«Отогрелись возле нее наши сердца...»

Я духовное чадо батюшки протоиерея Иоанна Державина. Духовным отцом моим он стал уже поздно, буквально за несколько лет до своей кончины, Долго я искала такого пастыря (мне хотелось встретить духовника, похожего на моего покойного родственника, 30 лет жизни отдавшего служению Церкви Божией в самые для нее тяжелые времена безбожия), и отец Иоанн оказался именно таким батюшкой. Я имею в виду, конечно же, не внешнее сходство, но внутреннее.

Меня очень угнетали жизненные обстоятельства - муж уже много лет служил в военном гарнизоне на Севере, далеко от всех родных и близких нам людей. Хотелось бы, чтобы его перевели поближе к Поволжью, где живут наши родственники, но ничего подобного и не намечалось. Отец Иоанн рассказал мне о блаженной Марии Ивановне Матукасовой, о ее особом молитвенном даре и предложил написать ей письмо с просьбой о молитве. Так я и поступила. По прошествии совсем немногого времени пришло извещение, что мужа моего переводят под Самару... Я, радостная и потрясенная такой быстрой помощью Свыше, приехала лично поблагодарить за молитвы Марию Ивановну. Тогда она жила в Самаре в домике при Воскресенском храме.

Идем мы со знакомыми женщинами и про себя просим: «Мария Ивановна, примите нас...»

Что за удивительное это было посещение! Мария Ивановна оказалась в прекрасном настроении, Тамара Степановна, близкая ей женщина, заплетала ей косички. Увидев меня, старица обрадовалась, но сказала, как мне показалось, странное: «Хорошая, хорошая, а квартиры нет, квартиры нет». «Ну, это не про меня», подумалось мне, ведь с квартирой у нас никогда не было проблем, и при переводе под Самару нам твердо обещали предоставить жилье. Мария Ивановна говорила дальше: «Инженер, строитель, стулья сколотит, скамейки сколотит...» Непонятно мне. А она вдруг села и провела рукой над головою, точно прочитала: «Алгебра». Тут я ахнула: ведь я учитель математики и алгебра нравилась мне больше, чем геометрия. Ни о чем этом Мария Ивановна заранее знать не могла. Она буквально заласкала нас тогда, так отогрелись возле нее наши сердца... Научила она вставать на молитву в полночь и сама обещала молиться в это время за нас.

Как сбылись все сказанные ею слова! Квартиру действительно долгое время не давали, да и мужу военному инженеру, по обстоятельствам, пришлось стать и строителем, сбивать самому стульчики и скамейки... Все это время трудностей и нестроений я с детьми вставала на молитву в полночь, и мы просили Господа о помощи... Со временем у нас все более или менее уладилось, и, когда я в очередной мой приезд в Самару пошла к Марии Ивановне, тихонько рассказала мне Тамара Степановна, что Мария Ивановна по ночам поднималась на молитву и бормотала взволнованно: «Север зовет, Север зовет...» Север - это же мы с домашними...

Ах, сколько чудесного и благодатного связано у меня с Марией Ивановной... Однажды шла я на встречу с ней в Петропавловский собор, а она уже выходит из церкви. Увидела меня и говорит громко: «Ну вот, семеро человек ко мне идут...» Шла-то я одна, но у меня были вопросы к блаженной еще от шести человек!

Все ее ответы и пророчества с поразительной точностью сбывались. Скажет о болящем знакомом: «Болеет, болеет да поднимется...» - и в самом деле, выздоравливает страдалец. Другой скорбит: нет у них с женой детей. «Ему нельзя, он один», - отвечает блаженная твердо. «Как же так один?» – рассуждаем мы, а оказывается, брак у него невенчанный. Другой молодой человек заканчивал Духовную семинарию и встал перед выбором: то ли принять монашеский постриг, то ли жениться. Он попросил меня передать его фотографию Марии Ивановне и спросить у нее совета. Мария Ивановна поглядела на фотографию и говорит: «Монах, монах, да женится, про монашество забудет...». «Блажит она», – подумалось мне, и я даже не стала передавать такие странные слова тому юноше. Потом стороной узнаю: он принял постриг и стал диаконом. И вдруг через год ошеломляющая новость: диакон... женился и со всем церковным прошлым порвал...

Вспоминаю такой случай. Болела у меня мама, и я пошла в очередной раз к Марии Ивановне, а она при встрече забезпокоилась и все твердила: «Дрова пылают...» В ту же ночь нас разбудил телефонный звонок: сообщили мамины соседи, что мама моя угорела (она жила в частном доме и топила печку); хорошо хоть, соседи вовремя заметили и вызвали «скорую». Я уверена, что Мария Ивановна тогда усиленно молилась за маму, и поэтому все окончилось благополучно.

Я всегда старалась привезти Марии Ивановне святой водички от Божией Матери. Моя мама живет недалеко от знаменитой Жадовской пустыни, и я хожу туда в каждый свой приезд к ней. Есть в местном храме чудесная старинная икона Божией Матери «Скоропослушница». Икона необычная, написана на кипарисе, и мне казалось, что она благоухает, аромат от нее, как свежий воздух после грозы. Мне сделали фотографию этой иконы, и я привезла ее Марии Ивановне. Та долго с любовью смотрела на икону, поцеловала ее и говорит мне: «Благоухает, благоухает». Я обрадовалась, хочу фотографию забрать, а она не отдает, говорит: «Положи». Честно говоря, жалко было оставлять фотографию, но оставила. А домой пришла оказалось, что мне передали вторую такую же фотографию с той иконы «Скоропослушницы»! Мне тут и стыдно стало...

Пришлось мне быть невольной участницей и такой истории. Попросила одна женщина передать письмо блаженной с просьбой о молитвенной помощи. Я отдаю письмо, а Мария Ивановна и в лице изменилась: «Она еще и деньги дает!» - воскликнула и не стала письмо читать, даже конверт не раскрыла. Потом я узнала, что в конверт в письме и впрямь были вложены деньги. А почему так вознегодовала старица, ей лучше было знать. Тамара мне потом сказала, что блаженная от этого письма даже заболела...

Никогда не забуду одну беседу с Марией Ивановной. Сидела я рядышком с ней на скамеечке (большая для меня честь!), а она взглянула на меня своими необыкновенными глазами (голубыми и чистыми, как небо) и говорит:

– Что же ты у меня все хлеба просишь? Не проси у меня хлеба, сама не нищая.

Как обидно мне было слышать такие слова! «Зачем же она прогоняет меня, зачем обижает?» – все думалось мне. А потом поняла - ведь Мария Ивановна под «хлебом» подразумевает молитвы и учит меня больше самой молиться Богу.

Конечно, Мария Ивановна предвидела свою кончину и заранее старалась подготовить к ее неизбежности всех любящих ее. «Посчитай-ка, сколько мне лет», - попросила она как-то меня. Я сосчитала. «Ну, видишь, я уже старенькая», - сказала она с улыбкой.

Случались и тяжелые, скорбные минуты в жизни, когда стояла я в Петропавловской церкви и от душевной тяжести руки опускались. А Мария Ивановна, которая была рядом, поднимала мою правую руку, складывала пальцы для крестного знамения и все повторяла: «Молись, молись», и словно новые силы вливались... Нету теперь нашей молитвенницы, нету и духовного отца протоиерея Иоанна Державина, и некому в минуты уныния поддержать ослабевшую руку и малодушное сердце. И лишь одна мысль согревает: они ведь не ушли совсем, а теперь уже пред Престолом Господним молятся обо всех своих духовных чадах, а значит, и обо мне, грешной...