повелела поместить его в Александро-Невскую лавру, и он еще три года пробыл здесь в послушании, то получается, что от той пирушки до пострижения преподобного Феодора в монахи 13 августа 1748 года прошло девять лет.
(11) Прасковья Антонова.

(12) Уже 14-й класс «Табели» (фендрик, с 1730 года — прапорщик) давал право на потомственное дворянство (в гражданской службе потомственное дворянство приобреталось чином 8-го класса — коллежский асессор, а чин коллежского регистратора — 14-й класс, давал право на личное дворянство). По Манифесту 11 июня 1845 года потомственное дворянство приобреталось с производством в штаб-офицерский чин (8-й класс).

(13)Существует предание, что церковь евангелиста Матфея, прихожанами которой были супруги Петровы, была построена еще при основании Санкт-Петербурга, а потом перенесена на окраину.

(14) Нынешний Чкаловский проспект Петроградской стороны был в те годы пустырем, на котором кончался город.

(15) Баллада И.И. Дмитриева «Отставной вахмистр».

(16) Схожее предание связывают и с именем Евдокии Денисьевны Гайдуковой. Однажды блаженная Ксения зашла к ней в предобеденное время. Евдокия Денисьевна тотчас же поспешила накрыть на стол, усадила за стол Ксению и стала угощать ее.

«Не взыщи, — говорила она, — голубчик Андрей Григорьевич, больше мне угостить тебя нечем, ничего сегодня не готовила».

«Спасибо, матушка, спасибо за твое угощение, — отвечала Ксения, — только ведь побоялась же ты дать мне уточки!»

Сильно сконфузилась Евдокия Денисьевна: в печи у ней, действительно, была жареная утка, которую она приберегала для отсутствующего мужа.

Евдокия Денисьевна Гайдукова вполне реальный человек, она скончалась в 1827 году и погребена на Смоленском кладбище недалеко от часовни блаженной Ксении.

Николай Коняев

4935
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
4
Пока ни одного комментария, будьте первым!

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru